— Я все не могу перестать думать о том письме, — подал голос Камнебур.

— Все вроде складно выходит.

— Очень, особенно часть про «стреляйте».

Младший Констебль Бор задумчиво промолчал, его и самого беспокоило это указание.

— Я к тому, от командора все время кто-то пытается избавиться, а тут такая оказия.

— Но почерк?

— Подделать можно.

— А, как быть с тем, что рассказал капрал Шноббс? Он знает командора с детства. Думаешь, он мог бы обознаться?

— Я? Да пес его знает… Я просто подумал, что если придется, я должен буду вот этими самыми руками… — Камнебур поднял руки ладонями вверх, — должен буду…

— Я тоже об этом думал, — Бор положил руку напарнику на плечо. — Но в письме ведь не было ни слова про «убейте», верно? Поэтому я решил вспомнить наставления господина Ваймса и сегодня перед дежурством прикупил себе его.

Бор достал из кармана новенький кастет из темно-серебристого сплава.

— Это ж Уравнитель номер шестнадцать дробь три!

— Ага, обновленная модель.

— Неплохо, а он в состоянии вырубить Призывающую Тьму?

— Вообще-то я хотел уточнить это у тебя.

— У меня? — Камнебур ошарашено уставился на товарища.

— Ты ведь родился под землей. Я надеялся, что ты слышал старые легенды, — пояснил Бор.

— Я был еще совсем крохой, когда родители решили переехать.

Бор заметно приуныл.

— Но вчера я и правда пытался поговорить с родителями. Правда, без особого результата, — проворчал Камнебур, хмуро глядя перед собой.

— Они рассказали хоть что-то?

— Отец зажег в доме столько свечей, что дышать стало нечем, а мать все попрекала его, что это бесполезно. Мол, если Призывающая Тьма уже обрела плоть — свечками ее не остановишь.

— А чем остановишь?

— Легенды говорят, что ничем. Если она уже в кого вселилась и идет по следу — пиши пропало.

— Без вариантов?

— Без вариантов.

— И как же ее останавливали? — не унимался Бор.

— Никак. Просто прятались, молились, позволяли ей взять свое и уйти обратно, откуда она вылезла. Ведь если кто решался встать у нее на пути, то он считай, был уже покойником.

— Но мы не можем просто отойти в сторону и позволить ей делать все, что ей вздумается.

— Не можем, — согласился Камнебур.

— Знаешь, что я думаю? Старые легенды уже давно похожи на решето?

— О чем ты?

— О том, что в них дырок, как в носке моего папаши. Посуди сам. Тьма шла по следу Грагов, но они остались живы и предстали перед судом. Так?

— Так, — осторожно подтвердил Камнебур, не до конца понимая куда приведет разговор.

— Это случилось потому, что командор встал у нее на пути и победил. Верно?

— Верно.

— Но он одновременно был для нее сосудом, а значит должен был умереть, но не умер. Да?

— Да.

— Выходит, старым легендам веры уже нет, — подвел итог Бор. — Кто знает, может сейчас создаются новые.

— Это здорово, но что нам делать-то?! — воскликнул Камнебур.

— Я думаю, — Бор улыбнулся и сунул кастет обратно в карман, — нам следует действовать по ситуации.

Слабый порыв ветра принес с собой необычайный аромат речного порта. Запах рыбы, стоков, немытых тел и самых необычных специй смешивались с привычным гнилостно-сернистым запахом Анкской воды, создавая поистине непередаваемый букет.

— Погляди-ка, вон там! — Камнебур толкнул товарища в бок, но поскольку Камнебур был гномом, тычок пришелся куда-то в район бедра.

— Это тот торговец, что желал купить в гильдии алхимиков несколько бочек с порошком номер один? Его еще допрашивала сержант Ангва, весьма подробно, надо признать.

— Ага, он оказался чист, но глянь-ка, кто там рядом с ним.

— Заместитель мистера Боггинса. И он выглядит весьма растерянным.

— Обычно торговцы не слишком-то в ладах с Гильдией Воров, даже если платят им взносы. Пойдем поинтересуемся, не нужна ли им помощь. Мы ведь держим глаза и уши открытыми, верно?

Стражники подошли ближе.

— Добрый день, господа. Все ли в порядке?

— В порятке?! — в голосе торговца позвякивали истерические нотки. — Не в порятке! Я платить пошлина! Платить!

Он ткнул в лицо младшего констебля Бора квитанцией Гильдии Воров.

— Я платить! А они все равно у меня воровать!

— Я в сотый раз повторяю, Гильдия Воров не имеет к этой пропаже никакого отношения.

— Вы вор, да? У меня кража, да? И вы не иметь отношения?

— Расследованием нелицензированных краж занимается наша доблестная Стража, — с улыбкой протянул вор, найдя на кого спихнуть беснующегося торговца. — Они непременно вам помогут.

Торговец вцепился в констебля Бора мертвой хваткой.

— Вы найти мою пропажу?

— Конечно, сэр. Что у вас украли?

— Порошок. Порошок один!

— Порошок номер один? Поганое дело, — протянул младший констебль Камнебур. — Одну бочку?

— Не один! Все бочка!

Стражники переглянулись.

— И сколько их было, сэр?

— Их было сто и двадцать семь!

***

Ваймс считал, что неплохо разбирается в людях. Годы службы развили его врожденную подозрительность, позволяя заглянуть за внешнюю ширму, которой большинство людей рано или поздно отгораживаются от мира. Как правило то, что обнаруживал за этой ширмой Ваймс, выглядело крайне непривлекательно. Хотя, возможно, дело было в том, что именно это он и искал.

Человек, сидевший перед ним (а вернее перед ними) был жуликом, причем жуликом первоклассным. И более того, с недавних пор он этого даже не скрывал. Мокриц фон Липвиг напоминал шляпу ярмарочного фокусника. На первый взгляд все такое яркое и простое, но стоит тебе потянуть за торчащие из шляпы кроличьи уши и, не пройдет и пяти минут, как ты окажешься с ног до головы замотанным в бесконечно тянущиеся из шляпы цветные ленты, совершенно позабыв про кролика, которого там может и не было никогда. Но Ветинари сумел разгадать этот фокус, не только выудив кролика из шляпы, но и заставив того танцевать на потеху толпы.

«Не только на потеху, — вынужден был признать Ваймс. — Пользы он тоже принес немало».

«На благо города». Для Ветинари это было весомым аргументом, достаточно весомым чтобы… обогнуть правила. Одна из частей Ваймса даже была с ним согласна, пускай и с множеством «Но» или «Если», но вот другая часть завела себе вполне невинную привычку проверять гробы особо опасных преступников после повешения. Просто для успокоения души.

Фон Липвиг достал из кармана собачье печенье и угостил им Шалопая. Пес принялся за лакомство с довольным похрюкиванием, после чего взгромоздился своему опекуну на колени.

— Значит, эти Арше и Дрежедыр из кожи вон лезут, лишь бы оказаться на первой полосе?

Растревоженное религиозное сообщество улицы Мелких Богов шипело святостью и плевалось благодатью, напоминая дурно организованный серпентарий. Фон Липвиг мог делать вид, что не испытывает восторга перед той ямой со змеями, в которую Ветинари намеревался его швырнуть, но Ваймс прекрасно видел искры азарта в его глазах. Господин Почтмейстер уже мысленно всходил на подмостки. Даже если Ваймс был бы любителем пари, он бы не поставил на церковников ни единого пенса.

— Насколько мне известно, многие из богов предостерегают своих последователей о том, что следует опасаться собственных желаний, — в устах Ветинари эта фраза прозвучала утонченной угрозой и вежливым предупреждением одновременно.

— Люди, настолько уверенные в собственной непогрешимости, не видят дальше собственного носа. Они вполне способны закопать, разоблачить и очернить себя сами, для этого им требуется лишь немного подыграть, — попытался обогнуть опасный поворот фон Липвиг. — Так что желаемое они все же получат, газетчикам будет о чем написать.

— Ах да, наша замечательная во всех отношениях свободная пресса, — Ветинари как будто бы потерял всякий интерес к церковникам. — Ты всегда умел украсить собой первую полосу.

— Это часть той самой работы, для которой вы меня… наняли, сэр, — фон Липвиг почувствовал какой-то подвох, его спина напряженно выпрямилась.