Ваймс невольно присвистнул. Обычно Ветинари почти не прибегал к своим вампирским умениям, особенно если без них можно было обойтись. Поэтому внезапная демонстрация силы вдвое усилила производимый эффект. Ваймсу показалось, что даже ухмылка Призывающей Тьмы немного поблекла.

— Его тело уже принадлежит мне. Его разум изучен до последнего уголка, — голос Призывающей Тьмы отдавался в сознании Ваймса, как гул неминуемо надвигающейся лавины. — Когда я того захочу, они вновь станут моими. Он даже не успеет ничего понять.

Ваймс попытался отбросить в сторону те крупинки страха и неуверенности, что Тьма заронила в его душе. Именно этого она и добивалась. Нет, он не имеет права давать слабину. На кону стоит намного больше, чем просто его жизнь.

Тем временем Ветинари уже разомкнул последние удерживающие Призывающую Тьму кандалы. Одновременно с лязгом металла послышался тихий хриплый звук резко набираемого в грудь воздуха. Разумеется, Тьма не собиралась сдаваться просто так. Она рванулась вперед с низким утробным рыком, стараясь обойти Ветинари и добраться до волшебников. Возможно, у нее и были бы шансы свершить задуманное, если бы на месте патриция был кто-то еще.

Все происходило намного быстрее, чем мог уследить обычный человеческий глаз. Ветинари скользнул вбок, будто бы пропуская противника.

«Позволить выпускнику Гильдии Убийц оказываться у тебя за спиной? — усмехнулся Ваймс. — Не во все уголки моих мозгов ты залезла».

Бледные руки метнулись вперед. Подсечка. Пока Ваймс гадал, на чьей стороне (бессмертного хищника или демона, занявшего смертную оболочку) в этой драке окажется физическое превосходство, Ветинари предпочел использовать силу своего противника, чтобы вывести того из равновесия. Тьма рухнула на пол и по инерции покатилась в сторону намалеванного круга. Не давая ей времени на то, чтобы подняться и откатиться в сторону, Ветинари бросился сверху. Интересно, а этот захват он тоже освоил во время обучения в Гильдии? Не особенно похоже на их стиль. Ваймс услышал, как затрещали его кости, выходящие из суставов. Тьма не отличалась бережным отношением к собственным мясным костюмам. Даже пойманная и удерживаемая в центре круга, она продолжала бороться, невзирая на боль.

— Давай, вручи его мне. У него не будет ни единого шанса!

Ветинари сместил угол захвата, прижимая яростно сопротивляющееся тело к полу.

— Слишком громкие слова для того, кто абсолютно уверен в своей победе, — Ветинари уперся коленом в напряженно выгибающуюся спину и, склонившись ниже, прошептал. — Лично мне ваши шансы всегда виделись пятьдесят на пятьдесят.

К яркому свету, испускаемому саламандрами, прибавилось свечение навершия магического посоха — ритуал начался. За приглушенным бормотанием волшебников никто не расслышал короткого спора.

Тьма тихо и зло рассмеялась.

— Неужели? Отчего же я чувствую страх и сомнения в твоем голосе, мертвец?

Губы Ветинари искривила холодная улыбка.

— О, сомнения — это только прелюдия к выбору, и…

Окончания фразы Ваймса уже не услышал. Его подхватил тягучий магический водоворот. Все произошло стремительно, но, тем не менее, ощущения оставило премерзейшее. Процесс напомнил Ваймсу жуткую тошноту наоборот. Он чувствовал, как его в буквальном и переносном смыслах выворачивает наизнанку. Его тянуло вперед и отталкивало назад с невероятной силой. Это было все равно, что оказаться между молотом и наковальней. И вдруг все прекратилось.

Как только мир перестал вращаться перед глазами, первым, что ощутил Ваймс — была адская боль.

— Вот срань… — хрипло выдохнул Ваймс.

Болели даже губы. Но это были, черт побери, его губы. И это он ими шевелил. И, если уж на то пошло, боль тоже принадлежала только ему.

«Получилось».

Ваймс почувствовал, как исчезло давление на спину. Со второй попытки ему удалось перевернуться. Щурясь на яркий свет, он различил склонившиеся над ним лица волшебников и констеблей.

— Господин Ваймс, как вы себя чувствуете? — Парадигмус уже махал над ним одним из своих странных приборов.

— Как кусок дерьма, — честно признался Ваймс. — Шевелиться трудно.

— Это закономерное последствие тяжелых физических нагрузок и отсутствия отдыха. Вашему телу нужно время, чтобы восстановиться.

Ваймс закрыл глаза. Похоже на правду. Вряд ли Призывающей Тьме была близка концепция завтрака или послеобеденного сна, обычно она использовала свои оболочки на износ.

Боль неспешно путешествовала по телу, свивая себе гнездышки в самых разных местах.

— Признавайтесь, — не открывая глаз хрипло прошептал Ваймс, — кто из вас заехал мне по яйцам?

— Я, сэр, — послышался тихий извиняющийся голос младшего констебля Бора. — Простите, сэр.

— Отличный удар.

— Спасибо, сэр, — судя по голосу Бор не знал, радоваться ему или сгорать со стыда.

Все это такие пустяки. Боль проходит, самое главное, что план Парадигмуса удался.

— Подайте руку, — волшебник уже склонился над ним.

Ваймс снова разлепил веки. На месте метки на его правой руке поблескивали странные золотистые нити.

— Я думал, швы — это просто метафора, — с трудом произнес он.

— И да, и нет, — уклончиво ответил Парадигмус, осторожно бинтуя Ваймсову руку. — Я настоятельно рекомендую вам не снимать бинты в ближайшие пару месяцев, чтобы не повредить начавшие образовываться связи.

— Не выдергивать ниточки, ясно. Что-то еще?

— Эти «ниточки», — с нажимом заметил Парадигмус, — единственное, что удерживает вашу душу в теле. Поэтому да, их лучше не выдергивать.

Ваймс пристыженно замолчал.

— Прочие мои рекомендации остаются прежними. Избегайте перенапряжения и слишком ярких эмоций. На самом деле, я бы рекомендовал вам взять отпуск на ближайшие пару месяцев.

— Завтра состоится проклятое затмение, — хрипло возразил Ваймс, но увидев смертельно серьезный взгляд Парадигмуса, вовремя заткнулся.

— Вот именно, командор! Вот именно! — волшебник закончил накладывать повязку и уставился на Ваймса в упор. — Завтрашнее явление вам и вовсе лучше просидеть абсолютно неподвижно в максимально освещенной комнате. И я не шучу!

Ваймс издал согласное кряхтение и приподнялся на руках.

— Ладно, но я хочу поговорить с Моркоу и…

Взгляды. Взгляды которыми обменялись констебли заставили сердце Ваймса похолодеть. Слишком поздно Ваймс осознал, что Моркоу не было рядом, хотя именно он должен был возглавлять операцию по поимке Тьмы. Ваймс схватил все еще склонявшегося над ним констебля Камнебура за руку.

— Рассказывайте.

***

Темнота и холод. Они сочились из каждого кирпича темницы, оседая на стенах, повисая в воздухе, подобно облачкам пара изо рта.

Ваймс сидел на промерзшем влажном полу, глядя на поблескивающий в темноте обруч кандалов, опоясывающих его правое запястье. Цепь от кандалов тянулась дальше сквозь потемневшие от времени прутья решетки и исчезала в темноте соседней камеры. В этой камере тоже кто-то был. Кое-кто, с кем Ваймс сейчас делил эту проклятую цепь. Кое-кто, кому в лицо Ваймс так сильно не хотел заглядывать.

Все это было сном. Безусловно. Но то, как ясно Ваймс осознавал всю нереальность происходящего, делало видение еще более живым.

— Думаешь, это была твоя победа, дежурный по доске?

Краем глаза Ваймс заметил шевеление по ту сторону решетки. Цепь натянулась.

— Думаешь, эти крошечные ниточки могут решить все твои проблемы?

Цепь неумолимо тянула Ваймса вперед к решетке. Он намотал ее на руку и дернул в ответ. Он не намеревался сдаваться без боя. Эта цепь была не просто частью оков, она отмеряла степень свободы каждого из пленников. Чем больше свободы у одного, тем меньше у другого. Кто останется в выигрыше? Кто сможет отойти к зарешетченному окну и взглянуть на город, а кто окажется притянутым к самым прутьям, не в силах сделать ни единого шага?

Свобода. Странное и сладкое слово для того, кто заперт в темной клетке. Мог ли Ваймс рассчитывать на нее? Для того чтобы узнать это, ему пришлось бы сбросить эти кандалы, но это бы означало то, что его «сосед» тоже освободится. Ваймс напряг все мускулы, оттягивая цепь на себя. В соседней камере тихо и зло зарычали.