Ханаби было неуютно от постоянного молчания, поэтому она заполняла тишину сама. Чтобы не будить, шёпотом рассказывала о своих делах, о новостях, об эмоциях, испытанных ею от того или иного события. А может быть, наоборот, в его компании было очень комфортно, поэтому она чувствовала такую возможность. Не исключено, что это как раз из-за его молчаливости.
Перевязки были самым большим испытанием и для неё, и для него. Она каждой клеточкой ощущала боль, которую ему причиняет каждым своим действием. Но ей не хотелось, чтобы её прикосновения ассоциировались у него исключительно с болью. Кроме того, несмотря ни на что, его тело нельзя было назвать непривлекательным. В благодарность за его терпение во время очередной мужественно перенесённой пытки Ханаби позволяла себе осторожно, ласково гладить его плечи, или, пока он на боку, слегка размять неповреждённую часть спины (она ведь, несомненно, очень устаёт от постоянного пребывания в горизонтальном положении).
Странное чувство возникало у неё в такие моменты. Будто жалость плавно перетекает в нежность…
====== Фрагмент XIII ======
Однажды она совершенно опешила, войдя и обнаружив его бродящим по комнате. Конечно, это сильно сказано. Скорее он несмело хромал, контролируя ладонью шершавую вертикаль стены. Вторая рука была прижата к груди.
Ханаби подбежала и осторожно помогла. Оказалось, её голова едва доходит ему до подбородка. На вопрос, нужно ли что-то, она неожиданно получила ответ с просьбой провести его в душ. Удивившись и судорожно перебирая в голове мысли о том, как же это он собирается мыться, она даже не догадалась спросить что-то ещё и из интересовавшего её ранее.
Однако оказавшись в ванной комнате, он ловко нащупал кран. Ханаби была убеждена, что долго ему вот так не простоять, поэтому боялась выйти и закрыть дверь. Однако по тому, как его рука остановилась, так и не пытаясь открутить рукоятку, по нерешительному повороту головы в её сторону, Ханаби догадалась, что он вовсе не предполагал, что она уйдёт. Ему была нужна её помощь.
Густо покраснев и уговаривая себя, что она медик, что ничего неприличного в этом нет, и что ему действительно сложно наклоняться, Ханаби помогла раздеться. Сверху брызнула вода, смачивая бинты. Она старалась смотреть только на них, только туда, где имела место её непосредственная компетенция. Чтобы не намокнуть самой, пришлось снять душ и взять его в руку.
И только тут Ханаби обнаружила, что он развязывает повязку на голове. Если бы не цвет и чуть более низкое расположение, она напоминала бы протектор. Затаив дыхание и не замечая, что направляет струи мимо, Ханаби ждала, что же будет. Развязав узел, он взял у неё душ и окончательно стянул повязку, только когда слегка отвернулся. Вода упала на макушку, мокрые пряди волос заструились по лицу, делая неразличимой почти половину. Воспользовавшись тем, что обе руки пока свободны, Ханаби стала осторожно снимать бинты с торса. Она теперь завязывала бантик, чтобы обходиться без ножниц. С каждым освобождённым витком волнение нарастало. Ниндзя морщился — не до конца зажившие раны, наверное, щипало. И совсем уж смело было с его стороны взять мыло. Ханаби теперь направляла душ и старалась смывать пену как можно быстрее. Вниз она по-прежнему не смотрела.
Ханаби заметила на полочке рядом с мылом простенькую бритву. Чтобы чем-то себя занять и получить наконец-то возможность подобраться поближе и разглядеть его глаза, она решила, раз уж он купается, попытаться убрать дурацкую щетину, которая становилась уже полноценной бородой.
Она потянулась к нему ладошками, чтобы намылить щёки, и попросила стоять как можно неподвижнее. Трогательно послушный, он не без труда закрепил душ вверху и замер. Ханаби бережно отвела его волосы назад и тут же пожалела об этом. Вне сомнения, его слепота была необратима.
Смутившись, Ханаби провела станком по левой, уже намыленной щеке, но, похоже, рука дрогнула. Показалась маленькая красная капелька.
Она никогда этого раньше не делала. Может, не стоило и браться?
Неуклюже завершив начатое, Ханаби присмотрелась повнимательнее. Капельки воды скользили по лицу и мешались с капельками крови из нанесённой ей царапины. Не в силах оторваться, она проследила вниз путь одной из них. Вздрогнув, снова подняла взгляд. Ко всем прочим бедам, вся левая половина его лица была расчерчена шрамами. Однако они вовсе не были страшными и казались нарисованными карандашом.
Почему же ему так не везёт?
Но с другой стороны — разве легко быть героем?
Отвернувшись, Ханаби позволила ему домыться до конца. Только потом ей пришло в голову, что он всё равно не может видеть, смотрит она или нет. Украдкой обернувшись, она обнаружила, что он уже вытерся и повязал на бёдра полотенце. Ну и хорошо, можно выдохнуть.
И собраться с духом. Предстояла очередная перевязка.
====== Фрагмент XIV ======
Ханаби прикрыла за собой дверь.
В палате было тихо и оранжево. Едва уловимый сквознячок дразнил свежестью. В окно осторожно пробиралось утро.
Оно скользило по его подушке слева, в попытке лизнуть тонкие полоски шрамов на щеке.
Ханаби обратила внимание, что царапина от неумелого вчерашнего бритья за ночь исчезла.
Она стояла у двери, не решаясь подойти близко, и с каким-то новым, несмело копошащимся внутри чувством нежности смотрела на него. Она уже научилась определять, когда он спит. Без бьякугана. По дыханию и выражению лица.
Такой спокойный… В нём ощущалась сила. Не та, что бликует грубостью и жестокостью. А та, что дарит ощущение безопасности и притягивает этим к себе, пленит.
Словно загипнотизированная, Ханаби приблизилась к кровати.
На бинтах уже несколько дней не было крови, поэтому она решила, что к вечеру можно будет от них избавиться. При этой мысли глубоко внутри Ханаби что-то тоненько зазвенело, как натянутая пружина. Это казалось таким щекотным и неестественным, что Ханаби поспешила сделать что-то обыденное, чтобы развеять это ощущение, смазать его, как смазывается собственное отражение в реке, когда проводишь по воде ладонью. На глаза как раз попался его лоб, и на помощь пришла привычная уже проверка температуры. Как ладонью по воде…
Сегодня ей не спалось. Поэтому сначала она тренировалась в роще недалеко от дома, а затем на удачу кинулась в госпиталь пораньше. В полпятого утра. Самый сонный час — предрассветный. Ханаби была уверена, что если сейчас дежурный и не клюёт носом, то договориться с ним за бутерброды точно удастся.
Она привязалась к этому месту, особенно к пациенту со второго этажа, чьего имени даже не знала. Ханаби тянуло постоянно проверять его, как тамагочи. Когда она видела, что с ним всё в порядке, её внутренняя гармония восстанавливалась и она снова могла носиться по госпиталю, как маленький моторчик. Пару раз ей даже пришла в голову мысль, что она понимает Хинату, которая вечно торчит у Наруто.
Сонный. Заразительно сонный. Ханаби почувствовала, как её смаривает. От недосыпа, от ранней тренировки, от исходящего от него спокойствия… До рабочего дня оставался час. Стараясь не потревожить, она осторожно прилегла рядом.
И тут же вскочила. Что будет, если она сейчас тут заснёт?
Нет, этого делать нельзя. Тем более что у неё в голове уже созрел план.
В последний раз убедившись, что своими порывистыми движениями не разбудила, Ханаби покинула уютную атмосферу комнаты и спустя два этажа по лестнице окунулась в прохладу конохского утра. Путь домой занял в два раза меньше времени, чем обычно. Ничего страшного, если один день она пропустит. Нужно было выспаться. Сегодняшним вечером предстояло много дел.
Засыпая, она представляла, какого цвета могли быть его глаза.
— Ханаби-сама, вы проснулись? Спускайтесь к столу. Хиаши-сама хочет вас видеть. Нужна моя помощь?
Нацу?! Что ещё за новости? Она что, снова под надзором?
Первой мыслью было нырнуть под одеяло с головой и наотрез отказаться и просыпаться, и куда-то перемещаться. Но раз отец прямо послал за ней… Ничего хорошего не случится, если она станет медлить.
