Но, хотя глобализация стала результатом разрыва с коллективистским прошлым, этот разрыв ни в коем случае не был окончательным и бесповоротным. Несмотря на ликование в одном лагере и скрежет зубовный – в другом, триумф рынков нигде не наблюдается. Мир только начинает преодолевать затянувшийся на целое столетие флирт с доминированием государства в экономике. Рыночная конкуренция, с одной стороны, все также сдерживается избыточным регулированием всего и вся, а с другой – подрывается отсутствием поддерживающей институциональной инфраструктуры. «Невидимая рука» рынков, возможно, уже набирает силу, но «мертвая рука» старой коллективистской мечты все еще сильна и влиятельна.

Более того, главной причиной «успешного наступления» рынков является то, что других вариантов просто не просматривается. За некоторыми исключениями большинство государственных лидеров, обратившихся к рыночным реформам, сделали это не в силу своей приверженности идеалам экономического либерализма, но из чистого прагматизма, аточнее – из-за отсутствия других жизнеспособных альтернатив. Как следствие, реформы слишком часто проводились без особого энтузиазма, а потому оказывались половинчатыми.

Таким образом, нынешний эпизод глобализации следует считать переходной эпохой – неспокойным, но полным надежд междуцарствием: с одной стороны – обанкротившиеся упования на централизованное регулирование, с другой – многообещающие перспективы экономической свободы. Идет борьба между прошлым и будущим, и напряжение периодически прорывается мощными потрясениями. Финансовые кризисы, которые в недавнем прошлом прокатились по Восточной Азии, России и Латинской Америке, свидетельствуют о нестабильности сложившегося положения дел.

Будучи директором Центра изучения торговой политики в Институте Катона, я осуществлял мониторинг международной торговой и инвестиционной политики США и других стран и готовил рекомендации по ее совершенствованию. Благодаря этой работе я оказался в эпицентре эйфории по поводу глобализации, постоянно имея дело с Североамериканским соглашением о свободной торговле, Всемирной торговой организацией и другими подобными учреждениями. А до того как занять мой нынешний пост в Институте Катона, я несколько лет работал юристом в сфере международной торговли, представляя главным образом компании из стран Юго-Восточной Азии, экспортирующие товары в США. Работа, заставлявшая меня ежегодно по три-четыре месяца проводить в разных местах Тихоокеанского кольца, позволила мне непосредственно соприкоснуться с динамизмом и разочарованиями жизни в глобальной экономике.

Выполняя свои профессиональные обязанности, я вновь и вновь сталкивался с исторической близорукостью, которой страдают публичные дебаты о глобализации. Оппоненты, не мудрствуя лукаво, просто принимают как аксиому то, что свободные рынки на коне и правят миром, а потому противникам рыночно ориентированной политики удается без труда взваливать на нее вину за все жестокости и страдания мира. Влияния прошлого на сегодняшнюю ситуацию слишком часто не замечают; о непростительных провалах, предшествовавших рыночным реформам, слишком часто забывают; вред, приносимый пережитками антирыночной политики, слишком часто игнорируют. Таким образом, господствующие заблуждения относительно глобализации способствуют непрекращающимся спорам, повышая вероятность того, что процесс отчаянно необходимой либерализации экономики будет замедлен или даже обращен вспять.

Я написал данную книгу в попытке изложить ситуацию как она есть – рассказать подлинную историю глобализации и предложить трезвую оценку достигнутого и перспектив. Решая эту задачу, я вышел за пределы моих профессиональных познаний в области права и государственной политики и погрузился в сферы истории, экономической теории, социологии и политической науки. Сделав все возможное для того, чтобы не запутаться в деталях, я, тем не менее, не сомневаюсь, что мои набеги на отдельные области знаний иногда заставят специалистов поморщиться. Я прошу о снисхождении и в свою защиту могу сказать лишь, что, работая с большим холстом, приходится делать крупные мазки, а прошлое, настоящее и будущее мировой экономики – это, воистину, очень большой холст. Надеюсь только на то, что подлинность картины в целом извинит небольшие погрешности в деталях.

Я в долгу перед многими людьми. Начну с Эда Крейна, президента Института Катона, который с самого начала неизменно оказывал мне поддержку. Если бы не его вера в меня, не великодушие, с которым он предоставил необходимые мне время и ресурсы, эта книга не была бы написана. Позвольте мне также в самом начале признать заслуги Мэтт Холт, моего редактора из издательства John Wiley & Sons, которая верила в мою работу и помогла мне преодолеть все трудности издательского процесса.

Проводя исследования, необходимые для этой книги, я путешествовал по всему земному шару и при этом опирался на содействие людей, помогавших мне разрабатывать маршруты поездок, договариваться об интервью и добираться в труднодоступные места. Я бы хотел особенно поблагодарить Бийонг-Хо Гонга, Ноюнга Парка, Джеффа Макдональда, Томаса Ларсона, Порнпрома Карнчаначари, Чака Холмса, Баруна Митра, Джала Кхамбата, Джерардо Бонджованни и Фернандо Баха.

Вирджиния Пострел, Дэвид Фрам, Дуг Ирвин, Разин Салли, Дэвид Боаз, Том Палмер, Ян Васкес, Дэвид Хендерсон и Хосе Пиньера любезно ознакомились с разными черновыми набросками книги. Конечный продукт сильно выиграл благодаря их ценным комментариям и критике; разумеется, они не несут никакой ответственности за оставшиеся в тексте ошибки. Скотт Линсиком, мой помощник, оказал бесценную помощь в поиске источников, сверке цитат и примечаний и в составлении списка ссылок.

Моя жена Дебби заслуживает орден за сверхчеловеческое терпение, с которым она переносила мою погруженность в работу. Наконец, позвольте мне крепко обнять (вербально) трех моих сыновей – Мэтью, Майкла и Джека. Эта книга посвящена им – и тому сложному, трагичному и восхитительному миру, который унаследуют от нас они и все наши дети.

На берегу Москвы-реки, недалеко от ЦПКиО им. Горького, находится кладбище памятников погибшей эпохи. Его разместили на территории Новой Третьяковской галереи – массивного унылого здания, в котором экспонируется главная коллекция живописи в жанре социалистического реализма. Прогуливаясь по безлюдным залам музея, можно полюбоваться такими забытыми шедеврами, как «Собрание деревенской коммунистической ячейки» Ефима Чепцова, «Ужин трактористов» Аркадия Пластова и «Строительство домны на Кузнецком металлургическом комбинате» Петра Котова. Выйдите на улицу, заверните налево за угол – и вы попадаете на кладбище.

На нескольких акрах земли под открытым небом расположились поверженные идолы советской эпохи. Центральный экспонат коллекции – огромная статуя основателя советской тайной полиции Дзержинского, до неудавшегося августовского переворота 1991 г. стоявшая перед штаб-квартирой КГБ в центре Лубянской площади. Здесь вы увидите множество статуй и бюстов Ленина и статую Сталина из красного мрамора, со слегка поврежденным лицом, бесстрастно взирающую на внушающее ужас скопление каменных голов, запертых в клетках из колючей проволоки.

Когда я оказался там в конце жаркого июльского дня 1999 г., зрителей на кладбище было немного. Небольшие группы неспешно бродили по бетонным дорожкам, в высокой нестриженой траве на садовых скамейках сидели парочки. Недалеко от музея разместилось маленькое летнее кафе. Люди за столиками под зонтами пили джин с тоником из алюминиевых банок.

На кладбище погибших монументов грандиозные амбиции и безжалостная власть советской эпохи превратились в китч. Но ироничный дух этого места не способен победить глубокое, гнетущее чувство подавленности. Среди мертвой тишины и косых теней суровые взгляды поверженных вождей все еще вызывают дрожь, все еще леденит душу их нечеловеческая – слишком человеческая – надменность. Прошлое умерло, но все еще с нами.