Оказавшись в холле, он внимательно осмотрелся, прежде чем подойти к стойке. Обычная публика, толкущаяся в вестибюле недорогой гостиницы: туристы с детьми и чемоданами, посыльные, клерки. У стойки администратора дежурил молодой человек, которого детектив видел здесь уже не раз. Тот сообщил, что не заметил, кто оставил послание, просто обнаружил его на стойке минут десять назад. Шерлок не смог удержаться и сразу же осмотрел конверт, невольно прощупывая содержимое — фотографии. Его имя написано посередине размашистым почерком, нет ни штампов, ни видимых отпечатков. Конверт итальянского производства, обычный, он мог быть куплен, где угодно, хотя бы в канцелярском на углу, рядом с отелем.
— Мистер Шерлок Холмс, простите, что отвлекаю, не могли бы вы ответить на пару вопросов для наших телезрителей? — прямо над ухом прозвучал приятный женский голос.
Шерлок вздрогнул и резко развернулся на каблуках. Молодая симпатичная шатенка ласково и заискивающе улыбалась ему, держа наготове микрофон с бело-синим логотипом. В двух шагах позади маячил высокий парень в серых шортах с массивной телекамерой. Откуда они взялись? Как он не заметил съемочной группы, когда осматривался в поисках необычного?
— Канал Rai1, государственное телевидение Италии, мы были бы рады, если бы вы ответили на пару вопросов, мистер Холмс.
Шерлок нервно сглотнул, все его мысли были заняты конвертом, который жег его руки, сейчас ему менее чем когда-либо в жизни хотелось общаться с прессой. Но тут, вероятно, сработала интуиция и мелькнула шальная мысль: «А почему ты появилась именно сейчас, когда я взял письмо?»
— Да, с удовольствием, — он попытался выдавить одну из своих странных механических улыбок, которые держал наготове для таких случаев, но не особенно удачно получилось.
— Спасибо огромное, мистер Холмс, мы рады приветствовать вас в нашей столице! Скажите пожалуйста, ваше пребывание здесь как-то связано с поисками знаменитой Черной жемчужины Борджиа, которая пропала из Священного музея в Ватикане около пяти лет назад?
Шерлок чуть не поперхнулся воздухом. Черт, опять эта жемчужина! Его доставали этой проклятой побрекушкой и Майкрофт, и Стелла Хопкинс, и какие-то итальянцы несколько лет подряд! Стоп! Итальянцы? Он смутно припомнил солидных господ, которые пришли на Бейкер-стрит с этим кейсом, но оно показалось ему неинтересным, потому что тогда он был поглощен делом отравителя в Хай-Уикоме. Заурядная кража из музея, мотив ясен как день. К нему с подобной ерундой приходить не надо.
— Занятное дельце, — покривил он душой, — но я здесь с туристическими целями, знакомлюсь со страной и ее жителями. Колизей, Пантеон…. Парк Савелло на закате. Уста истины, — он решил, что вспомнил достаточно, внимательно посмотрел в камеру и подарил тележурналистку своей фирменной улыбкой: насквозь фальшивой, не затрагивающей глаз. — Спасибо.
Резко отвернулся и пошел к лифту.
Оказавшись в своем номере на четвертом этаже, он осторожно положил конверт на стол и несколько минут просто смотрел на собственное имя, написанное твердой мужской рукой. То, что писал не Чиано, стало ясно с первого взгляда. Да, почерк ровный, выдает решительного человека, но не лидера, скорее, хорошего исполнителя, слишком уж аккуратный. Возможно, авторучку купили в том же магазине на углу. Дешевая, одноразовая, она даже не сразу начала писать. Буквы S и h отправителю пришлось выводить дважды.
Все это он еще раз осмыслил, а потом вынужден был признаться себе, что просто тянет время. Он до дрожи в руках боялся узнать, что там в конверте. Его содержимое скорей всего ответит на многие его вопросы. И он страшился этих ответов, боялся увидеть мертвое тело любимой. Он сжал руки в кулаки, пытаясь унять дрожь. Убедившись, что самообладание постепенно возвращается, медленно потянулся за ножом, чтобы открыть конверт. Очень аккуратно надрезав край, заглянул внутрь: две фотографии. У него замерло сердце, оттягивать момент больше невозможно. Сейчас.
Набрав в грудь воздуха, словно перед тем, как нырнуть, он достал вложения.
Сердце бешено билось в груди, он вглядывался в большую цветную фотографию.
Диана. Вначале он просто жадно пожирал глазами изображение, задыхаясь от счастья снова видеть ее живой, хотя бы и вот так, на фото.
Девушка сидела на скамейке в каком-то саду и робко улыбалась, глядя поверх объектива, на ней были джинсы и тонкая серая трикотажная кофта с длинными рукавами. Не исключено, что фото сделано скрытой камерой. Волосы распущены и аккуратно расчесаны. Лицо бледное и, ему показалось, немного измученное. Его внимание привлекла едва заметная, но нехарактерная, складка на груди, словно та перетянута тугой повязкой. Шерлок нахмурился, взял лупу, присмотрелся к немного стесненной позе девушки — похоже, сломано ребро справа. Обратил внимание, что она прячет кисти рук, слегка опираясь на них, но краешек пластыря на правой все-таки можно разглядеть. Запястья и шея вроде бы целы, а вот над щекой, похоже, поработали в фотошопе. Он зарычал от ярости и боли: что с ней делали?! В глазах темнело от мысли о том, что эти мерзавцы творят с его ангелом.
Вторая фотография не вызвала такого острого гнева, скорее, усилила давящую тоску. Диана стояла в полуанфас у высоких металлических перил какой-то балюстрады или террасы, в голубом шелковом сарафане, полы которого развевались на ветру и смотрела вдаль, на море. Светлые волосы заплетены во французскую косу, по ветру плещутся лишь выбившиеся тонкие пряди. Она явно не догадывалась, что ее фотографируют, на личике застыло выражение грусти, глаза искали что-то на горизонте. Опять-таки он без труда нашел на руках и ногах следы фотошопа. Маскировали синяки? Довольно небрежно, хотя для напечатанной фотографии особенное мастерство не требуется. На этом фото грудь Дианы не уплощал бандаж, и Шерлок снова заскрежетал зубами, поняв, что ребра ей сломали совсем недавно.
Он внимательно осмотрел обратную сторону фотографии, но это ничего не добавило к его наблюдениям, кроме того, что они напечатаны на хорошем домашнем принтере на фотобумаге Kodak.
Он вскочил и заметался по комнате, пытаясь привести мысли в порядок. Его лихорадило от понимания, что дело, кажется, сдвинулось с мертвой точки и появилась хоть какая-то надежда вернуть Диану. Кое-как уняв самые сильные эмоции, которые сейчас ничем не могли помочь, он снова уселся перед разложенными на столе снимками и принялся размышлять, что же это было сегодня: интервью, Черная жемчужина — проклятье на всех покойных Борджиа за нее, и фотографии Дианы, относительно целой, но несчастной и, очевидно, избитой. Что все это значит? Чего конкретно от него хотят сейчас? Ну, с ответом на последний вопрос как будто нет сложностей: они станут держать Диану у себя, пока он не найдет им эту проклятую жемчужину.
Каким образом он должен это сделать, интересно? Помнится, Майкрофт упоминал, что Мориарти занимался ее поисками в 2011 году, прямо перед своей гибелью. Шерлок вдруг поймал себя на мысли, что не испытывает никаких эмоций при воспоминании о старом враге, ни обычного гнева, ни интереса. А ведь он столько лет потратил на Джима. Перегорело, его больше не увлекал феномен злого гения, мало волновали его странные загадки — Джим был страшно, трагически одинок, все его выкрутасы просто от жажды внимания. Криминальный гений старательно выпрашивал у него внимание, а теперь лидер Рокко занимается тем же. В груди Шерлока кипела ненависть к этим бездушным тварям, которые готовы использовать других людей, ради того, чтобы казаться значительными и умными самим себе.
Он вновь вернулся к столу, оперся локтями на столешницу и долго смотрел на фотографии. Боже, она хрупкая, как тростинка. Ее так легко сломать, смять, как нежный цветок. Нужно запомнить боль, которая грызет его сердце. В следующий раз, когда ему захочется действовать в своем обычном стиле, то есть как идиот и эгоист, нужно вспомнить весь этот ад. Он провел рукой по фотографии, медленно очерчивая овал прекрасного лица Дианы, задержал пальцы над скулой, где ему виделись следы ретуши, словно его легкое касание могло исцелить ее раны.
