- Кому??? Разве у дементоров бывают имена?

- Это единственный человек среди охраны Азкабана, – укоризненно ответил Шеклболт. – Стыдно не знать такие вещи. Это – на случай, если окажешься слишком близко от дементоров, – он протянул плитку горького шоколада. – Ты должна убедить кого-то из заключенных выпить зелье и сделать его колдографии в облике подозреваемого. Взамен предлагай уменьшение срока на... начинай, допустим, с месяца, они наверняка будут торговаться... Или можете предложить смягчение режима -посоветуйся с Хэвишемом.

- Сэр... Я мог бы слетать вместо Эванс.

- Нет, Поттер, – мягко ответил Шеклболт. – Каждый из вас должен мочь все и делать все, что скажут. Никаких страхов. Авроры не делятся на мальчиков и девочек.

- А Поттеру плевать, что я девушка, – мстительно напомнила Лили. – Как-то раз он всерьез собирался со мной драться. – Поттер покраснел и явно собирался спорить, но она его перебила. – После экзамена по Защите, как сейчас помню. Я готова, сэр. Кружку мою не трогайте! – это было адресовано уже стажерам. Те хором пожелали ей удачи.

Арестант, выбранный Хэвишемом, производил впечатление полного придурка. Он то подмигивал, то высовывал кончик языка, то передергивал плечами, и даже кандалы не мешали ему чесаться. Но начальник тюрьмы предупредил, что этот тип – один из самых адекватных.

- Ухх, какая шлюшка! – поприветствовал Лили “адекватный”.

- Придержи язык, чмо!

Не обращая внимания на ругань, Лили подняла флакон с Оборотным зельем на уровень глаз заключенного.

- Пьешь Оборотное – срок скостят на три месяца. Не пьешь – пиздуй обратно вниз. Думай быстро. – И со скучающим видом отвела глаза.

- Не врете, мисс?

Лили молчала.

- Согласен... только чтоб без обмана... Давайте ваше зелье.

После приема зелья заключенный уменьшился в росте и помолодел лет на 10. Седые нечесаные волосы превратились в темный аккуратный «ежик», глаза налились голубизной... Лили старательно снимала его – во весь рост, крупный план анфас, в профиль, сзади...

- Теперь раздевайся. – Заключенный замешкался, нерешительно покосился на Хэвишема. – Ну?

- Мисс хочет полюбоваться на настоящего мужика?

- Силенсио, – вступился за Лили Хэвишем. Тем временем арестант скинул робу. Лили сделала колдографию родимого пятна на правой голени и татуировок на груди. Это привлекло внимание колдуна, он нагнул голову и попытался прочитать последовательность рун, нанесенных на иллюзорное тело, потом показал на татуировку, умоляюще открывая-закрывая рот.

- Фините Инкантатем.

- Я его знаю, сэр! Мисс! Видел такую надпись у одного типа! Мне бы зеркало!

- Мне кажется, он лжет, сэр. – Лили пристально рассматривала заключенного, наклонив голову набок.

- Я лгу? – оскорбился тот. – Да я на Веритасерум согласен! Видел, мисс!

- Никаких зеркал. Опиши этого человека.

- Ростом мне по плечо – ну, в смысле, настоящему мне. Надпись – «Чистая кровь дарует свободу». Волосы черные, глаза светлые... Говор у него чудной – гнусавый такой голос, слова будто непрожеванные... Но палочка его слушалась безотказно, вот что странно! Гримсби Лоусон его звать. Живет в Стаффордшире. Чем зарабатывает – не знаю... – арестант запнулся.

Лили и Хэвишем по очереди стали задавать наводящие вопросы. Когда стало понятно, что больше заключенный ничего не знает, Хэвишем скомандовал:

- Вызывайте Патронуса.

- Экспекто Патронум!

Своего патронуса Лили любила, пожалуй, не меньше, чем сову и радужного краба. Ее лань была прекрасна. Ярко-белые пятна на серебристой шкурке, изящные рожки, точеные копытца... Такая же, как у Северуса.

- Держите патронуса до моего возвращения. К окну не подходите. И уж тем более запрещено выходить! – и открыл дверь, толкая вперед заключенного.

Лили добросовестно держала палочку в нужном положении, пока не затекла рука. Все вокруг было серым и холодным. Тускло-серая мебель, прохладные стены, каменный потолок, ледяной пол... Справа доносилась перебранка на два голоса. Откуда-то снизу – нечленораздельный вой. Ну и местечко...

Но уж море-то здесь должно быть нормальное? И небо, по идее – такое же, как везде?

Ничего не случится, если она на минутку выглянет в окно.

Конечно, она обезопасит себя от дементоров. Лили повторила “Экспекто патронум”, и побледневшая было лань снова налилась серебром. Свободной рукой отломила кусок шоколада, сунула в рот и бесстрашно подошла к окну.

На нее смотрело самое белое, плоское, неживое небо. Стоял полный штиль, и море тоже было плоским и безжизненным.

За окном показался первый дементор. Убеждая себя, что ничего не боится и все о них знает, Лили повернула палочку в его сторону, и движение оказалось слишком неловким – патронус пропал. Дементор явно что-то почувствовал, подлетел вплотную к стеклу – была ясно видна шелушащаяся кожа, пятна грязи на черной одежде.

- Экспекто патронум!

Никакого эффекта. Лили попыталась вспомнить что-то если не счастливое, то хотя бы приятное...

Вместо этого вспомнила ночь смерти отца. Его мучительную агонию в магловской больнице, рыдающих Туни и маму... Холод охватывал Лили, проникал под кожу...

С той стороны окна подлетели еще два дементора.

Сквозь дверь проскользнул большой серебристый еж. Только после этого дверь открылась, пропуская Хэвишема. Удерживая своего патронуса, начальник тюрьмы быстро подошел к окну, схватил Лили за плечо и силой оттащил к противоположной стене.

- Значит, не выполняем инструкции. Храбрая стажерка пошла изучать дементоров под прикрытием шоколада. Что ж, я видал и более дурацкое поведение на первых визитах в Азкабан.

И это все? Мягкая насмешка вместо громов и молний?

- Гриффиндор, конечно?

- Да, сэр.

- Шоколад-то доедайте. Весь, весь. Перемещаться будете, когда прекратите реветь.

- Как только Вы все это выдерживаете...

Хэвишем улыбнулся в бороду, но отвечать не стал.

- Кстати, на допросе Вы неплохо держались, стажер Эванс.

- Старалась, – буркнула Лили. Казаться недоверчивой хамкой с непривычки было непросто. – Сэр, нельзя ли помягче с этим человеком? Ну, перевести в более удобную камеру... парочку лишних свиданий... Мне кажется, это важные показания.

Хэвишем осуждающе зацокал языком.

- Ай-яй-яй, Эванс, рано я Вас похвалил. Не допускаете возможности, что все может оказаться враньем? Что никакого Лоусона не существует в природе? Или, может, у Вас с собой еще и Веритасерум?

Лили потерянно молчала.

- Благодаря ему поголовье английских единорогов уменьшилось на треть. Поверьте, у него не так уж много совести. Смягчение режима он получит не раньше, чем Кингсли ответит, что ваше дело раскрыто. Кстати, свидания ему не нужны. За полгода, что он здесь, никто ему даже не писал. Держите, – он вернул ей письмо от Кингсли, – я на обороте черкнул чернявому пару слов в ответ.

Лили распрощалась и торопливо схватилась за портключ. В аврорате она показала Шеклболту колдографии, пересказала новую информацию, потом все то же самое пришлось повторить в письменном виде, на пергаменте. Собираясь домой поздно вечером, она прикидывала, что дома, должно быть, нечего есть, и Северус, наверное, недоволен... да еще сегодня как раз день кормления краба... вот перенесется она домой и все-превсе сделает...

Аппарировала она на редкость удачно – прямо в постель. Северус не спал – читал при свете свечи, лежа в кровати.

- Привет, милый, – устало улыбнулась Лили, бросила туфли в сторону двери и, не успев раздеться, плюхнулась поверх одеяла и заснула.

Когда проснулась, на ней уже не было ни мантии, ни платья. Пушистое одеяло аккуратно укутывало ее сверху. Северус сопел рядом. Вчера она не успела ни словечка ему сказать. И ужин не приготовила. Неудобно как-то. Ну ничего, плотный завтрак вполне подойдет в качестве извинений.

Был один из тех романтичных моментов, когда весь мужской организм еще спит, и только один из органов уже проснулся и поднимает голову. Этим Лили и воспользовалась.