Она потеряла Джендри и Якена, как и предупреждала её Жасмин. Конечно, Арья осознавала, что предостережение Жасмин стоит воспринимать буквально, ведь та считала, что Арья изменяет Якену. Но Арья никогда не собиралась «жаждать» одновременно и Джендри, и Якена — независимо от того, как сложатся обстоятельства. Отбросив в сторону технические детали и намерения, Арья вынуждена была признать, что эмоционально она была неверна Якену, и он знал об этом. По отношению к Джендри и Якену в своей слепоте она совершила так много проступков и была такой импульсивной, что не могла предвидеть последствия своих действий или хотя бы взять паузу, чтобы действительно разобраться в возникшей ситуации. Всё это было её упущением.

С тех пор, как она рассталась с Якеном, она изо всех сил старалась прийти в себя и восстановить душевное спокойствие. Но вскоре после того, как Джендри отверг её, Арья заметила, как Жасмин болтает с ним у дверей его классной комнаты, и теперь история о собаке и её тени прочно засела у неё в голове. Арье было неприятно вспоминать, как Жасмин прошептала ей на ухо своё предупреждение, и вдвойне ее злило осознание того, что старшая девушка каким-то образом верно предсказала исход её несчастного любовного треугольника. Её досада лишь усилилась, когда она поняла, что всё ещё ревнует к Жасмин и к тому, как легко та может подойти к Джендри, улыбнуться ему и поговорить с ним. Арье очень сильно хотелось сделать то же самое, но она знала, что при нынешнем положении дел это невозможно. Даже если Джендри здоровался с ней, когда она проходила мимо по коридору, его отказ всё ещё уязвлял её, и всё, что она могла делать, это кивать ему в ответ, быстро отводя взгляд, чтобы он не успел заметить, насколько ей больно.

Судя по всему, на Джендри их разговор не произвёл особого впечатления, и это доказывало, что он говорил серьёзно и действительно забыл о ней. Он ещё никогда не пользовался такой популярностью, и теперь, когда Маргери Тирелл открыто флиртовала с ним всякий раз, как они оказывались рядом, его статус взлетел до небес. Арья знала, что должна радоваться за него. Наконец-то у него всё начало складываться, и он выглядел счастливым. Но осознание того, что одной из причин его счастья стало его решение убрать её из своей жизни, заставляло её сердечные раны ныть ещё сильнее.

Неделю назад Робб вернулся на Север, и через несколько часов после его возвращения в квартиру, которую он делил с Джоном и Теоном, Арье позвонил Джон.

«Как поживаешь, сестрёнка?» — непринуждённо поинтересовался Джон.

«Робб рассказал тебе о моём расставании с Якеном, не так ли?» — не стала тянуть резину Арья.

«Да, рассказал, — подтвердил Джон. — Мне жаль это слышать, Арья».

«Робб говорил, что ничего не скажет», — раздраженно ответила Арья, игнорируя слова Джона.

«Он не сообщил мне никаких подробностей, — уточнил Джон, как будто это могло уменьшить вину Робба. — Я спросил у него, как твои дела, и заставил сказать правду, когда он слишком сильно затянул с ответом».

Арья вздохнула: «Ох, Джон… я по-крупному облажалась».

«Я готов выслушать тебя, если ты захочешь рассказать мне об этом», — тихо произнёс Джон.

И Арья обо всём ему рассказала, начиная с аукциона холостяков и заканчивая её последним разговором с Джендри в школьном дворе.

«Подожди… подожди, — прервал Джон. Линия потрескивала помехами, и Арья представила, как он придвигает телефон плотнее к уху. — У тебя есть чувства к Джендри? То есть романтические чувства?»

«Я же тебе только что об этом сказала», — проворчала Арья.

«Наконец-то! — восклицание Джона поразило ее. — Наконец-то ты осознала это!»

«Что ты имеешь в виду? — требовательно спросила Арья. — Ты знал?»

«Ну, да. Для меня это было очевидно ещё во время того разговора в декабре. Я очень рад, что ты, наконец, стала честна с собой, Арья».

«Хмм… от этого мне столько пользы, скажу я тебе».

«Ай, ты не должна так думать, — тон Джона стал успокаивающим. — В таких вещах лучше всегда быть честной».

«Я знаю, знаю, — вздохнула Арья. — Сейчас я чувствую себя такой беспомощной. Не знаю, что мне делать и ненавижу себя за это».

«Чего ты хочешь, Арья?»

«Я хочу перестать причинять боль, — автоматически ответила Арья, — и хочу перестать чувствовать вину перед Якеном. Хочу, чтобы между мной и Джендри было все хорошо. Я… я хочу быть с Джендри. Вот чего я хочу».

«Не думаю, что всё это невозможно осуществить».

«Эм, ты ведь слышал, как я сказала, что Джендри меня отверг, так ведь? Ты ведь слышал, что он хочет, чтобы мы были просто друзьями?»

«Да, он сказал это, — согласился Джон, — но я не уверен в том, что он говорил правду».

«Для меня это прозвучало достаточно убедительно».

«Это называется самосохранением, Арья, — пояснил Джон. — Я признаю, что не слишком хорошо его знаю, но исходя из всего, что ты рассказала мне — включая то, как он поцеловал тебя в тот вечер — мне кажется, что Джендри отступает, потому что убеждён: у него нет шансов быть с тобой. Он пытается отпустить тебя, чтобы забыть».

«Но…»

«Джендри не показался мне парнем, который стал бы целовать девушку просто так, — заметил Джон, — и я сомневаюсь в том, что тот поцелуй для него ничего не значил, как ты утверждаешь. Есть ещё шанс, Арья».

Арья вздохнула в трубку: «Я хочу верить в это, Джон. Очень, очень сильно хочу».

«Но это будет нелегко, — предупредил её Джон, — вероятно, тебе будет трудно убедить его в своих чувствах. В конце концов, ты ведь отвергла его, выбрав другого парня».

«Что же мне сделать, чтобы убедить его?»

«К сожалению, здесь я не смогу тебе подсказать. Ты знаешь Джендри лучше, чем я, так что тебе придётся хорошенько подумать над тем, как убедить его».

«А вдруг ты ошибаешься, Джон?»

«А вдруг я прав?»

Арье пришлось признать, что её брат говорит дело: «Даже если ты прав, думаю, мне нужно подождать какое-то время, прежде чем что-то делать… если я буду что-то делать. Еще слишком рано… для всех».

Она прекрасно понимала, как будет больно Якену, если она вступит в новые отношения так быстро после их расставания. По крайней мере, ей нужно дать им обоим время немного остыть. Она поняла, что чувство вины стало для неё неожиданным препятствием. Я способна причинить так много боли, особенно тому, кто мне не безразличен… своему парню… я смогла бы легко это сделать снова, так почему я заслуживаю того, чтобы Джендри стал моим парнем?

«Не нужно никакой спешки, — ответил ей Джон, — ты должна дать себе столько времени, сколько нужно. И если ты решишь быть с Джендри, то лучше сделать это с чистой совестью и чистым сердцем».

Беседы с Джоном практически всегда заставляли её задуматься, и слова брата ещё на протяжении нескольких дней после звонка звучали в её голове. Пирожок видел её подавленность, хотя она и старалась держать его в неведении относительно своих истинных чувств к Джендри, поэтому частенько пытался втянуть её в необременительные беседы. Она понимала, что он делает всё возможное, чтобы приободрить её, и ценила его усилия.

«Эй, у меня есть предложение, которое поможет тебе развеяться», — сказал Пирожок, когда они в пятницу обедали в школьном кафетерии.

«И что за предложение?» — жуя сандвич, спросила Арья.

«В эти выходные мы должны поехать на Турнир, — с улыбкой ответил Пирожок, — это будет весело!»

«Он же завтра, а я слышала, что все билеты уже распроданы».

Улыбка Пирожка стала ещё шире, когда он вытащил из своего рюкзака конверт: «Хорошо, что я купил их заранее».

«О, господи! — Арья уставилась на два билета, извлеченные Пирожком из конверта. — У тебя и правда есть билеты».

«Я заеду за тобой завтра утром, ладно?»

«Конечно, — пожала плечами Арья. — Я всё равно свободна. Но мне нужно будет вернуться не слишком поздно, потому что в воскресенье утром мне рано вставать».

«Зачем?»

«Я обещала Брану пойти с ним на симпозиум».

«Не волнуйся, я привезу тебя домой до комендантского часа».