– Мне мысли о сне нравятся, – ответила Леса.

– Это пока, потом скучно будет. Но развлечений у нас много.

Вечер тянулся медленно и неторопливо. Как-то расслаблял. Блики на воде отражались от стен, собираясь в причудливые узоры. Листья шелестели, играя с ветром. Пахло цветами. Мелодия уже больше не раздражала. Пёстрые наряды сами напоминали собой цветы. Леса заметила, что настроение качнуло в сторону умиротворения. Стало казаться, что не так всё и плохо, если присмотреться. Адаптация. Это чем-то напоминало её первый полёт, когда-то хотелось сойти с корабля и вернуться к родителям, то она понимала, что всё это нужно для неё. Впереди была учёба по гранту. Что может быть перспективнее? Но это было днём. А ночью хотелось домой. Вновь рассказывать маме, как прошёл день, слушать, как отец ловил дурную корову, которая постоянно убегала, пока однажды не свалилась в каньон. Вечером спускался дедушка и рассказывал про звёзды, пиратов и приключения. Тёплые вечера, которые навсегда останутся в памяти, потому что это единственное, что достойно хранить. Ощущение заботы и любви. То, к чему неосознанно стремишься всю жизнь. И пусть этих людей больше нет, но остались воспоминания.

Музыка, блики от озера и цветастые наряды танцующих. Люди веселились, наслаждались жизнью, пусть и такой странной.

– Больше не страшно? – спросил Баль, наблюдая за ней.

– Пока нет.

– Так и должно быть.

– В мороженом было успокоительное? Или в компоте? А может в воздухе? – прищурившись спросила Леса.

– А может в хорошей компании? – рассмеялся Баль. – Порой ответ находится на поверхности.

Глава 4.3

Говорят, что сны являются продолжением действительности. Наверное это правда. Лесе снилась сцена. Она пела какую-то песню, а вокруг был зал полон народу. Свет от ламп слепил глаза. Леса очень переживала, что забудет слова. Собьётся с ритма или возьмёт не так ноту. Но вроде прошло всё хорошо. Зал начал аплодировать, на этом Леса и проснулась.

— Никогда не думал, что во сне кто-то может петь, – заметил Баль.

— Это под впечатлением вчерашнего вечера, – ответила Леса, зевнула, потянулась. – Там играли и танцевали, а мне приснилось, что я пою. А раньше не пела. Разве только в детстве на музыке.

– И почему ты не пела?

– Потому что это глупо, – Леса села на кровати. — Пора вставать?

– Уже утро, — ответил Баль.

– А значит надо работать.

– Всё верно, – продолжая лежать рядом, ответил Баль.

— Так давай вставать.

-- Тебя не смущает, что мы вместим лежим?

– Нет. А тебя это смущает?

– Сегодня проснулся и никак не мог понять, кто рядом со мной. Непривычно, – ответил Баль всё-таки поднимаясь с кровати. Леса посмотрела на него. В домашней рубашке и лёгких штанах он выглядел не так сурово. В рабочей куртки и тёплых ватных штанах он выглядел суровей и старше.

– Баль, а сколько тебе лет? По местному?

– Много. Если на ваше исчисление переводить то за девятый десяток перевалило.

– Ничего себе. А я и думаю, чего ты выглядишь так взросло. Это оказывается не взросло, а старо.

– Да ладно тебе. Мы как-то с матерью переводили ваши возраста и наши. Получилось, что ваши лет тридцать пять – сорок пять равняются нашим девяносто – сто семидесяти. Так что не так и стар, как кажется.

– Мне тридцать два.

– Нормально. Да и не важно все это. Главное какой человек, а не сколько у него за плечами пережитых зим.

Началась очередной день в подземелье, который пришлось провести в мастерской, но Леса как-то к этому спокойно отнеслась. За завтраком пыталась выучить название предметов. Потом приставала к окружающим в течение дня, прося называть какую-то вещь и зазубривала её. Так и прошёл день. И не было больше тоски. Впереди была цель, к которой Леса решила стремиться во что бы то ни стало. Она решила вернуть себе свою работу. И пусть придётся выучить язык, или освоить местные обычаи, но главное все можно было решить. А значит и руки опускать, жаловаться на судьбу и ныть – было глупо. Надо было действовать. Леса и стала действовать.

Она впитывала в себя знания, как губка. Ей всегда нравилось учиться. Воспользоваться шансом узнать культуру другого народа изнутри было чудом. Леса мечтала, как она напишет монографию. Пусть это будет и неё её тема, но все равно эта тема была интересной. Сколько других рас было изучено на таком уровне? Единицы. Чаще всего их уничтожали. А тут уникальный шанс, которым можно было как раз заняться. А то, что она отсюда не выберется, Леса не верила, как и не верила в навязанное замужество.

***

В тот день Баль пришел к Лесе в мастерскую и задержался. Достал с полки каменную плитку, над которой работал долгое время. Подключил станок.

– Что ты делаешь? – спросила Леса.

– Учись, – ответил он. С помощью тонкого резца на плитке оживал рисунок.

– Красиво.

– Согласен. Садись. Покажу, как делать, – ответил Баль.

Он хоть и старался говорить на местном языке, но при общение с ней всё время срывался или на общий, а то и на язык Земного союза. Он встал позади неё. Положил свои руки на её и стал помогать водить под резцом плиткой.

– Не торопись. Тут нужна точность, – тихо сказал он. – Точность и не спешность. Тогда рисунок получится чёткий и тот, что мы с тобой хотели.

– Ты этим занимаешь в мастерской?

– Да. Мне нравится работать с камнем. Но на одном месте сидеть сложно. Хочется движения. Вот и выбрал профессию добытчика руды. А почему ты стала занимать придумыванием лекарств?

– Потому что это было интересно. Мне нравится узнавать новое, разгадывать сложные загадки. Когда за эти загадки ещё и платят хорошо, то вдвойне приятно, – ответила Леса.

– Любишь монеты?

– Когда живёшь с родителями на далёкой ферме от урожая до урожая, начинаешь ценить свободные монеты. Когда есть деньги, то люди с тобой считаются. И не надо бояться предательства. У меня этих денег не было. Я могла получить только по прилету из командировки, поэтому и не смогла заплатить этот дурацкий штраф.

– Но если бы ты его заплатила, то потом ещё долго бы ругалась с тем человеком, который тебя подставил. Мы бы с тобой не встретились и не проводили бы сейчас время вместе.

– Вот честно, то меня бы это сильно не огорчило.

– А меня бы огорчило. Ты мне нравишься. Мы с тобой не так долго и живём вместе, но мне это начинает нравиться.

– Я за тебя рада. С тобой жить неплохо, но я всё равно мечтаю вернуться, – призналась Леса.

– Мечтать нужно. Без мечты человек не может. Завтра выходной.

– И что мы будем делать?

– Я думаю не как в тот, когда ты потратила на обнимание с подушкой. В долину съездим. Согласна?

– Согласна.

– Вот и договорились. Тогда немного поработаем над картинкой и пойдём ужинать, – ответил Баль.

Леса же задумалась. Сколько же прошло времени как она очутилась в пещере? Первый выходной они провели в теплицах, где помогали собирать урожай. Потом готовили теплицы к посеву следующей партии овощей. Тогда Леса подумала, что свалится по приходу домой. Так и получилось. Прошлый выходной она проспала, потому что ещё и чувствовала себя плохо. И вот уже третий выходной. Почти месяц прошёл, как она оказалась в подземелье. И почти не заметно время прошло. Работа днём, а вечером отдых или дома, или поход куда-нибудь. Баль часто ходил к озеру, иногда заглядывал к кому-нибудь в гости, но чаще всего они оставались дома, где Баль пытался отшлифовать стену пещеры, чтоб потом украсить её плиткой. Леса же просто валилась на кровать. После работы в мастерской она порой чувствовала себя очень усталой. Баль говорил, что это привыкание к пещерам так действует, а потом все наладится. Леса в это не особо верила. У Баля всё должно было наладиться. Рано или поздно. Он был оптимистом каких ещё нужно было поискать. Леса более реально на жизнь смотрела. Но время шло, а тоска и приступы жалости к себе сменялись здоровым энтузиазмом. С этим Леса вынуждена была согласиться.