— Это ты? — вопросила она Урга.

Вор, как обычно, обнаружился в библиотеке. За эти недели он почти заменил Абдулле Шурасика — джинн даже показал ему сборник своих произведений…

— Ты о чем?

— Жезл драконов. Ты похитил?

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — уперся иномирец.

— Обойти все магические ловушки мог только ты, Ург. Зачем?!

Вор смотрел на нее устало и мрачно…

— А как ты думаешь, Таня?

— Верни жезл. Я даю тебе три дня, Ург. Потом сама пойду к Сарданапалу.

— Не знаю, что с тобой стало, Ург, — тихо добавила она, — от тебя можно было ждать чего угодно, но не подлости. Глеб тоже не гнушался грязными приемами, но он некромаг. А ты был моим другом. И тебе я верила.

— Танька! — вор вскочил из-за стола и бросился к ней, но та предупредительно выпустила из перстня тройную боевую искру.

— Не подходи ко мне, Ург, — девушка была непреклонна, — спасибо за ту помощь со Стихиарием. Тебе не стоило приходить в этот мир — у нас обоих остались бы лишь приятные воспоминания.

Ягун мрачно помахал с другого конца стола журналом. «Видела», — мысленно ответила Таня, и поставила блок.

Тибидохсцы что-то обсуждали на обеде — и понять, что предметом обсуждения стала она, было несложно: о эти ненавидящие, укоряющие взгляды! Насмешка… Осуждение. Странно, но она привыкла — ничего из этого давно не трогало.

Не следовало трепать языком, подумала Таня, но иначе подтвердить алиби некромага было невозможно.

Девушка встретилась глазами с Бейбарсовым, сидящим рядом. Черные омуты вновь потянули — и она потрясла головой, сбрасывая наваждение.

В ней, кажется, что-то сломалось…

В груди екнуло.

Черные омуты, невозможность прочитать их. А какая, собственно, разница?

====== 19. Я всегда любил только тебя, Гроттер ======

А какая разница?

Таня осторожно, немного неумело подмазала лицо косметикой, некогда даренной Гробыней. Тональный крем… Тушь… Помада… Странно, даже вышло неплохо.

Какая разница?!.. Молва — не без их непосредственного старания — и так уложила их в постель, и намного раньше этой злополучной заметки, о которой будут судачить еще не один месяц. Все решено и общеизвестно, так зачем отказывать себе? Может, проще дать реальный повод?

Девушка зачесала и уложила волосы так, как ей это делала все та же Склепова.

Зачем и дальше обманывать себя? Они оба этого хотят; и она, Таня, ничуть не меньше…

Пусть будет проигрыш.

То, что случилось в день свадьбы Ваньки и Пупсиковой… Девушку бросило в дрожь. Бейбарсов не взял ее девственности — но взял ее душу. Ее мысли. Отказался от ее тела, чтобы потом получить всю, без остатка. Он использовал для манипулирования голод женского тела — и преуспел.

Таня вытащила одно из подаренных Гробыней платьев — серое, облегающее, с открытыми плечами.

Бейбарсов показал ей, каким может быть удовольствие — и с тех пор воцарился в ее голове без остатка. Она постоянно о нем думала — и пугалась своих мыслей, и желаний.

Какая разница?! Все вокруг- кроме, пожалуй, Гробыни, считали, что они спали. Что Таня предпочла таежному ветеринару могущественного некромага — потому Ванька и женился на другой. Что играла с сердцем Урга… Все уже все решили, почему она должна себе отказывать?! Выбирать больше не надо; Ург может воображать, что хочет, но время давно прошло.

Гроттер посмотрела на себя в зеркало. Неплохо, сказала бы Склепова.

Она постучалась перед тем, как войти. Для нее дверь некромага всегда была открыта; никто другой, она знала, не смог бы перешагнуть этот порог без разрешения.

Бейбарсов сидел за столом в полутемной комнате и разбирал какие-то бумаги — он кивнул вошедшей и указал ей глазами на диван.

— Подожди минуту, я закончу, — попросил он.

Глеб не удивился ее визиту — наверное, понял ее взгляд еще за ужином.

Едва Таня, поджав ноги, присела, в камине рядом тут же вспыхнуло пламя, освещающее комнату мягким светом — но не теплом; погода и так была жарковата. Девушка не знала, что нужно делать, и от этого нервничала.

Смущение отступило совершенно внезапно, и на нее снизошло предельное спокойствие.

Все, как должно быть.

Помедлив, она сняла нагревающееся кольцо, отложила: Феофил ожидаемо не одобрял ее присутствия здесь. Закончив раскладывать бумаги, Бейбарсов достал из шкафа бутыль вина и два бокала; протянув один Тане, устроился рядом. Глеб не торопился — заговорил он, только когда они наполнили емкости во второй раз.

— Тебе будет сложно объяснить все Ургу, — наконец, сообщил он.

Его пальцы касались ее щеки, скользили вниз по шее. Расстояния между ними практически не было…

— Разве?

— Ты любишь страдать муками выбора, — усмехнулся Глеб.

Драконболистка покачала головой.

— Никакого выбора нет. Я объяснилась с ним.

— Рад это слышать, Таня.

Зачем оттягивать?

Допив вино одним глотком, Глеб отставил кусок дутого стекла в сторону. Таня поспешила повторить за ним — и, подняв глаза, утонула в черных, ничего не отражающих, очах.

Склонившись, он целовал ее — так долго, что девушка почти забыла, как дышать… Поцелуи некромага никогда не забываются.

— Ты безумно красивая, Гроттер, — шепнул он ей на ухо — перед тем, как вновь коснуться губами ее шеи и голых плеч.

Молния на платье, проходившая по спине, вскоре оказалась расстегнутой; ткань послушно скользнула вниз, к поясу, обнажая небольшую грудь. Бейбарсов отстранился — казалось, он смотрел и не мог наесться зрелищем.

Кому она врала все это время, отрицая чувства к некромагу? И почему не пришла раньше?

Гроттер сама расстегнула его рубашку. Глеб внимательно следил за ее действиями — а затем скинул одеяние на пол.

Теперь Таня сидела у него на коленях, а он, не торопясь, ласкал стройный тонкий стан. Спешить было некуда.

Рыжеволосая драконболистка выгнулась, подставляя себя под лобзания-полуукусы, дразнящие и страстные, вызывающие дрожь во всем теле.

В какой-то момент — когда именно, Таня упустила — они переместились на кровать.

Спущенное к талии платье, деталь нижнего белья, его брюки — все это было лишним.

— Я…

— Не стоит, Гроттер. Ничего не говори. Повторяю: я всегда любил только тебя — и буду любить вечно…

Еще вчера Гроттер покраснела бы от мысли о том, что сейчас делал с ней этот мужчина, стыдилась своих эмоций, собственного вожделения — но теперь все было… естественным.

Поцелуи, эти бесконечные, сводящие с ума поцелуи!

Страсть. Нежность. Любовь. Нетерпение. Торжество обладания…

Она таяла в его руках. Каким же преступлением по отношению к ним обоим было отказывать себе в Этом…

— Ты проиграла, — тихо сказал ей некромаг.

Скорее, сдалась на милость победителя. Но это желанный проигрыш.

Резкое движение бедрами, еле слышный вскрик, испачканные простыни — и чувство долгожданного блаженного единства.

Кажется, ей было больно — но именно эта боль делала происходящее настоящим, реальным. Именно она показывала истинную ценность происходящего, подводила итог этой длинной игры.

— Я тебя… люблю.

Слова Тани заставили Глеба ускориться; его объятия становились все менее нежными — с каждым толчком сильнее пробуждались животная страсть и ненасытная жадность. И, глядя в мутные глаза, некромаг прекратил сдерживаться. Позволил себе любить так, как любит некромаг.

Он что-то ответил ей — проникая так глубоко, как только мог… Он ждал слишком долго, чтобы церемониться и дальше.

В воздухе звучала их общая фраза.

…Вечно.

Комментарий к 19. Я всегда любил только тебя, Гроттер Завершающие части 22 января. Спасибо, что читаете)

====== 20. Вызов ======

— Ты вообще собираешься выпускать меня из кровати? — покраснев, поинтересовалась Таня.

Они занимались любовью до самого рассвета — а потом был долгий сон. День объявил себе достаточно неожиданно: солнечные лучи заглянули в спальню, осветили сплетенные в тесном объятии тела и недвусмысленно намекнули, что пора уже просыпаться.