_________________

«О нет, зачем ты…»

Она ведь именно этого и хотела избежать.

— Я не хочу ни о чём разговаривать, — поспешила предупредить Рин.

Обито молчал. Его ноздри едва уловимо раздувались, грудная клетка ходила ходуном.

— Я и не собирался.

Рин успела увидеть кровавые и одновременно полные слёз глаза, но как бы ни был силён её контроль чакры, она знала, что сопротивляться гендзюцу Обито ей не под силу.

Он перенёс её куда-то в темноту.

…Рин не сразу может разглядеть почти целиком перебинтованного ребёнка, скорчившегося на чём-то вроде кровати. При приближении она различает, что тот твердит: «Я вернусь. Рин, Какаши… Подождите ещё немного». Внутри всё сжимается, когда она замечает, что один его глаз полностью перекрыт бинтами. Её ладони становятся влажными. Ей никогда не забыть, как он мужественно терпел начало той операции, когда поспешно вколотое обезболивающее ещё не успело подействовать, а ждать было некогда. Его покрытый испариной лоб, напряжённое дыхание, сжатые губы и совсем небольшую дрожь. Она ненавидела себя и каждую секунду сомневалась: не зря ли его послушала? Она ощущала себя воровкой, отнимающей последнее. Но то, как гордо носил его глаз потом Какаши, немного притупляло это чувство, успокаивало. В нём тогда как будто слились они оба. И Рин больше не нужно было разрываться между совестью и чувствами…

…Белое полосатое человекообразное существо с дыркой там, где должно быть лицо, кричит:

— А кто всё-таки такая эта Рин? Ты всю ночь повторял её имя и вытягивал губы трубочкой!

— Не твоего ума дело!!! Как ты меня бесишь! — мальчишка яростно грозит существу кулаком, но вдруг ойкает и хватается за плечо.

… — Рин и Какаши в опасности! — верещит то же существо, но его лицо на этот раз больше походит на человеческое.

Деревья вокруг Рин быстро-быстро несутся мимо и вдруг заканчиваются, а взгляду открывается пустырь. Она видит на нём себя, бледную, встрёпанную, в залитой кровью одежде, безвольно валящуюся на спину.

Стоящий рядом Какаши одними губами шепчет её имя и тоже падает…

Дальше всё застилает красным, ничего не разобрать, и вдруг сквозь эту пелену она, опять будто со стороны, наблюдает, как мальчик в чёрном плаще качает её на руках и говорит ей что-то успокаивающее, а сам глотает слёзы. А вокруг — кровь. На сколько хватает взгляда.

…От следующей сцены Рин едва не теряет сознание. К лежащему на кровати Обито прикасается длинноволосый старик в балахоне, Обито вскрикивает, от рук старика на его животе остаётся кровь, запекается, исчезает, и он повторяет всё снова. Ей хочется зажмуриться, не видеть это, и Обито позволяет, прерывает иллюзию…

_________________

Какаши застаёт их неподвижными. Обито пристально смотрит на Рин, в её лице нет ни кровинки.

Что он делает, чёртов идиот?!

Какаши толчком своей чакры приводит её в сознание. Рин хлопает глазами и едва не падает, в последний миг хватаясь за его рукав и вцепляясь в локоть ледяными пальцами. Она стоит так некоторое время и тяжело дышит, а потом переводит взгляд на Обито.

Тот стоит, зажав ладонью глаза, его рот кривится.

— Какого чёрта, Обито? — резко бросает в него Какаши.

Внезапно Рин опускается на пол, прямо на колени, закрывает лицо и тихо плачет. Оба бывших сокомандника недоумённо смотрят на неё. Первым находится Какаши, приседает и осторожно трогает её за плечи. Та не реагирует, лишь один всхлип вырывается в этот момент чуть более громкий.

— Убери от неё руки, — внезапно возникает рядом Обито и обхватывает её так, чтобы Какаши не осталось места.

Убедившись, что тот не собирается больше применять гендзюцу, Какаши отходит в сторону, продолжая пристально наблюдать.

______________

Она ещё долго дрожит и всхлипывает в его руках. Обито никак не может отделаться от горького чувства, что вот эти объятия — последние. Ему не выпадет больше шанса прикоснуться к ней. Разворошив воспоминания, как улей с крылатыми убийцами, он сделал всё только хуже. Его тянет прижаться губами к трясущейся макушке, которая пахнет так знакомо, что внутри болит, но он себе не позволяет. Лишнее движение — и Рин снова ускользнёт от него, растворится. Он не будет так рисковать. Сейчас она не отталкивает Обито, потому что ей не до него.

И вдруг он чувствует, как маленькие пальчики обхватывают его предплечье. Кровь приливает к голове, гудит в висках. Рин произносит что-то неразборчивое, и ему приходится просить её повторить. Но она, кажется, не слышит Обито. Перед его глазами только её шоколадная макушка. Проходит половина вечности, за которую Обито успевает несколько раз умереть, прежде чем Рин нарушает молчание:

— Я люблю тебя, — она по-прежнему на него не смотрит, но теперь тычется носом в грудь. — Ты покажешь мне потом всё-всё?..

______________

Какаши слышит это, и у него тоскливо сжимается сердце. «Это от радости», — говорит себе он.

___________

Комментарий к Фрагмент III.

Поскольку у меня накопилось ещё несколько набросков с этим пейрингом в этой Вселенной и я пока не знаю, свяжутся ли они все в единый сюжет, по умолчанию этот фик обещает стать серией драбблов=)

Саундтрек к фрагменту: The Calling - Wherever You Will Go

========== Фрагмент без номера ==========

Комментарий к Фрагмент без номера

PWP; лёгкий кинк; пока не закончен; та же Вселенная; непосредственной связи с предыдущими событиями нет.

Обито лежал на боку. Рин обхватила его и осторожно целовала в спину между лопаток. Кошачье место — так она называла. Обито урчал и слегка прогибался, когда Рин проводила языком по позвоночнику. Она любила в нём всё — даже этот солёный вкус на языке. После тренировок Обито всегда сразу бежал мыться, а Рин стеснялась остановить его, задержать и надышаться его запахом. Боялась выглядеть девушкой со странными пристрастиями. А вот после близости у него не было сил куда-то бежать…

Она полюбила его не сразу. Сначала просто жалела. Потом — уважала и была благодарной. А затем — поняла, что он всегда будет её. Всегда. Что бы ни случилось. Что бы она ни сделала, как бы ни изменилась, как бы ни относилась к нему. И она… не смогла не влюбиться в эту преданность. Обито больше не был жалким. Теперь он был одним из самых сильных шиноби своего времени. И он был… её. Весь.

А она была единственным топливом для этой силы.

Всё так, как они и мечтали в детстве.

Рин было приятно заботиться о нём. Пусть даже это свелось к подготовке одежды и ласкам, но Обито был за это так благодарен, что Рин часто просто не могла от него оторваться. Он так радостно отзывался на любые крохи нежности…

Даже когда она начинала баловаться. Обито лежал на животе, она забиралась на него сверху, целовала спину, а левой рукой проскальзывала вниз и находила плотный комок соска. Рин гладила его подушечками пальцев, делая тонкую кожу здесь чувствительнее и чувствительнее, очерчивала ноготками ореол, щекотала и надавливала. Обито начинал дышать глубже. Ему всегда нравились жёсткие воздействия здесь, но Рин просто не могла быть жёсткой, она всегда была нежна, и играла с ними так очень часто, так что он привык. Раздразнённые, они заставляли всё внутри него замирать каждый раз, когда он одевался и случайно задевал их тканью.