До того как техника завершилась, вверх взметнулись клубы дыма. Обито удовлетворённо улыбнулся. Однако вскоре стало понятно, от чего этот дым. На месте, где только что бушевал огненный ураган Обито, возвышалась обугленная до черноты полусфера. Насколько он мог судить — из дерева. Проклятие, Чёрный возвёл барьер. Интересно, как он это провернул — вырастил купол из самого себя? Любопытство Обито как пользователя древесных техник было искренним и почти профессиональным.

Повинуясь информации от шарингана, тело дёрнулось в сторону, почти не задействуя сознание Обито. Если бы не этот рывок, то мощный удар в бок одним из древесных отростков откуда-то слева, откинувший Обито на несколько метров, мог бы закончиться ещё одной — лишней — деревяшкой внутри него.

Полуоглушённый, он едва успел подняться, как очередное щупальце достало сзади, из слепой зоны. И опять по касательной, но сильно, очень сильно.

В пелене ещё не рассеявшегося окончательно дыма он наконец-то заметил Чёрного. Против древесных техник из всего арсенала Обито ему могла помочь только стихия огня, так что он только и успевал складывать серии печатей для огненных шаров — одного за другим — и в промежутках перемещаться, избегая атак Зецу.

Вскоре прыгать от деревяшек по плитам надоело, заводить разговоры с бывшим союзником — чем бы он ни был — не хотелось. И так всё было ясно. Теперь он снова подчинялся Мадаре. И тот послал его за Обито, чтобы завладеть его телом. Его жизнью. Какой бы она ни была, отдавать её Обито был не готов.

Но чтобы оказаться там, в тайнике, так гениально расположенном — в скале Хокаге! прямо в сердце Конохи! в лабиринтах со старыми складами хлама, где никто не будет искать! — Зецу нужно было, во-первых, пробраться незамеченным сквозь общий защитный барьер деревни. Во-вторых, найти это место, несмотря на установленный Обито вокруг комнаты экранирующий барьер от сенсорных техник. В-третьих, проникнуть туда совершенно обычным путём, так как в скалах нет достаточного количества переплетённых корней растений, по которым перемещается Зецу. В-четвёртых — замаскированная гендзюцу дверь, в-пятых — Барьер Пяти Печатей, в-шестых — ловушки из взрывных печатей и отдельно — из гендзюцу. Обито никогда не задумывался, действует ли гендзюцу на Зецу. Он смутно припоминал, что как будто бы да, но не мог сказать точно, где и когда это наблюдал. Далее — глыба, опечатанная особой техникой фуиндзюцу, которой владели лишь Джирайя, Минато и Обито. Все, кроме него — мертвы. Чёрт, ну как Зецу с этим-то разобрался?!

Так или иначе, нужно смириться с очевидным — его запасной риннеган теперь у Мадары.

Почему Мадара не поставил призыв на себя? Неужели он считает, что Обито настолько слаб, что на него достаточно кучки клонов отростков Статуи Гедо?

Вероятно, Мадара просто сам не в лучшей форме. «Он исчез вскоре после тебя. Вместе с Хаширамой-самой…» — вспомнились слова. Кто их ему сказал? Кажется, Какаши? Будь проклято это больничное безумие.

«Очевидно, Хаширама неплохо поработал над дедулей», — злорадно подумал Обито, выжигая огненными шарами уже которые по счёту древесные пики.

Привычка к частичной дематериализации действительно играла с ним злую шутку — Обито пропустил-таки ещё несколько сильных ударов, большую часть — по собственной неуклюжести. По крайней мере, сейчас все атаки Зецу были менее агрессивны и явно направлены на то, чтобы измотать его, но оставить его в живых. Ещё ни один из корней его не пронзил.

Обито выдыхался. Всё болело. Что за бесконечная чакра у этого Чёрного?!

Отпрыгнув назад от очередного щупальца, Обито вдруг во что-то врезался спиной и тут же почувствовал стремительно нарастающую слабость. Кажется, до него добрался Белый со своей техникой поглощения чакры. Проклятие, он совсем про него забыл. Последние несколько минут Чёрный, похоже, целенаправленно оттеснял его атаками в смертельные объятья своего весёлого протеже.

Лучше бы Обито чуть раньше не пожалел то же количество чакры, как только что бесполезно потерянное, на создание клона.

Острое осознание близости смерти заставило чудом собрать остатки сил и разорвать тиски.

Пытаясь отдышаться, Обито уже не был уверен, что ему нужно продолжать бой.

Однако очень бы не хотелось оставлять живого Зецу здесь, практически у себя дома, в виде ловушки для самого себя, отрезая себе возможность пользоваться камуи.

— Ты, наверное, теряешься в догадках, как я смог обнаружить его? — похоже, Зецу тоже подустал, теперь его белая половина будет забалтывать Обито. Отлично, ему тоже на руку эта пауза. Странно, что он раньше не начал. Белого всегда было не заткнуть. Не дождавшись ответа, Зецу продолжил: — Всё очень просто, Обито. Я с самого начала знал, где ты прячешь риннеган.

Блефует. Это невозможно.

— Ты настолько самоуверен, что никогда не проверяешь, есть ли на тебе мои семена. А между тем мои маленькие друзья много чего видели. Как ты думаешь, как я тебя всегда так быстро находил?

Обито скрипнул зубами. Это было действительно так. Получается, он сам привёл Зецу к себе в тайник?

— Мне оставалось только запомнить порядок действий. Но, вынужден признать, что, к твоей чести, несмотря на то, что барьер с Деревни Листа был в то время снят, мне пришлось повозиться.

Барьер был снят? Видимо, во время войны все сильные сенсоры были вынуждены отправиться на фронт. Нелогично оставлять без охраны то, за что сражаешься в первую очередь. Особенно если противник владеет телепортационными техниками. С другой стороны, может, они просто полагались на то, что даже великий и ужасный «Учиха Мадара» не станет нападать в тыл — на женщин и детей? Обито бы не стал. Но не то чтобы из милосердия. Далеко, да и нужных ему хвостатых там не было.

Всё, пора. Стараясь не повторять своей предыдущей ошибки и следя всё это время периферийным зрением за перемещениями Чёрного, Обито воспользовался тем, что он на мгновение замер, резко повернулся и нацелился взглядом в его живот, молниеносно схватывая воронкой и выбрасывая из измерения Камуи.

Одним меньше. На Белого достаточно будет тайдзюцу.

Ханаби не знала, сколько прошло времени. Может, пять, может, десять часов. Успело стемнеть — внезапно. Как будто где-то наверху подрезали канаты — и тяжёлый занавес упал на город, отсекая от него небо.

Она уже сто раз пожалела, что не умеет запечатывать в свитки огонь. Можно было бы хотя бы нормально согреться. Барьер насмешливо переливался в паре метров, не выходя с одной стороны за границы комнаты и противоположным концом немного захватывая соседнюю, великодушно скрывая чакру Ханаби от посторонних глаз. Комнатами эти помещения можно было назвать с натяжкой. Скорее — пещерами-артефактами. Интересно, что это за здание? Такая же башня, как вот эти вокруг? Для чего они? Вряд ли в них живут люди. Скорее, это какие-нибудь военные сооружения. Во всяком случае, анализ бьякуганом так ничего и не прояснил. Возможно, на них стоит специальная защита.

Ханаби успела поймать краем глаза движение и повернуть голову туда, где пространство изогнулось и выплюнуло из себя прямо на пол Обито, создав глухой, громкий, отражённый эхом звук. Он с каким-то тошнотворным хрустом приземлился грудью на камни, никак не смягчив удар и едва успев чуть отвернуть лицо.

Которое, впрочем, и без того было разбито.

Похоже, произошло что-то страшное.

Ханаби бросилась к нему, не зная, что делать — пытаться поднять или, наоборот, лишний раз не трогать, пока не осмотрела. Обито надрывно дышал, кашлял кровью, ногтями царапал каменную плитку, будто пытаясь сжать её в кулак. Плащ был сильно потрёпан, но видимых ран не наблюдалось.

— Что случилось?! Обито, что с тобой? Бьякуган!

Взгляд Ханаби проник сквозь плащ.

— Чёртов Мадара, — в очередной раз кашлянув, хрипло выдавил из себя Обито, с трудом пытаясь подняться и сесть на колени и мешая этим Ханаби производить осмотр. Так оказалось, видимо, тяжелее, потому что вскоре он опустился на спину и остался лежать, пытаясь восстановить дыхание.