Важными составляющими игры являются символические действия с символическими предметами, замещающими реальные. «Инобытие и тайна игры вместе наглядно выражаются в переодевании. Здесь достигает законченности “необычность” игры. Переодеваясь или надевая маску, человек играет другое существо. Он и есть это “другое существо”! Детский испуг, бурный восторг, священный ритуал и мистическое претворение неразлучно сопутствуют всему, что есть маска и переодевание» (Хейзинга, 1997). Игра может быть связана с переодеванием или нет, но, так или иначе, она переносит нас в иную, воображаемую реальность, где действия с символическими предметами также становятся значимыми. Например, можно изображать скрипку и игру на скрипке, просто прижимая к подбородку палочку и водя по ней другой палочкой как смычком.

Д.В. Винникотт определяет специфику игры, выделяя «Play-игру» и «Game-игру». Первую отличает отсутствие правил, они могут создаваться и меняться в процессе, главное – быть в потоке действа. Вторая связана с игрой по правилам, с навыковыми функциями, с возможностью удерживаться в рамках правил, эта игра имеет цель, в отличие от Play-игры, которая нацелена на процесс, а не на результат. В нашем ориентированном на достижение и результат обществе человек, взрослея, практически изолируется от возможности получать удовольствие и наполняться силами в спонтанной игре. И именно пространство интермодальной терапии экспрессивными искусствами предлагает возможность безоценочного творчества и игры, направленной на процесс, а не на результат, что пробуждает внутреннего творца, ведь творчество и игра часто рождаются из одного и того же корня.

И в то же время различные искусства предлагают определенные рамки, и возможность вписать спонтанную игру в эти рамки дисциплинирует игру, делает ее более целенаправленной, развивает ее. Свободная игра с материалом приводит к рождению большого количества творческой энергии, которая может стать целительной и трансформационной.

Я много раз наблюдала взрослых людей, получающих удовольствие от процесса совместной игры, спонтанного и незапланированного: их лица розовеют, появляются улыбки, уровень энергии повышается. Они отмечают, что нечто подобное испытывали, будучи детьми, – то самое ощущение более плотного и насыщенного времени, осознанности как пребывания «здесь и сейчас», внимания к происходящему в данный момент. Например, я могу дать задание группе взрослых поиграть с одним листом бумаги вместе. Каждый начинает совершать какие-то действия с листком, прислушиваясь и присматриваясь, согласуя свои действия, свои внутренние импульсы с действиями других участников, предлагая и повторяя, стремясь или не стремясь к созданию общей формы. Для кого-то это процесс легкий и захватывающий, кого-то он повергает в панику. Спонтанная игра учит нас многому, учит нас быть гибкими, творческими, приветствовать появляющееся, интегрировать различные части психики.

Еще одним важным аспектом детской игры является освоение ролей, но то же самое важно и для взрослых, у которых появляется возможность в игровом пространстве разыграть разные периоды жизни, роли, аспекты самого себя и даже мироздания. «По выражению Лео Фробениуса, “человечество разыгрывает порядок вещей в природе так, как оно этот порядок воспринимает”» (Хейзинга, 1997). Если мы вспомним культовые мистерии и священные праздники и обряды многих культур, связанные со сменой времен года, сменой дня и ночи, то заметим, что человечество разыгрывает весь порядок бытия в священной игре.

Игра, спонтанность и доверие – важные понятия для терапевта. Сессия – то совместный танец терапевта и клиента, иногда в буквальном смысле слова. Это особое состояние сознания и прежде всего диалог в особом едином пространстве. Это настоящее серьезное, захватывающее путешествие, где по пути может встретиться все что угодно – боль, ненависть, счастье, сомнения, радость. «Игра и импровизация» – вот те слова, которые часто отражают дух групповой и индивидуальной работы. Спонтанность и умение отпускать настолько же важны в интермодальной терапии, как и умение применять правильные техники в правильный момент.

Для того чтобы создать атмосферу игры и спонтанности, стимулирующую воображение клиента и поощряющую его креативность, необходимы:

♦ безоценочная атмосфера;

♦ нацеленность на процесс, а не на результат;

♦ отношение к происходящему «как будто» или «понарошку»;

♦ присутствие в моменте, пребывание «здесь и сейчас»;

♦ кругообразность и повторение – имеется в виду то, что, если игра закончена, она может начаться сначала, так как цель игры – в самой игре;

♦ ритуалы вхождения в игру и снятия ролей (Knill, Barba, Fuchs, 1993).

Терапия искусствами в сочетании с игровой терапией помогает детям и взрослым выразить, отпустить и трансформировать травматические переживания, освобождает от жесткости, которую травма создала в подсознании. Искусство становится переходным объектом, созданным клиентом и терапевтом. Задача терапевта искусствами – мобилизовать, расширить, углубить и освободить воображение клиентов, чтобы игра стала спонтанной и свободной, поддержать клиента в его творческом процессе восстановления себя.

Импровизация и спонтанность дают человеку возможность непосредственно наблюдать проявления связки «сознания – тела», которая, как известно, функционирует как поток, живое непрекращающееся движение, где один образ, мысль, ощущение, чувство, движение сознания влечет за собой другие.

Так же как в свободной игре ребенок бессознательно проигрывает беспокоящее его напряжение, так же как сны являются целебными снадобьями и смазывают, сглаживают своими тихими чарами впечатления дня, так и свободное творчество залечивает раны и, обращаясь к ресурсной части души, приводит тело и сознание к состоянию большей целостности и живости. На этом основана и гуманистическая философия Карла Роджерса. Практики интермодальной терапии разделяют ее положение о том, что каждый человек творческий по своей природе и что творчество и искусство пробуждают самоисцеляющие силы души. Нам известны истории о художниках, которые занимались гармонизацией своей психики, поддержанием своего психического здоровья и даже лечением с помощью личного творчества и взаимодействия с созданными ими образами (Ноймар, 1997).

«Творческий процесс сам по себе целителен. Несмотря на то, что продукт творческого выражения приносит человеку важные и полезные для понимания сообщения, сам процесс создания глубоко трансформативен» (Роджерс, 2015).

Принцип доверия самоисцеляющим способностям психики исходит из концепции саморазворачивающегося потока сознания, который, меняя направление, течет в зону наибольшего эмоционального напряжения, или заряженности. Вспомним, к примеру, метод свободных ассоциаций, который является наиболее распространенным способом работы в психоанализе, или эксперименты ранних интроспекционистов, а также современных исследователей сознания, представителей нарративной психологии и психотерапии, писателей (Д. Эпстона, Дж. Джойса), наблюдавших свой поток сознания. В интермодальной терапии применяется тот же принцип – так же как дерево, получившее рану на своей коре, мобилизует внутренние процессы и со временем залечивает рану, направляя внутренние токи и соки в сторону пореза, так и в терапии при создании атмосферы поддержки и принятия поток сознания начинает течь в сторону исцеления.

Проведем простой эксперимент – попробуйте выбрать любое слово и построить от него цепочку ассоциаций из пяти слов. Например, «птица – полет, дерево, тутовое дерево, дача». Примерно через пять слов вы придете к эмоционально насыщенному для вас слову или переживанию, выраженному и упакованному в конечном слове. На этом свойстве психики основаны многие, если не все, психотерапевтические техники и приемы, например, метод свободных ассоциаций, работа с метафорическими картами, различные проективные методы, трансформационные игры и т. д. То же происходит и в свободном творчестве, терапия экспрессивными искусствами, по выражению П. Книлла, это «игровая терапия для взрослых».