— Брат Варин, ты…

— Тс! — шикнул на него капитан.

Он подскочил к стойке, наклонился, хватая что-то, и выпрямился, крепко обхватив чьё-то запястье. Это была молодая девушка. Залитая слезами, она съёжилась, боясь пискнуть. Командир занёс меч для замаха, но сзади его правую руку крепко сжал младший товарищ.

— Что ты творишь?! — заорал юноша. — Хватит! Отпусти её! Отпусти немедля!

Варин выпустил несчастную, только для того, чтобы быстро обернуться и вдарить левым локтем в голову подчинённому, освобождаясь от захвата. К его удивлению, парень даже не дрогнул.

— Послушай ты! — завопил офицер.

— Нет! — Герард врезал по забралу капитана с такой силой, что тот упал на стойку спиной, а в самом металле появилась вмятина. — Это ты послушай! — он взял командира за ремни у шеи, которыми крепилась кираса. — Не душегубы мы! Не бандиты! Приди в себя, наконец!

— Все они уподобятся зверям! Все, понимаешь?!

— Ты неправ!

— Оглянись вокруг, — Варин успокоился, одной рукой он отстегнул и стащил с себя погнутый шлем, из его носа бежал алый ручеёк.

— Должен быть другой выход, — тихо сказал юноша, отпуская товарища и попятившись, — должен быть, — Герард сел на стул, повесив голову.

Командир принялся осматривать комнату. Кажется, к нему возвратился ясный рассудок.

— Лекарь сказал, — шмыгнул Варин, утирая кровь с лица, — лекарь сказал, что дело в выпивке.

Рыцарь перелез через стойку и сблизился с большой дубовой бочкой. Он постучал по ней и прислушался.

— Заполнена до краёв, — чуть слышно отметил капитан, — что ж.

Он замахнулся гросс-мессером и несколько раз, словно топором, крепко рубанул по деревянному вместилищу. Высвобождаясь под давлением, из бочки заструился хмельной водопад. Выпустив всё содержимое, офицер заглянул внутрь сосуда.

— Ничего.

Затем он подошёл к следующей бочке и проделал то же самое и с ней. Потом с третьей. Затем с четвёртой. Каждый раз, с надеждой заглядывая внутрь, капитан разочаровано переходил к новой. В стороне, всё это время, сидел Герард и пытался собрать свои мысли воедино. Наконец, остался лишь один единственный бочонок. Последний был крохотным и полупустым, и усталый рыцарь смог легко взять его на руки. Варин подошёл к парню, поднял сосуд над головой и с силой кинул на пол, расплёскивая медовуху по осиновым доскам.

— Что… что это? — Герард, наконец, вернулся в реальный мир и обратил внимание на командира, склонившегося к полу, — что это? — повторил он, выпрямляясь.

Он держал что-то в латной рукавице. Юноша пригляделся. Это что-то, размером с кулак, было слизким и тёмно-бордовым.

— Это, — не верил своим глазам командир, — это… плоть, — он в исступлении глядел на товарища.

Ему стало дурно. Рыцарь попятился, роняя шматок мяса, и облокотился на стойку.

— Вот оно что. Вот она. Зараза, да? — вопрошал Варин. — Вы. Вы ведь, — глаза капитана защипали, — это же… это же медовуха. Вы ведь пили её. Пили, так? Все пили. Не может… быть не может… тогда вы все… тогда ты, Герард…

— Да. Выходит так, — прошептал юноша.

— Не… не может быть. Всё хорошо. Всё образуется. Всё уладится, Герард. Мы обязательно найдём…

— Нет, брат. Не найдём. Мы все тут покойники. Только ты не пил. Спасай себя, брат.

— Нет, — холодно отрезал командир.

— Пообещай…

— Что?

— Пообещай, что зарубишь меня. Зарубишь, когда я обращусь, брат.

— Довольно! — взял себя в руки офицер. — Хватит сопли жевать! — он надел на себя шлем, опуская забрало. — Господь мне свидетель, у нас ещё много работы, — Варин поднял меч с пола и подошёл к младшему соратнику, — сейчас самая пора подсобить нашим братьям и отправить чертей к искусителю, — сказал он, протягивая открытую ладонь подчинённому.

Герард широко улыбнулся и принял предложение, мысленно готовясь продолжить бойню. Воины пошли к выходу. Капитан оторвал от стены масляный светильник и кинул в разлитое за стойкой спиртное. Пламя вмиг объяло обломки дубовых бочек.

Варин вышел за порог первым. Офицер увидел, что утихать пламя ещё не собиралось. Однако вопли и крики поубавились. Командир огляделся — лошади пропали, вместо них, у порога, бойцов ордена ожидало пятеро пехотинцев. Трое из них были вооружены алебардами, а двое других целились в рыцарей из резных арбалетов.

— Герард, назад! — лишь успел выкрикнуть капитан.

— Пли!

Два болта вонзилось в кирасу, пронзая металлическую пластину, как лист бумаги. Он упал на своего соратника, и юноше ничего не оставалось, как в панике затаскивать старшего брата обратно в таверну, роняя щит. Внутри комнату уже успел заволочь дым, и запах гари показался нестерпимым. Парень резко захлопнул крепкую дверь, задвинув засов. Герард положил командира на пол. Он харкал кровью. Снаряды пронзили лёгкие. Рыцарь услышал грохот — солдаты ломились внутрь.

— Нет, нет, нет!

Парень сорвал с себя шлем, и глаза Варина расширились от шока. На капитана смотрел мертвецки бледный и абсолютно седой юноша, шею которого вымостила толстая металлическая чешуя.

— Так, — новая порция багрового месива слабо брызнула изо рта офицера, — так вот оно что, — он потянул руку к брату, — теперь ясно… ясно, что… — ладонь обмякла и рухнула вниз.

— Варин! — тряхнул Герард товарища за плечо. — Варин! — тряхнул он ещё раз. — Нет! Господи, нет!

Капитан не отвечал. Юноша склонился к телу и издал звук, похожий на приглушённый вой. Он крепко сжал тело Варина, не желая отпускать. По кирасе мертвеца, мешаясь с кровью, потекли слёзы.

Грохот у двери вернул рыцаря в реальность. Герард почувствовал животную ярость. Ярость сходную с той, что обуяла его там, в чаще. Но теперь, вместо тлеющего уголька, бушевал лесной пожар.

========== XII ==========

XII

— Выноси её, к чертям! — орал снайпер, перезаряжая арбалет.

Пехотинец снова и снова бил плечом в узкий проход. Перед очередным столкновением, дверь отворилась, и солдат, пролетев по инерции дальше, чем нужно, упал, оказываясь головой у двух внушительных латных сапог. Он поднял взор, лишь для того чтобы увидеть, как ему в глаз врезается остриё гросс-мессера. Пара бойцов отпрыгнула от стены, хватаясь за алебарды. С нечеловеческой прытью, из здания вылетел рыцарь и, минуя ближайших врагов, понёсся на арбалеты. Один из стрелков в панике, не успев натянуть тетиву, бросил оружие, и потянулся к поясу. Однако меч достать не успел. Толстое, подобное тесаку, лезвие ударило в пластину на плече с такой силой, что элемент защиты рассекло надвое, и сталь глубоко вошла в плечевой сустав, перерезая артерии и оставляя на костях широкую засечку.

— Мразь!

Не сумев сразу вынуть оружие из противника, Герард оставил его и отступил в сторону, уходя от лезвия алебарды. Пехотинец замахнулся от души, что привело к плачевным последствиям: секира угодила в пластину его сослуживца, вонзаясь в грудную клетку. Сам вояка оказался в невыгодном положении — теперь во фланге у него стоял разъяренный латник. Бешеный рыцарь ринулся на служивого и крепко ударил армированной рукавицей врагу в переносицу, вдалбливая кость в лобную долю мозга. Солдат рухнул замертво, и теперь Герард находился на линии поражения второго снайпера. Последний уже несколько секунд выжидал подходящий момент для выстрела.

В стальную пластину вонзился болт, и рыцарь отступил на шаг, опустив взгляд на наконечник. Тут же в незакрытую икроножную мышцу ударила алебарда, и латник упал, падая на четвереньки. С правой стопой остальное тело теперь соединяли лишь латы да небольшой кусок мышечной ткани. Снайпер загоготал:

— От так тебе, гнида! Рубай его!

Пехотинец занёс секиру, нацелившись на шею. Рыцарь поднялся на колени и закрылся от удара запястьем. Лезвие прошло через броню, словно через топлёное масло, однако, к удивлению солдата, дальше не двинулось, застревая в чём-то. Латник схватил другой рукой за древко и дёрнул, повалив солдата наземь. Оказавшись с врагом на одном уровне, одной рукой Герард взял противника за горло, а второй принялся ровнять супостату лицо.