Следующую неделю вела себя, как молодой папочка, крутясь возле нее, что выглядело… безумно. В конце Эйлин не выдержала и, наконец, написала письмо родителям и Оггюсту. Похоже, это было вариантом капитуляция, ведь леди Эйвери думала, что так я отстану.

Не отстала бы, если не пришел ответ от Долохова. Хотя, как сказать, ответ. Сова принесла мое письмо. И его даже не вскрывали, печать не сломана, приписок никаких нет.

Таким способом этот, похоже, решил показать, что я со своими письмами ему безразлична. И правда, на что надеяться было?

Эйлин, для кого я пыталась оставаться такой же безбашенной, уехала из школы совсем скоро. Волевым решением дядюшка сказал, что она продолжит обучение на дому, ведь так ему будет легче за ней присматривать. Кажется, она даже не сопротивлялась.

После этого, я совсем сникла, становясь серой тенью той Адель. Стало плевать на все, кроме редких писем извне и разговоров с Розали. Она, клянусь, пыталась как-то вытянуть, предпринимала множество попыток. А потом просто села рядом и взяла за руку.

Все, этого хватило, чтобы я осмыслила одну-единственную вещь. Никто, никто не стоит того, что я могу потерять себя. Ну уж нет, разве так поступила бы настоящая Лестрейндж? Чей я потомок?

Так что, собрав то, что осталось в той жиже, в которую растеклась, принялась пытаться вернуться в строй. Сначала не выходило ничего, но, как говорится, терпение и труд все перетрут. Понемногу, маленькими шажками стала сдвигаться с мертвой точки. Легче не стало, но перестала первокурсников пугать, а вновь сидела вечерами в гостиной, заплетала девочкам косички, помогала ребятам с домашним заданием и рассказывала придуманные истории. Это было чем-то вроде нашей традиции, к которой быстро вернулась.

Незаметно для меня подкрался декабрь. В школу один раз заглянул папочка, чмокнул в щеку и всучил огромную коробку с шоколадным тортом. Это он приходил к директору Дамблдору просить, чтобы я контрольные раньше написала, а потом нас с Розали домой отпустили на свадьбу Фрэнка.

Подумать только, милый братец станет настоящим мужчиной и обретет семью. Вместе с Дианой они выстроят крепость, в которой будет тепло и уютно.

Слишком поздно, точнее, когда порог дома переступили, до меня дошло, что лучшие друзья братишки тоже будут. Хотя, как сказать, слишком поздно. Это случилось ровно в тот момент, когда, встретившись глазами с Антонином, я почувствовала духи Эллы.

Сразу же, все то, что выстраивала эти несколько месяцев, дабы Долохов вышел вон из головы, рухнуло с громким треском, а внутри появилось глупейшее желание повиснуть у него на шее и разрыдаться, будто маленький ребенок. Мерлином клянусь, я так и сделала бы, если Розали, вовремя заметившая, что у меня ком поперек горла, не схватила за руку, утаскивая наверх.

Я и правда расплакалась, только уже в собственной комнате, сбивчиво рассказывая маминому портрету и сестренке, что происходило в душе, как было тяжело. Мне и правда было плохо, ведь вместо того, чтобы жить в розовом мире, как пишут в сопливых романах, я терпела тупую боль в груди. Ну почему не выходило избавиться от этого? Признаться честно, кажется, я готова была отдать все, дабы забыть об этом чувстве.

Любовь… Что может быть глупее в этом мире? Это ведь обычная химия, которая пройдет, нужно только настроиться.

Отчего же тогда настолько плохо?

***

Конец POV.

Розали потерла ладонями щеки, смотря на рождественскую ель, которую заботливо нарядили домовики.

За окном падали сверкающие снежинки, стелясь белым покрывалом на землю, в камине горел разожженный и яркий огонь, на зеленых ветках покачивались игрушки, отвлекая внимание от горы подарков на ковре.

Вроде все так прекрасно, так по-семейному, но нет того спокойствия и умиротворения. Адель, эта девчонка, одним своим присутствием выводит все из состояния равновесия. Хотя, честно говоря, в сложившейся ситуации она не очень-то и была виновата.

Громко выдохнув, Розали сделала несколько глотков красного вина, взятого из погреба, и прикрыла глаза. С этим определенно надо было что-то делать.

— Моя дорогая мисс Лестрейндж, — в проходе показался Том, склонивший голову и без улыбки глядящий на нее. — Что могло заставить тебя проигнорировать мою скромную персону после приезда?

— Надеюсь, ты не обижаешься, — хмыкнула она, делая еще глоток. — Ведь иначе мне придется искать кого-нибудь другого, дабы распить бутылочку изысканного напитка.

— Эдакими высокопарными изречениями, ты напоминаешь злого или раздосадованного Долохова, — вопреки безразличной интонации, он все же подошел к небольшому столику, ловким движением наливая кровавую жидкость в бокал.

— Том, ну кто тебя сейчас за язык тянет? Посмотри, какой прекрасный вечер, — вовремя прикусив язык, дабы не ляпнуть лишнего, она улыбнулась, утыкаясь носом в его плечо. — Как же я устала в школе.

— Да что ты, — криво улыбнувшись, протянул он. — Удивлен тем, что старик отпустил тебя раньше каникул.

— Прекрати.

— Что прекратить? Я даже не начинал рассуждать о политике Дамблдора. Никудышный из него профессор. При нем твоя работа, наверняка, стала тяжелее, чем у мистера Диппета.

— Мы уже говорили на эту тему, — подняв на него уставший взгляд, тихо проговорила она, крепче сжимая стеклянные стенки. — Каждый директор действует так, как считает нужным.

— Тебе стоит уволиться, если не хочешь потерять все нервные клетки, — спокойно, а оттого более неожиданно заявил он.

— О чем ты вообще говоришь? Том, я люблю эту работу! — со стуком ставя бокал на стол, воскликнула Розали, зло сверкнув глазами.

— Я считаю это лучшим выходом для тебя, — пожав плечами, ответил он, делая очередной глоток.

— Ты не имеешь права указывать мне, что делать, слышишь?

— Обычная забота. Говорю то, что вижу, — тоже ставя бокал, с почти незримой насмешкой, проговорил он.

— Не переходи черту, хорошо? — щурясь, она схватила его за руку, сжимая пальцы. Он чуть наклонил голову, глядя на нее с живым интересом, сверкающем в глазах.

— Черту чего?

— Личного пространства.

— Хочу, чтобы ты была довольна жизнью, спокойна, а главное, улыбалась, не думая, какое наказание дать очередному провинившемуся ученику.

— И с чего же вдруг такая забота? — едко поинтересовалась она, поздно прикладывая пальцы к губам и поднимая на него широко распахнутые глаза. Он чертовски не любил эту тему разговора, они это выяснили еще в сентябре, когда впервые сильно поссорились. Больше такого не было.

— Ты моя женщина, — выдержав и драматичную паузу, и ее взгляд, уже открыто усмехаясь, ответил он.

Розали фыркнула, глубоко вдыхая и выдыхая, пытаясь вновь собраться с мыслями. Пальцы непроизвольно сильнее сжали его руку.

— А еще, моя будущая жена, — передернув желваками, сказал он. — Потому что меня ужасно раздражает, что ты не принадлежишь мне.

Не дав ей опомниться, он схватил руку и надел кольцо, сверкнувшее, оказавшись на ее коже. Теперь его было не снять, что Розали знала.

— Том Марволо Реддл, тебе мое мнение совершенно неинтересно? — выдернув руку, воскликнула она, поднимая на него пораженный взгляд.

— Нет, — беря со стола бокал и делая глоток, довольно заметил он. — Я уже все решил.

— Папа не позволит, — злясь лишь на то, что он ее ловко обставил, воскликнула она. — Вот увидишь, тебе придется спросить меня!

— Мы с ним говорили еще в августе, а дабы ты не печалилась, я спросил и сегодня. Он только за.

— Значит, все продумал, да? — буркнула она, прилагая усилия, чтобы снять кольцо, при этом смешно морщась.

— Все. И тебе советую успокоиться, улыбнуться и начать готовиться к венчанию. Что думаешь насчет пасхальных каникул? Сразу перед тем, как у вас начнутся экзамены. Заодно наберешься положительной энергии, — подняв пальцами ее подбородок, он заглянул в глаза, все так же улыбаясь.

— Только посмотрите, кто до моего мнения снизошел, — фыркнула Розали, пытаясь отодвинуться от него.