Небольшая морщинка на лбу Ковентри свидетельствовала о том, что он не был в этом так уж убежден, но герцог решил промолчать. Вместе этого он поинтересовался:

– Что ж… – Он потянулся через стол, принимая протянутый листок бумаги из рук леди Эверли. – На кого из них вы делаете главную ставку?

– Вы говорите так, как будто мы действительно собираемся на них охотиться, – пробормотала Амелия.

– А разве у Амура нет лука и стрел?

Амелия фыркнула и скрестила руки на груди, но тут же вспомнила, что дама должна держать руки на коленях, и опять опустила их. Она не знала, почему Ковентри сегодня вызывает у нее такое раздражение, ведь пока что он вел себя чрезвычайно любезно. Но было что-то такое… наверное, в его взгляде, как будто он говорил: «Я знаю вашу тайну и не стану о ней распространяться». И хуже всего было не то, что, кроме самой себя, винить ей было некого. Амелия понимала, что Ковентри единственный человек, способный ей помочь. Но обращаться к нему за помощью… Ух! Лучше уж проглотить слизняка.

Наверное.

– Мы посоветовали леди Амелии обратить особое внимание на мистера Лоуэлла, – ответила вдовствующая герцогиня.

Она явно решила не обращать внимания на ремарку сына об Амуре.

Ковентри задумчиво кивал, изучая список.

– Его дед – граф Скратон, поэтому однажды Лоуэлл унаследует его титул. Однако пока этого не произошло, я не думаю, что кто-то назовет мезальянсом его брак с внучкой виконта, несмотря на ее воспитание.

Амелия поморщилась от того, каким будничным тоном он высказался в пользу потенциального кандидата. Ни намека на эмоции. Когда Ковентри закончил, ей показалось, как будто у нее внутри все выгорело. Герцог даже заявил, что с радостью представит ее Лоуэллу, что означало одно: он одобряет идею ее замужества с этим господином. Вероятно, Ковентри решил, что внимание молодого человека отвлечет ее от безрассудных поступков, например, от покупки развалин по завышенной цене. Амелия невольно вздрогнула при воспоминании о том, что герцогу известно, как ее одурачили.

Но, вопреки всему, в глубине души она надеялась, что, быть может, он не так уж и стремится стать свидетелем того, как она воспылает нежными чувствами к другому мужчине. Какая же она глупая! Он всегда относился к ней исключительно как к сестре своего друга, и так будет и впредь.

Не обращая внимания на боль, которая терзала ее изнутри, Амелия напомнила себе о том, что ей на это наплевать. Ковентри оказался не таким, каким она его себе представляла. Он был безжалостным – и с этих пор она будет избегать таких мужчин. И тем не менее она должна постараться заслужить его прощение. Быть может, когда Амелии перестанет казаться, что он постоянно ее оценивает, они смогут подружиться.

– Однажды он унаследует огромное имение, – сказала леди Эверли, продолжая обсуждать мистера Лоуэлла. – А пока что у него двадцать тысяч фунтов ежегодного дохода – вполне приличная сумма. Если я не ошибаюсь, он даже любит играть в крокет.

– Правда? – заинтересовалась Амелия.

Она всего пару недель назад познакомилась с этим видом спорта, но он уже успел ее покорить.

– А почему вы так обрадовались? – спросил Ковентри. – Любите играть в крокет?

– Когда выпадает такая возможность, – пожала плечами Амелия. И, глядя на него, добавила: – Ощущаешь какое-то внутреннее удовлетворение, когда бьешь молотком по мячу.

Герцог, казалось, усомнился в ее словах, но тем не менее закончил свою мысль:

– В таком случае я бы посоветовал вам попробовать гольф. Эта игра требует большого умения. Это совсем не то, что размахивать тяжелой деревяшкой.

Подтекст его слов не укрылся от Амелии, которая тут же нашлась с ответом.

– Я сожалею лишь в одном случае – когда промахиваюсь.

– По-моему, в гольф играют в одном клубе на севере Лондона, – сказала вдовствующая герцогиня, явно не подозревая о скрытой перепалке. – Я могла бы заглянуть туда, если вы хотите научиться.

Амелия натянуто улыбнулась:

– Благодарю, в этом нет необходимости. Думаю, что пока я отдам предпочтение крокету. Тем более что в него любит играть мистер Лоуэлл.

– По-моему, он еще увлекается бадминтоном, – добавила леди Эверли. – На самом деле он играет во множество игр.

– Вот и прекрасно! – Амелия потянулась за чашкой чая и сделала глоток. – Значит, нам не придется скучать в его компании. Какое облегчение!

Сидящий рядом с ней Ковентри издал звук, как будто его душил кашель. Амелия взглянула на него и увидела, что на самом деле он смеется. Или изо всех сил старается сдержаться, но у него ничего не получается. Он давился хохотом, пока не заметил, что Амелия смотрит на него – и тут же посерьезнел, поджал губы.

Девушка покачала головой и отвернулась, решив попробовать печенье, которое было на столе и только и ждало, когда его съедят. Взяв одно, слоеное, она надкусила его, наслаждаясь вкусом имбиря и пряностей, которые пощипывали язык.

– Быть может, возобновим наши уроки танцев? – предложила вдовствующая герцогиня.

Амелия так и застыла с остатком печенья руке.

– Мне кажется, что в последний раз дамы отлично справились, – сказал Ковентри. Чай, стоящий перед ним на столе, остался нетронутым, и это заставило Амелию гадать: герцог попросил его только для того, чтобы посмотреть, как она с этим справится, или нет? – Им совершенно незачем и дальше упражняться в танцах.

– Позвольте с вами не согласиться, – вмешалась леди Эверли. – Амелия допустила несколько ошибок, и мне бы хотелось, чтобы этого не случилось, когда на нее будет смотреть весь высший свет.

Амелия со вздохом смирилась с тем фактом, что она вновь станет центром нежелательного внимания. Девушка положила печенье и взглянула на Ковентри, чья осанка оставалась такой же безукоризненной, как и всегда. С другой стороны, танцы позволят им побеседовать наедине, что не так уж и плохо, если она действительно хочет заверить герцога в своем искреннем раскаянии.

Что ж, это похоже на прием рыбьего жира, не так ли? Его ведь пьют по необходимости, а не потому, что он кому-то по вкусу. В ее поступке есть резон – раз у нее не осталось выбора, надо побыстрее с этим покончить.

– Вероятно, вы правы, – сказал Ковентри. – Будет прискорбно, если ее таланты не оценят по достоинству. – Он встал, повернулся и многозначительно посмотрел на Амелию, протягивая ей руку.

Несмотря на то что у нее сердце ушло в пятки под его взглядом, Амелии все же удавалось двигаться грациозно, как будто скользя по воздуху. Она гордо вздернула подбородок, с вызовом глядя на партнера.

– Смею вас заверить, ваша светлость, что ничего подобного не случится. – Амелия осторожно вложила ладонь в его руку, как учила ее Габриэлла, и улыбнулась. – Начнем?

Во взгляде герцога промелькнула неуверенность, и секунду он просто стоял и смотрел на девушку. Но потом собрался с силами и кивнул:

– Разумеется.

Ковентри повел Амелию из гостиной в бальный зал.

– В таком случае давайте покончим с этим побыстрее, – пробормотал герцог, не оставляя иллюзий относительно его желания с ней танцевать.

Он хотел этого еще меньше, чем она сама.

Томас, раздраженный после бессонной ночи, повел леди Амелию в бальный зал. Остальные дамы последовали за ними. По дороге Амелия ни разу не посмотрела на своего партнера, упрямо глядя вдаль, на паркет в центре зала. Женщина с более слабым характером стала бы избегать герцога после того, как он обошелся с ней вчера, но леди Амелия вела себя совершенно иначе. Она держалась именно так, как ее учили. Прежде у нее ничего не получалось, но твердая решимость отстоять свою гордость была так сильна, что придавала ее осанке поистине королевское величие. Она не позволит унизить себя злыми словами. Напротив, будет пресекать все его попытки с гордо поднятой головой.

Это следует отметить особо. Во-первых, Томас уважал ее за эту решимость. А во-вторых, не мог не испытывать гордости за то, что она сумела дать ему столь решительный отпор. Большинство молодых леди давно бы сдались. Но, с другой стороны, мало кто из юных дам отважился бы солгать о своем местопребывании, а потом шляться по лондонским улицам, нарядившись бродяжкой, для того чтобы встретиться с мужчиной, обладавшим сомнительной репутацией. Воспоминания об этом сердили Томаса, хотя… Хоть герцог и был уверен в опрометчивости ее вчерашнего поступка, он все же пришел к выводу, что кое в чем Амелия, быть может, и права, а значит, можно извинить ее за неподобающее поведение.