— Она — клиент, Джон. Обратилась ко мне с просьбой защитить ее, — терпеливо напомнил Шерлок.
— Считаешь меня идиотом? Я был свидетелем сотни случаев, когда ты выгонял клиентов, которые являлись к тебе за помощью. Никогда ни одному клиенту ты не уделял столько времени. Спрашиваю еще раз, и буду делать это, пока не получу вразумительного ответа — почему она? Что в ней исключительного?
— Это слишком личное, Джон, — финальная отчаянная попытка не отвечать на вопрос.
— Личное? — доктор просто взорвался, — когда снова будешь валяться в судорогах после передозировки, расскажешь мне о своих личных делах!
В возмущении Джон принялся расхаживать по комнате, а Шерлок опустился в кресло. Внешне он старался сохранять независимый и равнодушный вид, но на душе царило смятение. Разговор с самого начала пошел не так, как он предполагал.
— Джон, ты считаешь меня неспособным на чувства. Что ты хочешь, чтобы я сказал тебе?
— Правду! — резко бросил тот.
Детектив-консультант недовольно поджал губы и опустил взгляд, рассматривая сжатые в кулаки руки. Доктор напряженно замер у окна, вглядываясь в сгущающийся сумрак снаружи. В стекло ударили тяжелые капли первого весеннего ливня.
— Правда в том, что это не совсем так. У меня такие же эмоции, как у тебя или остальных, — Шерлок мучительно подбирал слова, как всегда, когда ему требовалось выражать свои чувства. — Просто чаще всего я не обращаю на них внимания ни у себя, ни у других людей, — честно признал он. — Глушу переживания, удаляю их — излишняя эмоциональность и сантименты мешают логике и дедукциям.
— Это «чаще всего» у тебя в 99,9% случаев, Шерлок, — горько подтвердил Джон, — и потому ты не можешь рассчитывать на нормальные отношения с девушкой. Все это очень быстро закончится, и ты опять скатишься в сточную канаву.
— Никто не спрашивал Диану. Думаю, она не хочет и не допустит никаких близких отношений со мной, — тихо проговорил Шерлок с печальной улыбкой.
Джон недоверчиво мотнул головой, резко отметая возможность того, что кто-то в здравом уме отвергнет великолепного Шерлока Холмса. Уж точно не эта девчонка, понятно, что она без ума от их невыносимого гения.
Шерлок, однако, оценивал такую вероятность, как весьма высокую. Несмотря на явное сексуальное влечение к нему, Диана Уэсли девушка разумная и, конечно, видит все его многочисленные минусы. Он не подарок для нее, это точно. Даже если не брать рисковый образ жизни, который никому не по душе, кроме, пожалуй, Уотсонов.
Детектив вздохнул и продолжил:
— Пойми, я не намерен форсировать события. Пусть все идет как идет. Рассматривай ее как еще одну мою подругу, такую же, как Молли.
Джон горько рассмеялся и, отвернувшись от окна, прошел к креслу и сел, наклонившись вперед, к Шерлоку. Заговорил, доверительно положив руку на колено друга и слегка сжав его:
— Шерлок, я понимаю, ты чувствуешь себя одиноким. С тех пор как родилась Роузи, я стал реже бывать у тебя. Но послушай, она очень быстро растет и скоро уже станет спокойно спать всю ночь. Мэри не будет требоваться постоянная помощь, я смогу вырываться к тебе гораздо чаще. Нужно только еще немного потерпеть...
Шерлок был тронут этими словами друга, не часто Джон говорил так доверительно. Вероятно боялся лишних толков. Анализ позы собеседника, который Шерлок всегда проводил совершенно автоматически, показывал, что приятель пытается пробудить доверие и принятие своей точки зрения. Сейчас у них накопились взаимные претензии и чувствовалось некое напряжение, которое, наверное, можно исправить такой задушевной беседой. И Шерлок во что бы то ни стало хотел донести до Джона собственный мысли, поэтому прервал друга и постарался быть максимально честным.
— Джон, ты не совсем понимаешь. У меня нет дефицита внимания. Напротив, я очень огорчусь, если из-за меня ты станешь проводить меньше времени с семьей.
Джон невесело хмыкнул, убрал руку с колена Шерлока и сел, расправив плечи. Губы опять искривила желчная и горькая улыбка.
— Пойми, я вовсе не пытаюсь подражать тебе и по-прежнему не имею потребности вить семейное гнездо, — детектива огорчила непонятная реакция друга. — Просто мне нравится эта девушка, я чувствую к ней и ее делам интерес. Если угодно, могу признаться, что не готов отпустить ее из своей жизни.
А Джон все молчал, серьезно и напряженно глядя на Шерлока. Тот сделал паузу, ожидая ответа. Однако Уотсон все безмолвствовал. Видя, что приятель говорить не собирается, детектив решился высказаться до конца.
— Мне жаль, что у тебя к ней какая-то иррациональная неприязнь, — он вновь опустил глаза на свои переплетенные в замок пальцы. — Поверь, никто никогда не сможет занять твое место в моей жизни. То, что я испытываю к Диане, чувство другого рода...
Джон вдруг взвился с кресла, заставив Шерлока умолкнуть на полуслове:
— Похоть! — прокричал он прямо в лицо детективу.
Тот отпрянул, откинувшись на спинку, изумленно подняв глаза на вскипевшего друга. Джон тяжело дыша, навис над ним и заговорил горячо, задыхаясь и выплевывая слова.
— Ты испытываешь к ней похоть! Вот что ты маскируешь красивыми фразами. Все, что тебе нужно — просто хороший разовый трах, и весь интерес мгновенно пропадет. Иди, трахни кого-нибудь, и увидишь, как изменятся твои «чувства», — последнее слово Джон произнес со смешком, как бы в кавычках, подразумевая, что не верит в чистоту помыслов друга.
Шерлок потрясенно молчал.
А Джон расходился все пуще:
— Верю, она не займет моего места. Кому, в здравом уме, нужно мое место при тебе? Это что, завидное место? Кто я тебе? Слуга? Подчиненный при командире? Нянька? Секретарь? — Джон, по-прежнему стоя перед креслом Шерлока, сильнее подался вперед и, опираясь на подлокотники, приблизил лицо к самому лицу Шерлока. — Кто я тебе? Отвечай! — гневно потребовал он.
Шерлок несколько раз недоуменно моргнул и ответил хриплым, срывающимся шепотом:
— Ты мой лучший друг.
Джон закрыл глаза и, застонав, распрямился и опять нервно заметался по комнате.
Шерлока потрясла реакция Джона. Казалось, он непременно заставит друга понять себя, и тогда они снова будут на одной стороне. Ему действительно важно мнение Джона, и он продолжил с того, на чем взбешенный доктор прервал его:
— Джон, пойми: похоть тут не при чем. Я солгу, сказав, что у меня нет к ней сексуальной тяги, но...
— Черт, Шерлок, заткнись! Я готов сам трахнуть тебя, лишь бы ты не портил жизнь иллюзиями, что у тебя могут быть отношения, как у нормального человека...
— Джон! — Шерлок устремил на Джона ошеломленные льдисто-голубые глаза, в которых вдруг блеснули слезы. — Зачем ты хочешь оскорбить меня? — и не понятно было, к чему его реплика относится: к первой части фразы Джона или ко второй.
Доктор зло осклабился: «Да, оскорбляю твое ледяное величество своей любовью!», но ничего не сказал, этот разговор не вел их ни к чему хорошему.
Он чувствовал, как бешено клокочут в нем страсть, ревность и ярость. Еще немного, и он сорвется и жестоко изобьет Шерлока. За что? Да хотя бы за то, что Джон живет все эти годы в ненависти к себе, из-за того, что полюбил этого невозможного пришельца с другой планеты, прекрасного, холодного и далекого, как звезды. Мужчину. Лучшего друга. И никогда не решится открыться, чтобы не разрушить их дружбу, чтобы не разрушить свою жизнь. Потому что, если и есть что-то по-настоящему ценное в несчастном и жалком существовании отставного военного врача Джона Уотсона, это дружба и уважение Шерлока Холмса.
Потому он предпочел повернуться и молча выйти из комнаты, зная, что иначе натворит такое, о чем будет жалеть всю оставшуюся жизнь.
~
После резкого и внезапного ухода Джона, Шерлок еще долго сидел в своем кресле, размышляя о странной ярости, охватившей друга. Неприятие, с которым Уотсон встретил попытки примирить его с присутствием в их жизни Дианы, потрясло детектива. Джон хотел его ударить, это кристально ясно. Что ж, пусть бы выпустил пар, это лучше, чем убегать, затаив обиду.
