Я оказалась среди первых и посему меня подтолкнули к металлической двери с решетчатым маленьким окошком. Камера дознания. Помню, однажды я сидела в подобном месте, в полицейском участке, когда ставили на учет по делам несовершеннолетних. Что сейчас, что тогда, тьма не действовала мне на нервы.

Грубым образом они усадили меня на жесткий стул перед стальным столиком с масляной лампой на нем. Послышался скрежет металла и в камеру вошел человек. Ровные шаги остановились передо мной. В темноте помещения я не видела его лица, только подбородок с аккуратной щетиной и руки.

Укутавшись в куртку и скрестив руки на груди, я приосанилась, продолжая смотреть на него исподлобья. Моя маггловская одежда явно выдала меня. Или по крайней мере вызвала подозрения. Вон как он косится на мои старые кроссы. Ну да ладно… Думаю, они уже все решили для себя и меня скоро отправят в места не столь отдаленные, или на плаху. Так сказать, во избежание лишних проблем. В конце концов как гласит народная мудрость: «нет человека — нет проблем».

— Мисс… Жасмин, — со странным акцентом произнес мужчина. — У меня есть список всех работников заведения.

Что я говорила…

— И вас нет в списке, — он поставил на стол журнальчик.

Блин, как это нет куртизанки с именем Жасмин? Эх, надо было использовать имя Люсиль, хотя, тут тоже есть нюанс, когда ту самую Люсиль допросят. А проканает, если я выдам себя за новенькую?

— Не объясните, как так вышло? — он размеренными движениями достал из внутреннего кармана сигареты и зажег их.

— Я… Я всего лишь бродяжка… Я работала там неофициально.

Хм, а официально можно стать куртизанкой? Неожиданно задалась я вопросом.

— Хватит ломать комедию, мисс, — затянулся мужчина. — Если честно, то мне все равно кто вы, вас всех отправят в «круг». Просто, вы могли бы сказать то, что могло бы помочь нам обоим избежать этой участи.

Ох, какой участливый голос. Прямо хочется верить, ага сейчас. Постойте, куда он сказал нас отправят, в какой-то «круг»? Интересно, что это такое… Хотя, скоро я это выясню.

— Раз вы все знаете, не вижу смысла что-либо говорить, — демонстративно подняла свой взгляд к потолку.

Улыбнувшись, он покинул камеру на долгое время. За это время я даже успела вздремнуть на столе. Появилось легкое чувство голода и жажды.

— Жаль, я давал вам шанс, — произнес он, вернувшись. — Вас и четверых ваших друзей ждет худшая участь.

— Что за участь?

— Узнаете в «круге».

Да что же это за страшное место?

— Могу я спросить? — пока он не позвал своих людей, осведомилась у него.

— Ну, слушаю.

— Скажите, вы довольны своей работой? Вас устраивает нынешнее положение дел в стране? И вы никогда не задавались вопросом: «а что если я делаю что-то неправильное, м?», — естественно на подобные вопросы он не стал отвечать.

— А что насчет погибших ищеек? — я заметила нервное едва уловимое подергивание на уголке губ.

Хо… Нервы не такие уж и стальные, да? И я решила давить… Никакого смысла в этом не было, но мне просто хотелось оставить последнее слово за собой.

— Оу, вы их знали, да? А хотите знать, кто из них был трусом, м? Кто из них, истекая кровью, ползал передо мной и молил о пощаде. Как…

Мне не дал продолжить резкий всплеск боли по всему телу:

— Crucio! — выпалил мой допроситель. — Crucio! Crucio! Crucio!

Тело буквально скрутило от невыносимой боли, будто тысячи раскаленных острых шипов пронзали меня всю до костей. Мужчина продолжил кричать это слово раз за разом, будто выпускал на волю всю накопившуюся злобу. Мне уже было все равно, что со мной будет. Вымаливать спасение, милость, я никогда бы не стала. Я всегда знала, что моя смерть будет не самой приятной. А боль… Она всегда была со мной. От этого мне почему-то стало так смешно, что умудрилась расхохотаться сквозь агонию.

Видимо это взбесило его окончательно и он отправил меня в забытье.

***

Спустя целую вечность пыток, я наконец погрузилась во тьму беспамятства. Но, ко всеобщему удивлению, я пришла в себя и открыла глаза. Обнаружила себя снова в темном помещении. Еле уловила кое-какие звуки. Рядом слышалось чье-то дыхание, всхлипы и бормотания. Эм… это что-то не похоже на смерть. Сил двигаться или говорить вообще не осталось.

— Эй… Мисс Лайт… Эй… — раздался хриплый знакомый голос.

— Аберфорт?! — оказался он самый. — А где высокий?

— Я здесь…

Прекрасно… Невилл тоже здесь. Получается нас всех поймали в том сраном борделе. Кстати, почему мы еще живы?

— Где мы? В темнице?

— Нет…

— Вы, заткнулись там! — крикнули нам спереди. И в ту же секунду кисти обожгло пламенем. Тогда я заметила цепь на своих руках и ногах.

Как выяснилось, я провалялась без сознания всего-ничего, полдня максимум. За это время ищейки установили личности всех потерпевших. И среди них оказались и мои знакомые. Вот там их и повязали. А сейчас мы держали курс в один из так называемых «кругов» — место заключения всех «недостойных» магии. К слову мы ехали уже довольно долго. Глаза, точнее глаз, привык к полутьме.

Вместе с нами на передних рядах салона сидели четверо людей в черном. Наш транспорт представлял собой что-то вроде автобуса. У всех нас на руках красовались браслеты. Помимо Невилла и Аберфорта вместе с нами они отправили еще каких-то людей. Видимо, они и есть те самые «недостойные», мы то ясное дело — просто «террористы». Истратив последние силы на мимолетное пробуждения, я вновь провалилась в сон.

Из сна меня вызволили оглушительные взрывы и крики людей где-то совсем рядом. Кто-то навис надо мной и тряс меня за плечи, неугомонно зовя меня по имени.

— Я сейчас врежу, — меня перестали трясти. Открыв глаза, увидела Аберфорта.

Что происходит? Не успела как следует подумать.

Наших конвоиров на месте не было. Но эти браслеты с цепями не позволяли нам выбраться из транспорта. Единственное, что мы могли делать — это ждать. Ждать, когда все прояснится. К нам ворвался один из наших конвоиров. Судя по его состоянию, ему неплохо так досталось. И этот человек зорко озирался по сторонам. Он не был шибко взрослым. Молодой человек лет двадцати двух не больше. Щупленький и худенький пытался изображать из себя крутого бойца.

Тем временем звуки боя набирали обороты. Вдруг наш транспорт заметно тряхнуло, а в стенке салона образовалась огромная трещина. От удара нас отбросило в противоположную стенку и смяло всех в одну кучу. Кое-как вырвавшись сквозь тела людей, я заметила нашего конвоира, барахтающегося на земле.

Вот он наш шанс на побег.

Когда паренек приходил в себя после сильнейшего удара, я накинула на его шею цепь, и зажала петлю ногами — как при захвате болевого приема в боевых единоборствах. Парень упорно отбивался и норовился освободиться, но сил у него не хватило. Будь он немного здоровее и сильнее, смог бы выбраться, а так без шансов. Несколько минут борьбы и его дерганья замедлились, а вскоре и вовсе перестал дергаться.

Выпустив его обмякшее тело, я проверила цепи на браслете и попыталась разорвать, что было просто «гениальной» идеей. Естественно цепь не поддалась. Мой взгляд упал на трещину. Добравшись до пробоины, стала осматриваться. Снаружи где-то в узком проходе в сумерках ночного освещения с этими людьми сражались неизвестные. Их плотно обстреливали заклинаниями. Судя по остаткам бойцов, люди в черных мантиях проигрывали.

— Сдавайтесь!

Последние оставшиеся ищейки явно не собирались выполнять требования. Их быстро окружили и добили со всех сторон.

Спустя минуту тишины послышался топот множества ног. На проеме двери показался силуэт человека. Повернувшись, я увидела мужчину с рыжими волосами. Боже, как много рыжих в магическом мире. На лице у мужчины красовались суровые шрамы. Как будто некое чудище распороло все лицо, и этот человек чудом выжил. Он сотворил пучок света и ослепил нас всех. Удостоверившись в чем-то, он позвал других. Наши цепи он разорвал в одно движение.