Стражник ухмыльнулся и теперь смотрел на рыцаря, как на идиота.

— Что вы, сэр-рыцарь, мой лорд жив-здоров и сейчас говорит с вашим старши́м.

— Говорите, въезду мешать не велено?

— Ага.

Командир подозвал бойцов, и через минуту всадники ровным строем проехали во внутренний двор острога. Герард увидел, как в середине тренировочного плаца их ротный вёл беседу с тощим рыжим юнцом в компании двух солдат. Арман выглядел подавленно, в то время как дворянин, обмундированный в вычурные доспехи, кричал, брызгая слюной. Он то отворачивался от старшины для того, чтобы потереть лоб, то резко возвращался к диалогу с новой порцией ора.

— Да как вы посмели! — фонтан слюней расплескался у парня изо рта. — В вашей жалкой, в-вонючей, — последнее слово он проговорил особенно громко, — деревушке, в этой дыре! Дядю, моего дядю!

— Я полагал, что…

— Что ты мог полагать, лысый кретин?! Тебе по статусу полагать не положено! Нечем тебе полагать, баран!

Позади дворянина спешивались рыцари. Лорд резко, будто в порыве судороги обернулся.

— Ах, вот они — те кретины, которые не уберегли своего сюзерена! — он начал наиграно аплодировать, натянуто улыбаясь. — Браво господа, просто браво. Ублюдочные бастарды! — внезапно сорвался юнец на пронзительный вопль.

— Ваше благородие, прошу вас, — попытался успокоить его ротный.

— Закрой пасть. Пасть свою закрой, червь.

Рыцари подошли к собеседникам, располагаясь в ряд за спиной у Армана. Варин спокойно произнёс:

— Лорд Рейсс, нам очень жаль, но ваш дядя строго настрого наказал с ним не ездить.

— Посмотрите на него, — театрально обратился дворянин к своим пехотинцам, — какой послушный оловянный солдатик — взял и выполнил. И погляди, что вышло! Мой дядя мёртв! Мёртв, потому что кучка вонючих бастардов в дешёвых ветхих латах оказалась слишком ленивой, чтобы перерезать всех окрестных разбойников! А потом их кретин-командир похоронил своего лорда в вонючей дыре, у вонючей церквушки!

Юнец закрыл лицо рукой и глубоко вздохнул, будто пытаясь себя успокоить.

— Ладно, кретины, — он свистнул одному из бойцов, — коня мне!

Солдат, что был у стены, привёл к господину его скакуна — пепельно-чёрного коня в яркой красной попоне. Затем мужичок услужливо помог своему повелителю сесть в седло.

— Ладно, кретины, — повторился дворянин, — с вами, — он указал сначала на ротного, а затем вырисовал пальцем в воздухе овал, обозначая весь отряд, — я ещё не закончил, — он прочистил горло и с величественным тоном продолжил, окинув взором стены острога, — сейчас я пойду возвращать себе тело моего дядюшки. А вы, до тех пор, чтобы не высовывались. Всё понял? — кивнул он Арману.

Солдаты Рейсса снимались со стен и строились в три ряда. Герард заметил, что, вместо луков, воины были вооружены арбалетами.

— Да, ваше благородие, я всё понял, — ответил старшина, разглядывая песчинки на плацу.

Когда милостивый господин удалился, старшина повернулся к отряду, и Варин задал резонный вопрос:

— Кто это был?

Без тени энтузиазма Арман отвечал:

— Лорд Рейсс, кто же ещё.

— Но вы говорили, что у старика родных не было.

— Говорил.

— Так как оно…

— А вот, хер его знает, Альвенслебен!

— И он…

— Да. Грамоту показал. На владение которую. Там печатка, герб, имя — всё как надо. Теперь мы этому петрушке служим, — старшина с досадой пнул какой-то камешек, — ладно, чёрт с ним, отряд вольно. Патрулей пока не будет. Разойтись.

Герард обернулся и собрался было пойти в казарму.

— Блургенштейн. Что врачеватель там? Посмотрел?

Юноша обернулся и с некоторой неловкостью, пятясь к баракам, выпалил:

— Да, вашродье. Всё хорошо, вашродье!

— Альвенслебен? — скептически глянул ротный на капитана.

Варин глубоко вздохнул и монотонно отметил:

— Скачет аки конь, ваше благородие.

— Вольно.

***

Смеркалось. Луна постепенно отвоёвывала себе небосвод, и теперь стала доминирующим источником освещения. В этих краях темнело поздно, да и день оказался на редкость неприятным, а потому сейчас Герард чувствовал на себе всю притягательную силу, которой только мог обладать жёсткий матрас в бараках. Парень сидел у конюшен и размышлял. Не в состоянии снять латы, ему пришлось лишний раз не показываться на глаза своим сослуживцам, которые уже начинали что-то подозревать. Что это за чешуя? Почему она становится больше? Что теперь там, под латами? Что будет с ним? Юноша рассудил, что в змею он точно не обернётся. Если и в змею, то только в какую-нибудь черепаховидную, с толстой крепкой чешуёй. Может быть, в честь него столичные зоологи назовут какой-нибудь необычный вид зверей. Одна глупая мысль сменяла другую на протяжении часа. Герард счёл, что его соратники уже спят, а значит можно незаметно проскользнуть в казармы и лечь спать облачённым в доспехи, пока никто не видит. А завтра? Завтра, так и быть, он всем всё расскажет. Он снял с себя шлем. На грязную синюю кирасу упала белая, как снег, прядь волос.

— Что за чёрт?

Юноша взял эту прядь и поднёс к глазам, рассматривая в упор. Он было подумал, что это лунный свет играет с ним шутки, но, разглядев поближе, Герард понял — это седина. Подавляя очередной приступ острых эмоций, рыцарь нацепил на себя шлем. Сегодня он будет спать в полном облачении.

Парень тихонько зашёл в казарму и на цыпочках, стараясь не греметь снаряжением, пошёл к своей койке, которая располагалась аккуратно по центру помещения. Дойдя до цели, юноша оглянулся, а затем вздохнул с облегчением — все спят. Серебряный свет из крохотного оконца падал на лицо соседа по койкам — брат-рыцарь показался Герарду слишком бледным. Мужчина обильно потел, и слегка дрожал, будто бы пребывая в состоянии лихорадки. Юноша постарался выбросить дурные мысли из головы, поспешно лёг и укрылся мехом.

Всё хорошо. Это просто лунный свет. Играет с ним шутки.

========== X ==========

X

Огромные волны разбивались об отвесные скалы под несмолкающий гул ветра. С новыми силами, они набегали и набегали на неприветливый берег, с каждым разом отламывая куски от гранитной породы. Рыцарь тоскливо глядел в пенящуюся пропасть. Вот ещё одна такая волна ударила в уступ, откусывая часть скалы, и теперь юноша оказался на самом краю. Не в силах пошевелится, он мог лишь созерцать бездонную морскую бездну.

— Ты? Кто ты?

Он обернулся. За спиной стоял рослый светловолосый воин. В его начищенных тёмно-синих латах, словно в зеркале, можно было увидеть окружающие камни.

— Я — брат Герард. Рыцарь.

— Герард? Прости, но такого просто не может быть.

— Почему?

— Потому что Герард — это я. И я рыцарь. А ты? Посмотри на себя. Ты никак не рыцарь.

Собеседник сделал пару шагов навстречу парню, и тот увидел, что перед ним его точная копия — здоровый русый воин в полных доспехах. Хотя, скорее, это была его точная копия из лучших дней. Гость подошёл достаточно близко, чтобы в отражении на грудной пластине юноша увидел свой силуэт. Вместо крепкого солдата ордена, кираса показывала изломанную скрюченную фигуру. Герард посмотрел на свои руки — из сухих тощих ладоней, разрывая плоть, наружу выглядывали кривые костяные наросты, вместо ногтей — бритвенно острые орлиные когти длиной в поларшина. На этих окровавленных секаторах висели потроха. Парень почувствовал неприятный металлический привкус, и когда он попытался что-то сказать, то вместо слов изо рта на землю пролился ручеёк багрового ихора.

— Дьявол, — ясно произнёс гость, — ты — дьявол.

Огромная волна навалилась на берег, с хрустом ломая уступ и унося юношу в бездонную пропасть.

***

— Тревога! Тревога! Подъём!

Ор вырвал Герарда из кошмара, и он резко вскочил, грохоча снаряжением на всю казарму. Собратья по оружию просыпались, некоторые их них удивлённо глядели на юношу. Ротный вошёл в бараки, держа подсвечник, и повторил:

— Рота подъём! Снаряжаемся и на выход! Живо! — а затем также быстро вышел обратно на улицу.