Темнота улыбнулась, и Лесли бросился бежать.

Он свернул в какой-то переулок, перепрыгнул через старые ящики. «Вперед-вперед-вперед», — только и стучалось в голове.

Пусть он вымотался, но тело, яростно не желающее умирать, не чувствовало усталости. В какой-то миг Лесли даже показалось, что преследовавшая его Темнота отстала. Он оглянулся через плечо, чтобы в этом убедиться, но тут же врезался в кого-то перед собой.

Металл. Кожей он ощутил холодный металл доспехов. Жалобно вскрикнув, Лесли отшатнулся прочь и рухнул на мостовую. Лодыжку обожгло резкой болью.

— Эй, мистер, нельзя ли поаккуратнее?

Стражник. Это был обычный стражник. Лесли ошарашенно уставился на стоящего над ним толстяка.

— Нельзя вот так носиться по улицам, сбивая людей. Я мог бы…

Толстяк не договорил. Паника, написанная на лице Лесли сбила его с толку. Стражник опасливо покосился в темноту переулка. Звук неторопливых шагов звучал все ближе.

Лесли попытался подняться на ноги, но, не удержавшись, снова осел на землю. В его ногу будто бы забили сразу десяток гвоздей. Он больше не мог бежать! Он больше не мог…

— Я хочу с-сделать п-признание!

Лесли был утопающим, всеми силами цепляющимся за все, что попадется под руку. Он не до конца осознавал, что делает. Видимо, какой-то беспринципный древний инстинкт заставлял его бороться, даже если это означало — утянуть с собой на дно кого-то еще.

— Я б-был вы-ынужден помогать Зовущим Справедливость. Я ц-ценный с-свидетель! Я п-прошу помощи и за-ащиты!

Шаги слышались уже совсем рядом.

— Я х-хочу, чтобы меня а-арестовали!

Толстяк опешил.

— Ты хочешь, чтобы я тебя арестовал?

«Да, потому что ты должен будешь меня защищать. Скорее же!»

Конечно, стражник должен был защищать горожанина в любом случае, но Лесли об этом как-то не подумал. От страха он совершенно потерял голову.

— Ладно, — неуверенно пробормотал толстяк, — тогда я… О, мистер Ваймс? Сэр!

Лесли жалобно заскулил и попытался отползти подальше. Идиот стражник шагнул навстречу самой гибели, не понимая, что творит. Сумеет он сделать хоть что-то? Сумеет ли он хоть немного ее задержать?

— Сэр? Что происходит? — голос толстяка неуверенно дрогнул. — Ох, черт…

Он увидел. Он все увидел, но понял ли? Если да — то он сбежит. Сбежит и бросит Лесли умирать.

— С дороги, — от этого голоса кровь в жилах стыла.

Лесли кое-как поднялся, перенеся вес на левую ногу.

— Сэр… — толстяк отступал, примирительно подняв перед собой руки. — Этот парень что-то знает про культ, будь он неладен, я…

— О да, он знает… — Темнота обнажила меч.

— Что? Что вы делаете, сэр?!

— С дороги!

Толстяк обернулся на Лесли и снова с ужасом поглядел на то, что когда-то было его командиром.

— Я не понимаю, что происходит, сэр, но этот человек намерен дать показания, — Лесли видел, что руки стражника дрожат. — Вы сами с меня три шкуры спустите, если с ним чего произойдет.

Намного позднее, возвращаясь памятью к этому моменту, Лесли понял, что толстяк стражник мог отделаться легким испугом и парой синяков, когда Темнота отшвырнула бы его с пути. Но стражник не отошел. О нет, он загородил собой Лесли и положил все еще дрожащую руку на рукоять меча. Толстяк потянул меч из ножен, тем самым подписав себе приговор. Нельзя было грозить Темноте и остаться невредимым.

Все произошло почти мгновенно. Мрачная фигура скользнула вперед и будто бы попыталась приобнять стражника. Послышался скрежет металла о металл, сменившийся намного более страшным звуком металла, вонзающегося в плоть. Толстяк вздрогнул.

— Сэм… Ты что ж это…

Лесли не стал смотреть, чем все закончится. Стражник ценой своей жизни покупал для него несколько лишних минут, и было бы огромной глупостью этими минутами не воспользоваться. Все еще подволакивая правую ногу, Лесли добрался до улицы. Неподалеку на углу он заметил цветастую повозку паломников. Лошади, запряженные в нее, выглядели свежими и полными сил, а на козлах никого не было. Вот оно, настоящее чудо! Повозка так и звала позаимствовать себя.

Позади Лесли услышал звук упавшего на мостовую тела.

Быстрей-быстрей-быстрей!

Лесли добрался до повозки и уже пытался взобраться на козлы, когда чьи-то сильные руки подхватили его и втащили внутрь. Внутри оказалось довольно людно.

— Здравствуй, Лесли, — шепот Подколода звучал немногим приятнее голоса Темноты. — Какая приятная встреча.

Щелкнули поводья, и лошади сорвались с места, оставляя позади неминуемую гибель и встревоженную трель стражнического свистка.

«Оно найдет меня. Оно найдет всех нас… — думал Лесли, испуганно глядя на то, что осталось от Зовущих Справедливость. — Если Подколод не прикончит меня раньше».

***

Ваймса трудно было напугать суровыми или незаурядными условиями быта, но в жизни всякого может наступить момент, когда границы «странности» и «необычности» вдруг начинают трещать по швам, и весь мир накрывает валом абсолютной нереальности происходящего. Именно такой миг наступил в жизни Сэма Ваймса. Прямо сейчас он находился в теле патриция Ветинари, слышал его ушами, смотрел его глазами, и все это, черт побери, происходило на самом деле.

В первые минуты их «объединения» (как предпочитал называть это сам Ваймс), его оглушило какофонией ощущений, значительно более громкой, чем прежде. Все же подглядывать одним глазом в замочную скважину или распахнуть дверь и войти — это совсем не одно и то же. Невероятно трудно оказалось сосредоточиться на том, что говорит тебе собеседник, когда ты слышал биение его сердца и ощущал его волнение и страх. Особенно страх, его можно было буквально почувствовать на языке. Ветинари никак не реагировал, его сердце билось мерно и ровно, намного степенней человеческого, но все это было лишь результатом самоконтроля. Похоже, выражение «стальные нервы» придумали исключительно ради патриция.

Во всем прочем Ветинари напоминал доброжелательного хозяина, уступившего гостю лучшие покои в доме. Ваймсу было дозволено, хоть и с некоторыми оговорками, использовать правую руку патриция, ведь единственным способом, которым Ваймс сейчас мог общаться с миром, оказалось письмо. Но после почти утраченной надежды Ваймс был безмерно благодарен и за это. На столе перед Ветинари лежал исписанный неровным почерком лист, изобилующий множеством перечеркнутых фраз, уймой «что» и «когда», а также ворохом восклицательных и вопросительных знаков.

Способ, может, и не был идеальным, но он давал Ваймсу тот самый заветный Шанс. Шанс разобраться в произошедшем. Шанс предотвратить то, что еще можно было предотвратить. И, конечно, шанс не перестать существовать, а может быть еще и вернуться в свое прежнее тело.

Ваймс сосредоточился на фактах. Да, патриций был не из тех, кто мог позволить себе шнырять по улицам в поисках улик, но вот в плане осведомленности он был первейшим челове… Вампи… Просто первейшим на всем Диске. Если где-то в городе что-то происходило — весточка об этом уже лежала у Ветинари на столе. В общем, в фактах недостатка не было. И все они были у Ваймса на руках… На руке… Черт! На столе перед патрицием.

Итак, после того проклятого взрыва Призывающая Тьма действительно завладела его телом. То, что произошло следом, кроме как бойней назвать было нельзя. Тьма жестоко расправилась с сектантами, хотя и не всеми, если судить по количеству трупов.

«Странно, тело Рудоспуска пришлось везти в мертвецкую в двух мешках, а вот его дружок Подколод просто исчез. Интересно, куда».

«Часть культистов сумела сбежать или Тьма намеренно их не тронула?» — Ваймс дважды подчеркнул вопрос.

Пожалуй, к разряду хороших новостей можно было отнести то, что от рук Тьмы не пострадал никто из заложников. В отчете говорилось лишь о нескольких травмах, вызванных, по видимости, самим взрывом, или же полученных во время захвата. Единственным исключением оказался мальчик, зарубленный Рудоспуском. Тот, кого Ваймс не сумел спасти.