«Привет, - вполголоса произнесла Санса, - слушай, ты можешь встретиться со мной в Парке Богороща через двадцать минут?»

«Да, - не задавая вопросов, ответил он. – Конечно, да. Я буду ждать тебя на парковке».

Санса нашла Робба, который ждал ее в фойе на первом этаже.

«Я сказал матери и отцу, что мы ненадолго отъедем. Пошли».

«Минутку», - сказала она и бросилась на кухню.

Она вернулась, как и сказала, через одну минуту, неся с собой большую корзину, накрытую рождественской красной тканью.

«Вау, - взглянув на корзину, сказал Робб. – Это ведь шеф-повар Мартин постарался, не так ли?»

«Он лучший! – подтвердила Санса. – А теперь пошли».

Когда они приехали в Богорощу, Сандор был уже там. Санса с Роббом вышли из машины, и Санса представила своего брата своему парню.

«Мы уже встречались, - сказал ему Робб, - но в этот раз я могу сказать, что действительно рад нашему знакомству. Санса много рассказывала о тебе».

Санса почувствовала облегчение, увидев, что ее брату, похоже, на самом деле понравился ее парень.

«И мне приятно познакомиться», - Сандор пожал Роббу руку.

«Я отлучусь ненадолго, - сказал Робб, - и вернусь через полчаса, Санса».

Когда Робб уехал, Сандор увидел тяжелую на вид корзину, которая стояла у Сансы в ногах.

«Что это?» - спросил он у нее.

«Это тебе», - ответила она.

«Еще подарок? Но ты ведь мне уже что-то подарила, - сказал он. – Я его до сих пор не открыл».

«А почему?» - нахмурилась она.

«Времени подходящего не было, - пожал он плечами. – Григор достал меня, поэтому я свалил из дома».

«Что он сделал?» - заволновалась Санса.

«Этот огромный козел съел всю еду в доме. Всю еду, которая предназначалась нам обоим на два дня».

Санса просияла: «Тогда тебе понравится то, что в корзине. Иди и взгляни».

Сандор наклонился и приподнял ткань, которая прикрывала корзину, и тут же ощутил запах жареной говядины, свежеиспеченного хлеба, трав и чего-то сладкого. Он поднял на нее взгляд.

«Ты читаешь мои мысли? Как ты узнала, что мне нужна еда?»

«Ты ведь всегда голоден, разве ты этого не говорил? – улыбнулась ему Санса, довольная его реакцией. – Я хотела подарить тебе частичку Рождества, и еда была единственным известным мне способом это сделать».

«Санса Клаус на доставке», - дернулся вверх уголок рта Сандора.

«Санса Клаус значит?» - сморщила носик Санса.

Сандор заключил ее в объятия, расплющив у своей груди: «Пташка, пташка, пташка! Ты просто ох*енная, знаешь об этом?»

Санса рассмеялась: «Я помогала повару упаковать корзину и положила то, что, по моему мнению, тебе бы хотелось. У нас не было картофельного пюре, но там молодой запеченный картофель с чесноком и трюфельным маслом. Надеюсь, пойдет? Там достаточно еды на четырех парней-подростков, так что до завтрашнего утра тебе должно хватить».

«Спасибо», - проскрежетал он, а потом поцеловал ее на виду у всех, не заботясь о том, смотрят ли на них.

Улыбаясь, Санса отстранилась первой: « Ладно, давай поставим корзину в твою машину и пойдем прогуляемся. Я хочу немного осмотреться, пока мой брат не вернулся».

Сандор сделал, как она сказала, и пока он закреплял корзину на заднем сиденье, Санса слышала, как он ухмыляется.

И впрямь счастливого е*анного Рождества

_________________________

Якен

Он написал для нее песню. И в данный момент исполнял эту песню для нее. Сидя за роялем в музыкальном зале его дяди, он пел для нее по видеочату и ничего не мог поделать со своим смущением, которого обычно не испытывал во время представлений. Но опять же он никогда раньше не дарил девушке посвященную ей песню, предназначенную только для нее.

Был этот мир моею сценой,

Но клеткой стал в одно мгновенье,

Лишь ты меня освободила,

И Человеку вдруг глаза раскрыла:

Была под маской волка ты,

И серебро в глазах твоих

Все лица, что носил, сорвало,

И безвозвратно унесло.

Быть может имена других

Мужчин слетят невольно с губ твоих,

Прошу тебя лишь об одном,

Оставь моё последним в списке том.

Якен закончил песню, протяжно скользнув по клавишам фортепьяно, и лишь когда затухла последняя нота, Арья захлопала в ладоши.

«Это для меня? - спросила она с огромными от удивления глазами. – Якен, это было невероятно!»

«Девочке честно это понравилось?»

«Честно!»

Якен улыбнулся: «Тогда Человек очень счастлив слышать это».

«А ты записал это?»

«Еще нет, - ответил он, - но теперь сделаю это с твоего одобрения».

«Как будто я могу сказать, что мне не понравилось то, что ты написал для меня».

«Ну, - Якену удалось изобразить неловкость. – Один раз это уже случилось, помнишь? Милая Арья, я желаю тебе здравья, ты полна очарованья…»

Арья залилась смехом: «Как я могла забыть!»

«Я рад, что, наконец, смог реабилитировать себя этой новой песней для тебя, – он не сводил глаз с ее все еще улыбающегося лица. – Я запишу и отдам тебе копию».

«Спасибо, - сказала Арья. – Мне она нравится. Это действительно прекрасная песня».

«И в половину не столь прекрасная, как ты».

«Якен…»

«Да, да, - рассмеялся он, - слишком слащаво, я знаю. Но это правда… Я действительно хочу увидеться с тобой сегодня».»

«Мы увидимся через два дня», - напомнила она ему.

«Два дня это слишком долго».

Она вздохнула, после чего сменила тему: «Я вижу, ты носишь мой подарок».

Якен немного закатал рукав на левой руке и поднес ее к экрану планшеты, чтобы Арье было хорошо видно кожаный браслет, который украшал его руку. Кожаный браслет был окрашен в насыщенный вино-красный цвет, шириной в два дюйма, и представлял собой две полоски кожи, плотно обернутые вокруг его руки, скрепленные между собой двумя серебряными застежками. На кожаных полосках были выгравировано латинское изречение, которое для Якена было своего рода девизом. Omnes homines decedere debent. Omnes homines servire debent.

«Он великолепен, - сказал Якен, - и полностью в моем стиле».

«Я посмотрела, что означают эти фразы, но не очень понимаю их смысл, - сказала она. – Я видела на твоем чехле от гитары наклейку с этими словами, и на плакате в твоей комнате есть эти же фразы. Я подумала, что вероятнее всего, они что-то значат для тебя».

«Это означает все люди должны умереть, все люди должны служить. Я не знаю, чья эта фраза, но для меня это напоминание о том, что я просто человек, и на этой планете у меня ограниченный запас времени, поэтому мне нужно убедиться, что за отпущенный мне срок я делаю что-то весомое. Я уверен, что, возможно, это имеет религиозные истоки, однако я служу только одному богу - Судьбе».

«Это довольно глубокомысленно, - заметила Арья, - я рада, что рискнула, когда попросила мастера выгравировать эти слова»

«Я всегда буду это носить», - сказал он ей.

Тут Арья немного замялась, и ненадолго отвела взгляд от экрана, чтобы с кем-то поговорить, кого он не видел.

«Прости, Якен, мне нужно идти. Мама зовет меня. Пожелай своим тете и дяде счастливого Рождества от меня, хорошо?»

«И тебе тоже, милая девочка. Счастливого Рождества».

Экран погас, и Якен закрыл крышку фортепьяно, после чего направился обратно в дом, чтобы присоединиться к тете и дяде, а так же их гостям, приглашенных встретить сними Рождество. Иногда это были музыканты, которые были проездом в городе, иногда это были деловые партнеры дяди. Каждое Рождество его тетя и дядя открывали двери своего дома для всех желающих. Чаще всего приходившие к ним гости были эмигрантами, как и они сами, которые хотели в праздновании Рождества почувствовать немного духа Германии, и обычно это заключалось в тех блюдах, которые готовила Юмма. Он вошел в гостиную, и в гуле голосов услышал речь на родном языке.

«А, мой мальчик, - позвал Якена дядя, - подойди сюда на минутку, пожалуйста».

Якен послушно подошел к своему дяде, который в этот момент разговаривал с высоким худым мужчиной, одетым в красный свитер. У мужчины была молочно-белая кожа и бритая голова, а губы были настолько тонкие, что, казалось, у него их вообще нет. Он с ним не был знаком, и Якен ему вежливо улыбнулся. Дядя Отто взволнованно схватил его под локоть и с сияющей улыбкой представил его мужчине.