— Твою мать! — теперь стрелок остался один, он принялся заряжать новый снаряд.

Но что мог сделать одноногий рыцарь? Долго успокаивать себя подобными мыслями бойцу не пришлось.

Юноша почувствовал, как в кость правой ноги что-то вонзилось. В этот раз боль шла изнутри. По ощущениям, нечто, пронзающее плоть, было схоже с широкой толстой иглой, можно даже сказать штырём. Через пять секунд он с изумлением обнаружил, что вновь чувствует большой палец правой ступни. Герард поднял взор на врага, и внутреннее пламя обожгло сердце с новой силой.

Солдат стал свидетелем того, как рыцарь, будто будучи целым и невредимым, рванул к нему с низкого старта.

— Шлёнда! — крикнул боец и выстрелил в латную тварь.

Болт попал в плечо, однако останавливающий эффект оказался нулевым. Воин налетел на оппонента, и снайпер упал на спину, оставаясь незащищённым. Герард занёс кулак, и пехотинец прикрылся арбалетом, стараясь отвести столкновение от своего лица. Тщетно. Первый удар разломил оружие надвое, а второй выбил стрелку глаз. Рыцарь всунул рукавицы в рот бойца, ухватившись за зубы, и потянул в разные стороны, разрывая противнику щёки и выламывая челюсть.

Мало. Он хотел ещё.

***

— Твою… мать, — волочась по жжёной траве, к выгоревшей хате полз рыцарь в грязных тёмно-синих латах.

Позади него раздавался хохот. Из спины бедолаги торчало три болта, и встать на ноги он был не в состоянии. Воин ордена огляделся — в двух метрах от него лежало семь его бездыханный товарищей. Он почувствовал давление, и один из снарядов вошёл глубже, отзываясь острой болью. Вдавливая в землю, на его спину наступил солдат лорда Рейсса.

— Говорили ж мы вам, дурачки, сидеть на жопе ровно, — он усмехнулся, — смотри, как всё обернулось.

Душегуб убрал ногу с тыльной пластины латника, зашёл к нему за бок и с силой пнул, переворачивая раненого на спину.

— Уб… ублюдки.

— Что ты там вякнул? — он слегка ткнул синий шлем латным носком. — Тебя неслышно, — улыбнулся боец.

Он присел на корточки, отстегнул головной убор и отбросил элемент брони к сгоревшей хате.

— Уже не такие страшные, да? — пехотинец широко оскалил свои гнилые зубы. — Ты уж не обессудь, что с трупами тебя рядом положили, лорд приказ дал — всех вас замертво чтоб посчитать.

Солдат глянул через плечо, в метрах двухстах от них, на лысой поляне, развивался геральдический штандарт, под которым, на своём чёрном коне, восседал дворянин. Опушку окружал арьергард из полутора десятка арбалетчиков.

— Ты не волнуйся, старшо́го твоего тоже скоро приволокут. Полежи пока.

Над деревней клубился дым. Хаты давно погасли, и теперь лишь вяло горели трупы, которые усердно сваливали вместе воины лорда. Солнце поднялось высоко над горизонтом, освещая обгоревшие тела несчастных. Пехотинцы складывали покойных монстров и людей в стога, обливали маслом и поджигали, прибирая село после резни. У граничащей с лесом бани положили восемь латников. Живым из них оставался только один.

— Мужики! Мужики! — двое солдат с алебардами наперевес бежали из селения по направлению к сослуживцам. — Там рыцарь, мужики!

Офицер пехоты отвлёкся от своего диалога и пошёл навстречу к паникёрам.

— Рыцарь? Чё за дела, салаги? У нас, вон, восемь таких лежит, — мотнул он головой в сторону умирающего.

Бойцы подбежали к командиру. Перепуганные не на шутку, они почти что дрожали.

— Не дохнет тот рыцарь! Никак!

— Чё? — пытался сообразить, не является ли это неуместной шуткой, сержант.

— С десяток наших положил! Сюда идёт!

— Да брось ты, — всё ещё не веря словам подчинённого, усмехнулся командир, — ща поглядим.

Глава отряда вышел к главной сельской дороге и прищурился.

— Хах! И верно, — продолжал улыбаться он.

Солдат увидел, что по направлению к нему нёсся воин ордена, но тот пока ещё оставался на приличном удалении. Израненного болтами и лезвиями алебард, его освещало яркое солнце, придавая латам лазурный оттенок. Багровой жижи на латнике было столько, что броня чудилась большой кровоточащей раной, где её цвет напоминал синеву покойника.

— Ко мне! — крикнул офицер.

Ближайшие пехотинцы поспешили построиться в двух метрах перед командиром, в две шеренги, лицом к нападающему. В первой линии на одно колено встали снайпера, а во второй построились бойцы с древковым оружием — всего десять человек. Тем временем, лорд, восседавший далеко позади, с интересом приподнялся в своём седле. За двумя кордонами солдат он чувствовал себя в полной безопасности.

— Пли! — скомандовал сержант, и снаряды устремились по направлению к недругу.

========== XIII ==========

XIII

Мысли и сомнения окончательно покинули голову юноши. Уже около получаса он, будто ошалевшая псина, носился по Валддорфу, разя каждого встречного трофейной алебардой. Изнутри его выжигало пламя, а всякое ранение переставало хоть что-либо значить, стоило лишь дождаться, пока в кости вонзится очередной штырь. Собственное тело ему казалось лёгким, как пух, а бил он теперь с силой крупного быка. Герард не знал: «почему» или «как». Вернее, он и не интересовался толком. Эти и подобные вопросы, в данный момент, парень счёл не столько неуместными, сколько контрпродуктивными. Например, он даже знать не желал, что там, в месте, где ему чуть ранее отрубили ступню. Вместо глупых переживаний, рыцарь решил полностью отдаться мщению.

И сейчас Герард, с прытью, подобной резвой скаковой лошади, надвигался на противника. Он не видел перед собой препятствие или опасность — лишь возможность для нового кровопролития. Возможность выразить то пламя, что прожигало его изнутри.

— Пли! — послышалось откуда-то спереди, и несколько болтов полетело в его направлении.

Плевать. Уклоняться парень и не планировал. Он лишь набирал темп. Два снаряда упало на гравий у его ног, один вонзился в плечо, а последние два глубоко вошли в нагрудную пластину. На секунду дыхание сбилось, но затем два штыря вошли в рёбра, и Герард продолжил ход как ни в чём не бывало.

***

— Промазали? — удивлённо бормотал сержант. — Заряжай! — скомандовал он.

Рыцарь стремительно приближался к шеренге, и пехотинцы выставили секиры на изготовку. Стрелки оценили свои шансы, и поспешно заряжали оружие трясущимися руками. Снарядить и выстрелить из арбалета успел лишь один: в нагрудную пластину, в область живота, влетел новый болт. Герард взмахнул алебардой, словно косой, и лезвие топора вошло в ровный строй второй линии. Удар был такой силы, что секира прошла через три шеи, застревая в кольчуге четвёртой.

Латник выпустил оружие из рук и бросился на присевших снайперов. В разные стороны полетели удары, убойная сила которых могла сравниться лишь с их скоростью. Юноша сложил руки в замок и что есть мочи вдарил по стальному шлему центральному стрелку. Затем он повернулся левее и нагнал ударом в нижнюю челюсть отступающего солдата, роняя того наземь. Рыцарь обернулся, закрываясь левым запястьем от клинка. В этот момент, в уже и без того погнутую заднюю часть кирасы, углубилась алебарда, достигая позвоночника. Однако воин словно и не заметил ранения. Он схватил стрелка за атакующую руку и сжал с такой силой, что лёгкие латы погнулись, а кости под ними раздробились. Клинок упал на гравий и вскоре за ним последовал его владелец — с переломанной конечностью и расколотым лбом.

А позади, всё это время, пехотинец пытался вытащить из спины юноши свою секиру. Герард повернулся, и их глаза встретились. Из-за забрала на солдата смотрели глаза полные буйного безумия. Боец взвизгнул и побежал к своему лорду в компании двух стрелков, справедливо решивших, что с них на сегодня хватит. Перед синим рыцарем остались неподвижно лежать семь воинов. Паникёры пробежали мимо неудомевающего сержанта.

— Поганые олухи! Назад! Назад! — орал он вслед отступающим.

Однако глас его воспринят не был. Лорд тем временем, пронаблюдав за боестолкновением, уже начал потихоньку переживать. Хоть и на мгновение, но офицер зря отвёл взор от противника. Когда сержант повернулся обратно, в его лоб уже летело лезвие топора. Пробивая шлем и рассекая черепную коробку на две равных части, в голову вошла секира, которую Герард всё же умудрился вынуть из своей спины. Сержант упал, и рыцарь приметил перед собой новую цель в виде арьергарда стрелков, которые тем временем рассредоточились по поляне.