Диану зашатало от усталости, она присела на скамью и обессилено вытянула вперед ноги, рассматривая разорванные на коленях брюки. Возможно, полицейские приняли ее за бродягу и не стали церемониться, подобно тому как это делают их британские коллеги; в таком случае, завтра она предстанет перед судьей и у нее будет шанс рассказать о своих проблемах. Хотя, может, ее ни о чем не спросят и осудят за бродяжничество.
Минуты мучительно тянулись, ей казалось, что она здесь уже несколько часов. Другие заключенные все не затихали, их нестройные выкрики и пьяный смех невероятно раздражали расстроенные нервы Дианы, но она была так измучена, что все равно периодически отключалась. Облокотившись спиной на исписанную ругательствами стену, она то и дело впадала в неприятное забытье, при котором какая-то часть ее мозга бодрствовала и регистрировала каждый звук, в то время как другая погружалась в сон, и перед глазами вставали неясные образы прошлого: она то оказывалась в парке Эден-корта и пыталась убежать от сталкера, который гнался за ней по пятам, то погибала в тоннеле под утесом, выбираясь из пещеры.
Из очередного кошмара ее выдернуло осознание, что шум в соседних камерах вдруг прекратился. Что-то изменилось, почему все замолчали? В наступившей тишине гулко разносились звуки шагов по коридору. Диана съежилась на своей скамейке и уткнулась взглядом в пол, гадая, какая же новая беда идет? Слабая надежда, что это не по ее душу, разбилась, когда шаги затихли рядом с ее камерой. Щелкнул замок. Диана медленно, иначе не позволяли ноющие, одеревеневшие от напряжения мышцы, подняла голову и взглянула на входящих в камеру мужчин в каком-то странном трансе, почти не отдавая себе отчет, кто перед ней. Сознание медленно уплывало.
«Господи, нет, ну за что?»
— Выглядишь настоящей бунтаркой! Где та пай-девочка, которая жила у меня все эти дни? — ухмыльнулся Рик. Он рассматривал ее, стоя на пороге камеры со скрещенными на груди руками. — Выходи уже или предпочитаешь остаться здесь?
Диана испуганно вскинулась от звука его голоса, резко вскочила на ноги и в этот момент все перед ее глазами почернело. Она начала безвольно оседать на пол и Рику пришлось оставить свои высокомерные насмешки и подхватить ее на руки.
~
раннее утро, 21 июля 2015 года
частная клиника, Дуррес, Албания
Частная клиника в ближайшем к поместью более-менее крупном городке была оборудована по последнему слову медицинской техники специально для экстренных случаев. Они привезли сюда потерявшую сознание девушку в шесть утра, палата была уже приготовлена, главный врач клиники встречал их. Диану забрали в отделение интенсивной терапии, теперь Ричард и Каса ожидали результатов в приемной. Босс удобно расположился в кресле с сигаретой и папкой с договорами, а помощник устроился на кушетке у окна с неизменными телефоном и планшетом, как всегда продолжая чутко контролировать все цепочки и уровни громадной организации.
Одно сообщение из Рима привлекло особенное внимание Касы, сперва тишину нарушило его возмущенное хмыканье, затем последовало объяснение:
— Сэр, наблюдение за Холмсом отчиталось, что тот наводил справки о семье Чиано.
Босс неохотно оторвался от папки с договорами, которые просматривал:
— Ну что ж, мы знали, что так будет. Тот программист из Лондона дал ему все ключи. Кстати, постарайтесь купить того парня, он нам пригодится.
— Сделаем, босс. И все-таки меня беспокоит, как Холмс воспользуется этой информацией. Не навредит ли он вам или, скажем, сенатору?
— Что он сможет доказать? — вскинул бровь Рик. — То, что я племянник Мурсино и так знают все, кому есть до этого дело. Как это докажет мою связь с Рокко?
В действительности, чтобы доказать это Холмсу достаточно было бы свидетельств тех немногих членов клана, знающих лидера лично. Но в том и штука, что отыскать среди них самоубийцу, который пожелал бы поделиться столь чувствительной информацией, невозможно — залогом верности служит жизнь их близких. Что поделаешь, законы Omert’a*** суровы. Клан Рокко существовал на этих принципах уже более ста лет, сменялись боссы, младшие лидеры, лейтенанты, а раз установленный порядок действовал без сбоев. Малейшее подозрение в нелояльности стоило жизни предателю, но перед этим он наблюдал показательную казнь тех, кто ему дорог. Рик покрутил кольцо-печатку, которую носил постоянно на правой руке, при посторонних поворачивая печатью вовнутрь. Даже оно ничего не доказывает: антикварная вещица, не более, “R” — всего лишь первая буква его имени, очень удачно совпало. Для непосвященных — Ричард или, как он предпочитает называть себя в Италии, чтобы не выделяться, Рикардо Чиано — всего лишь чертовски удачливый бизнесмен, владеющий целой кучей легальных предприятий.
— А что, если та крыса, Бенар, наболтал лишнего? — не желал успокаиваться Каса. — Конечно, вряд ли он предоставил доказательства…
— Какие доказательства? За что я люблю Холмса — он далеко не дурак, знает, в чьих руках козыри, — он усмехнулся и кивнул на закрытую дверь, за которой шло обследование. — И главный козырь все еще у нас. К счастью.
— Будем надеяться, сэр, что он не навредит нашему делу.
Рик отмахнулся от такой вероятности и вернулся к договорам, раз уж он, похоже, вынужден застрять здесь, нужно провести время с пользой. Врачебный осмотр займет, очевидно, около часа, а после им с Дианой нужно поговорить. Давно требовалось сделать это, но он все тянул, надеясь, что использовать ее не понадобится, но теперь у него нет выбора. Его помимо воли затянуло в эти отношения, и придется брать на себя обязательства, которых он стремился избежать.
Прошел час и к ним вышел главный врач клиники, итальянец доктор Маттео Грассо. Невысокий толстячок привычно склонился к руке Рика и, поцеловав печатку, уселся рядом с Касой на кушетку. Он не спросил, как пациентка получила травмы, потому что был мудрым человеком и хотел жить, лишняя информация была ему ни к чему. Не признался также, что узнал девушку, ведь ее портрет с обещанием крупного вознаграждения показывали по нескольким каналам целую неделю.
— Девушка очнулась, босс, мы откачали воду из легких, сделали прививку от столбняка, назначили курс антибиотиков, так как есть риск развития пневмонии. Я настаиваю, чтобы следующую неделю она провела в клинике, под наблюдением. В ребре у нее трещина, дней десять нужно соблюдать осторожность. Остальное, ерунда — царапины, синяки.
— Два дня, доктор Грассо, не больше. Потом я ее забираю.
Врач развел руками, мол, воля ваша, но предупредил, что могут возникнуть осложнения. Было условлено, что у палаты поставят охрану, к пациентке будет допускаться только доверенный персонал, который не поддастся на ее уговоры помочь в побеге. Грассо почтительно склонил голову и пообещал проинструктировать коллег, хотя не видел в этом особой необходимости, здесь работают только те, кто умеет молчать и ценит жизнь своих близких.
Прошло еще полчаса, Диану переводили в отдельную палату и устраивали там. Рик терпеливо ждал, он непременно должен поговорить с ней сейчас, пока не прошел еще шок от ее безумной авантюры.
Он вошел в палату, оставив дверь в коридор приоткрытой, и обнаружил свою пленницу в кровати, под капельницей. В больничной сорочке в мелкий голубой горошек с влажными после душа золотистыми волосами, она казалась совсем юной. На бледном измученном лице ярко выделялись припухшие от морской соли губы.
Диана слегка вздрогнула, увидев Рика, и прижала свободную от капельницы руку к груди, как будто пытаясь защититься. Тот решил не придавать значения такой реакции, и, чтобы не пугать ее лишний раз, сел на стул неподалеку от кровати.
— Как ты себя чувствуешь, девочка?
Она опустила глаза и проговорила еле слышно:
— Глупо.
— Почему? Потому что поверила предателю?
Диана всхлипнула, но слезы были где-то далеко. Все, что она пережила — напрасно, но говорить об этом она не желала. Особенно с этим человеком. Но он, кажется, понял без слов.
