Фаррел внимательно наблюдал за юношей. Видел он в нём могучего воина, верного товарища и что-то такое, что было за гранью его многолетнего опыта в пыли дорог и битв. Чудилось ему, что перед ним сидит не просто человек, не просто парнишка из забытой всеми деревни.

– До столицы идти два дня скорым шагом, – заговорил он первым. – За это время ты привыкнешь к дороге. Но попав в столицу, ты поймёшь, что это не то место, о котором мечтают многие воины. По мне, так лучше всё время странствовать. Ты поймешь меня, когда попадешь в город. А пока, не говори ни с кем о своём даре. Пусть он будет с тобой в твоих мыслях. Когда придёшь к королю, скажи, что знаешь особое растение, которое способно гореть жарче печей в кузне. Травами он не интересуется. Авось поверит тебе. Но не говори ему более ничего. Это будет лучше для тебя. Ты всё сам поймешь, когда увидишь. А пока, можешь думать обо мне что угодно – дело твоё. Я для тебя всего лишь человек, которого ты видишь меньше суток и не знаешь ничего, так же как и я о тебе. Я просто даю тебе совет и твоё право, как ты поступишь.

– Я приму этот совет, – кивнул Айлех. – Мне многое неведомо в этом мире. Я ушёл из дома, чтобы узнать его. И я готов учиться. Тем более что травы и так помогли вызвать огонь.

Фаррел улыбнулся, попыхивая трубкой и всё ещё пытаясь углядеть в этом юноше то, что ускользало от его понимания.

– Во истину славный воин выйдет из тебя, – мягко сказал он. – Ты напомнил мне самого себя, когда я вступил на дорогу, чтобы узнать этот мир.

Он хотел ещё что-то сказать, но в лагере послышались чьи-то громкие голоса и конский топот, а Барра, просунув голову внутрь, доложил:

– Отряд О́нгхуса и Тара́ниса прибыл с пятью десятками новобранцами.

– Пойдем, Айлех, – с улыбкой позвал Фаррел юношу. – Слава ждёт нас и добрые дела.

И они вместе вышли встречать вновь прибывших.

Лагерь их заметно оживился.

– Что у вас здесь произошло?

Крепкий, широкоплечий воин, с густой каштановой бородой ловко спрыгнул с лошади.

– Тоторонги в гости заходили, – ответил Фаррел, сияя улыбкой. – Рад видеть тебя, друг мой Таранис.

И они крепко обнялись, словно не виделись много лет. Были они почти одного возраста, но долгие странствия наложили больший отпечаток на молодое лицо Фаррела, сделав его заметно старше Тараниса.

– Я уж и не чаял тебя вновь увидеть, – произнес Фаррел. – Как ты оказался с Онгхусом?

– Долгая история, друг мой, я о ней тебе поведаю немного позже, – и он покосился на новобранцев, а затем кивнул в сторону Айлеха.

– Это Айлех, – ответил Фаррел. – Он из Силвании. Новичок. Но уже проявил себя в бою как храбрый муж. Мы благодарны ему за его отвагу и смекалку.

– Это радует, – широко и одобрительно улыбнулся Таранис. – Свежая кровь нам нужна.

С зычным гиком к шатру подъехал медноволосый, уставший воин, слегка заваливаясь набок, но всё ещё стараясь держаться прямо и при этом отдавать поручения своим воинам.

– Добрая ночь у вас выдалась, – хмуро произнес он, с трудом вылезая из седла не без помощи Тараниса. – Барра уже поведал мне обо всём.

Он оказался очень высоким и худым. Впалые щеки говорили, что провел он много времени в пути, толком не евши. Рубаха, выглядывавшая из-под кожаных лат, видала лучшие дни.

– Но все обошлось, друг мой, – похлопал его по плечу Фаррел.

Онгхус зашёлся сильным кашлем, от чего недавно сиявшее лицо Фаррела тут же помрачнело. Он бросил быстрый взгляд на засмотревшегося Айлеха и тот понял, что пора уходить. Кивнув на последок, Фаррел пригласил Онгхуса и Тараниса пройти в шатёр, отправил Кона за едой для прибывших.

– И воду не забудь, – бросил он ему, прежде чем скрыться за тяжёлым пологом.

Когда Айлех добрался к тому месту, где остались Барден и Бойд, он увидел, что никого не было, а его вещи были заботливо уложены в мешок, который теперь стоял рядом с уцелевшим колесом от телеги.

– Эй, Айлех! – окликнул его кто-то.

Это оказался высокий крепкий муж, с ярко голубыми глазами, сверкавшими из-под чёрных бровей, который жил на другом краю деревни и был славным пахарем. Звали его Брендан. Поговаривали в их деревне, что был он чужеземцем и поселился в их краю, когда миновала самая лютая на памяти старожилов зима. Ещё Барден говорил о том, что он доводился ему каким-то родственником, но об этом он толком ничего не знал, да и мать ничего не говорила, лишь отмахивалась вечным словом «потом узнаешь». Но Брендан всегда был желанным гостем в их доме и скорым помощником.

– Иди сюда, – махнул он рукой.

Айлех подхватил свой мешок и подошёл к нему. Не далее как на прошлой неделе Брендан принёс им несколько саженцев фруктовых деревьев.

– Присаживайся.

Когда Айлех уселся, Брендан предложил ему яблоко, которое парнишка охотно взял.

– Перезимовали, родимые, – улыбнулся он, рассматривая красное яблоко, натёртое до зеркального блеска о холщовую штанину. – Всю зиму берёг в погребе, в соломе, чтоб не сгнили. Скоро вот и яблони зацветут у меня в саду. Некому теперь будет любоваться на яблоневый цвет. А мы вот застряли неизвестно где и неизвестно на сколько… Вот скажи мне, Айлех, зачем государи воюют? Не уж-то мирно нельзя обо всем договориться? Эх, не думал я, что когда-то и мне придется достать дедов меч. Да вот пришлось. Видимо, на роду написано всем нам сражаться.

И он вынул из своего плаща, что лежал рядом на земле, завёрнутый в холстину меч.

– Ещё далёкий предок нашего Торна выковал его, – и Брендан протянул меч Айлеху. – Вот погляди, какая славная работа вышла, ржа не тронула даже. В бою он только закаляется. Характер у него свой, несгибаемый, непокорённый.

Меч и вправду был искусно выполнен. Рукоять была самой простой, безо всяких камней и витиеватой резьбы, какую предпочитали высокородные господа. Лишь по лезвию шла какая-то тонкая, рунная надпись, да крестовина была в форме перьев.

– Это имя моего рода, – пояснил Брендан, заметив интерес Айлеха к рунам. – Здесь сказано на древнем языке Севера: «Да не падёт ни один муж, рода Невлина, держащий этот меч, да провозгласит он новую весну, да будет его дух непокорённым ни единому злу».

У Айлеха даже перехватило дыхание от сказанного. Слышал он от матушки, что живет в их деревни воин сынов новой весны, что провозглашали мир и победу в северных краях. Предки рода Не́влина жили за Междулесьем, на берегах реки Орьяко́н, в древнем государстве Не́йлдон, что на северном языке значило «Дом Ледяной воды». Этот край славился своими водопадами и озерами у подножия Дал-Ирэд – Бесконечных гор, что тянулись до самого залива Унда́рос. Позже народ Нейлдона подвергся яростным набегам тоторонгов с Белых степей. Род Невлина, не имея прямого наследника, ослаб в пучине кровной вражды за корону Дома Ледяной воды. И не в силах был защитить себя от междоусобных распрей и набегов зверья, жители бежали из Нейлдона, рассеявшись по всему Северу за Междулесьем, поселившись на Кроличьем острове. Говорила мама о том, что наступит время и вновь сын новой весны провозгласит о мире, наследник вновь войдет в тихий край, ведя за собой свой народ, и полетят лепестки с яблонь, даруя миру новую надежду.

– Я не знаю этого языка, – сказал Айлех, ещё внимательнее рассматривая необычную надпись.

– Это язык Белых духов, – пояснил Брендан, поворачивая лезвие меча так, чтобы лучи солнца отразились в нём, попав на руны. – Когда-то мой род был на одной ветви родства с этими божествами. Вот эта руна, – и он указал на одну из рун, похожую на веточку. – Обозначает род. Моя покойная родительница была правнучкой Гвенфива́рии, сестрой самого великого воина из рода Невлина, способного мечом сиим рубить даже камни. От неё пошла традиции в нашей семье сажать яблони, дабы не дать нашему роду усохнуть.

У Айлеха даже дыхание замерло от услышанного.

– Айлех, я вот о чём хочу тебя попросить, – встрепенулся Брендан. – Ты мастеровитый кузнец, все об этом знают, – и он неловко почесал затылок, не зная, как высказать свою просьбу. – Всё не было у меня времени, да и особого повода, зайти к тебе в кузню, и попросить наточить меч. А вот теперь всё так сложилось…