Чтобы Рин была жива, он изменится.

Он станет сильнее.

Он отдаст ей всё хорошее, что в нём есть. Только она этого заслуживает.

И пусть даже больше не будет.

Всё — ей.

Ему не нужно.

Он — так.

Справится.

Сможет.

Ему не нужно…

«Рин, бери, живи… живи…»

Обито раздирал себе грудь ногтями.

Пытаясь найти там что-нибудь.

Что ещё отдать.

А сердце?

Может, ещё там?

Может, просто забыл?

Пожалел?

Пожадничал?

И поэтому она — не здесь?

Кровь под ногами мешалась с кровью Рин из воспоминаний, утягивала его за собой назад, на тот обрыв.

В ад.

Словно шаринганом применяла на нём какое-то дьявольское камуи.

Конечно.

Кровь — расплавленный шаринган.

И Обито в его гендзюцу.

И как бы он ни совершенствовался, ему никогда не стать сильнее него.

Никогда ему это гендзюцу не развеять.

Вот что такое, оказывается, Вечное Цукуеми.

Он уже в нём.

А теперь у него два шарингана вместо одного.

И больше ничего.

Ничего не изменилось.

Просто теперь в два раза больше слез.

Прошло много времени, прежде чем он нашёл в себе силы подняться. Голова гудела, по телу будто прошлось стадо биджу.

Обито сгоряча переместился туда, где можно найти воду.

Долго отмокал в небольшом пруду, задерживал дыхание, в который раз раздумывая, есть ли смысл выныривать, может, вместо этого — вдохнуть эту воду: она наверняка потушит едкое пламя, выжигающее его изнутри, суйтон ведь сильнее катона; и всё же выныривал. После — долго стоял по пояс, почти уже веря, что жидкость вокруг — не кровь.

Душа была уже изодрана в клочки.

Собрать, срастить — не выйдет.

Можно только порвать на ещё более мелкие.

Но это — потом.

Это — не сейчас.

Что-что, а это он ещё успеет.

Комментарий к Фрагмент

XXXIV

* Skillet – Comatose

http://savepic.net/8051472.jpg

http://savepic.net/8039184.jpg

http://savepic.net/8006419.jpg

http://savepic.net/8036115.jpg

http://savepic.net/8020755.jpg

====== Фрагмент XXXV. Часть 1 ======

Оранжевый цвет стёкол фильтрует свет, отсекая ультрафиолетовый диапазон и некоторую часть синего спектра, тем самым не давая глазам перенапрягаться.

Отец когда-то купил Обито лыжную маску — как у него самого, обещая, когда тот подрастёт, брать его с собой кататься с горных склонов. Это был последний подарок отца. Обито так и не успел освоить лыжи.

Но, несмотря на это, когда к поступлению в Академию шиноби маска наконец-то стала впору, Обито больше никогда с ней не расставался. Наушники немного мешали — но откреплять их, портить подарок?.. В общем, Обито не стал. Тем более что выглядели они круто.

На медкомиссии при поступлении после небольшого скандала с его стороны ему-таки разрешили пока не носить очки с дужками (и как с такими драться-то вообще, они же слетать будут?!). Сказали, что если он на данной стадии будет продолжать беречь глаза, зрение не ухудшится ещё больше, а в случае пробуждения додзюцу и вовсе, может, восстановится. Обито просто грезил шаринганом, поэтому с маниакальным упорством капал в глаза всё, что давали врачи. Однако на занятиях сидеть всё равно приходилось на первом ряду, а во время тренировок на местности — отчаянно щуриться при взгляде вдаль.

Со временем он так привык видеть мир оранжевым, что, когда снимал очки, всё вокруг начинало казаться ему серым и мрачным. Так вышло, что он пробудил шаринган как раз в тот день, когда потерял подарок отца. Однако многократно повысившаяся чёткость мира никак не увеличила его привлекательности. Даже наоборот — в связи с совпадением с произошедшими событиями. Особенно явно это ощущалось под землёй, в отсутствие каких бы то ни было красок вовсе.

Природная жизнерадостность, присущая ему до той поры, заставляла любить мир, несмотря ни на что. А реальность для него тогда была почти исключительно оранжевой. Так что в тот злополучный день, оставшись без команды, без боеспособности, без света и без очков, Обито в прямом смысле провалился в другой мир. Где нет места ни радости, ни — как потом выяснилось — любви. Иногда казалось — стоит снова надеть эти очки — и он станет прежним. Не сам Обито — так хоть мир. Но в следующий раз они ему попали в руки только тогда, когда смотреть сквозь них было уже нечем.

После смерти Мадары, пока тело Обито окончательно не восстановилось и не привыкло к большим нагрузкам, Спиральный Зецу часто служил ему и поддержкой, и маскировкой. В таком виде Обито впервые и явился за Нагато. До реализации плана было ещё много времени, поэтому можно было подождать, пока Нагато сам разочаруется в жизни и согласится принять его помощь. Благодаря мангёкё, Обито было не сложно появляться раз в день в одно и то же время в оговоренном месте, на случай если тот всё же что-нибудь сообразит. Чтобы сохранять относительное постоянство облика даже после отказа от симбиоза с Зецу, маска была подобрана в большей или меньшей степени повторяющая спиральный узор его головы. Обито так и не научился в должной мере пользоваться мокутоном — так, пара грубых техник, — поэтому филигранная работа по производству нового лица была поручена Зецу.

Оранжевый — цвет огня. Цвет стихии Обито и цвет того, единственно правильного мира. К тому же яркость маски в некоторой степени отвлекала взгляд от того, что отверстие только одно и с какой оно именно стороны. Мало ли. Промежуточный же вариант, расчерченный чёрными языками пламени, со временем начал казаться Обито несколько вульгарным.

В детстве очки защищали его глаза от света, пыли и чужих взглядов в неподходящий момент. Раскрашивали реальность, ещё больше подталкивали с ней дружить. Затем — спиральная маска — и вовсе ограждала его от мира целиком; но не мир — от него. Вот только дружить он с ним больше не мечтал.

Чтобы отдохнуть от деревянной маски, Обито регулярно менял её на большую и каменную — пещеру.

Нукенину где попало жить не выйдет. Задолго до создания Акацуки по приказу Обито Зецу изучил горы и подземелья большинства стран. Некоторые из обнаруженных пещер стали впоследствии убежищами Акацуки, парочка на поверку оказались норами Орочимару. Обито был уверен, что у ползучего гада на самом деле их гораздо больше, даже притом что не так-то просто организовать пространство, достаточно скрытое и одновременно способное вместить в себя лабораторию. Что такое подыскивать хранилище для чего-то огромного, и самому Обито было известно не понаслышке. Поэтому для извлечения членами Акацуки и запечатывания биджу в Статую Гедо помещение было создано искусственно с помощью земляных техник Зецу. Однако впоследствии одну пещеру Обито всё же нашёл. Сам. Он принял решение сделать это запасным хранилищем для Гедо Мазо и по совместительству местом, где мог побыть один. О нём не знали ни Кабуто, ни Акацуки, ни — как Обито тогда считал — даже Зецу.

Основным же местом пребывания Статуи была всё та же пещера, в которой коротал свою старость Мадара. Она оказалась настолько большой и удобной, что разводить плантации клонов Зецу для армии после запечатывания биджу в Гедо Мазо, держать основной инвентарь и дерево из клеток Хаширамы, да и просто перекантовываться между делом сподручнее всего было именно там. Сперва Обито избавился от осточертевшей кровати. Тело Мадары исчезло как-то само собой: видимо, Зецу его куда-то утащили, — Обито сильно не интересовался. Теперь он понимал, что очень зря. Проныра Кабуто, спустя кучу лет отрыв его где-то, немало крови этим ему попортил. Он никак не мог простить себе, что дал тому такую отличную возможность манипулировать им посредством тела Мадары, в результате чего хоть и приобрёл союзника, кое-какие познания в эдо тенсей и усилил армию, однако потерял эффект неожиданности в войне, благодаря тому что протеже змееобразного притащил к нему в пещеру, помимо своего собственного чешуйчатого хвоста, хвост в виде разведкоманды Альянса. Да ещё и намеренно притащил. Обито тогда едва удержался от того, чтобы убить его, невзирая на все заслуги. А уж когда он получил проблему в виде воскрешённого Мадары посреди войны… Лучше бы Обито эту чешуйчатую тварь прикончил ещё тогда, вместе со всеми её гробами и предложениями.