- Я по-хорошему прошу – уйди с дороги. Не вынуждай применять силу.

Он ядовито ухмыльнулся и развел руки в стороны, оставляя себя беззащитным. Якобы. Даже идиоту было заметно, как хищник подобрался, готовый броситься на меня после первой же атаки.

По моим пальцам привычно пробежали ледяные искры, я уже замахнулась, когда внизу открылась дверь. Мы одновременно глянули на вошедшего, и я едва снова не потеряла сознание, но на этот раз от облегчения.

Мама отреагировала на кровавую надпись до боли знакомо.

- Аня?! Дочка, ты где?! Аня!

Я поймала ее на вылете из гостиной и сжала так, что родительница захрипела, но тут же сама обняла в ответ.

- О Ночь, я едва не поседела из-за тебя! – одновременно выдохнули мы.

- Почему ты не отзывалась?! – завелась женщина.

- Почему ты трубку не брала?! Почему так поздно с работы вернулась?! Ты уже полтора часа как должна быть дома! – на правах той, что перенервничала больше, дольше возмущалась я.

- У меня телефон сел, и я зашла за амулетами к Полине, - сбавила обороты мама.

- А предупредить?! Я чуть с ума не сошла, пока металась по дому!

- Возможно, будет лучше, если мы все переместимся на кухню и обсудим сложившуюся ситуацию? – голосом разума прозвучал поразительно спокойный баритон Хемминга, который спускался со второго этажа.

Маман прищурилась, чуть приподняв бровь – уже почти оттаявшая наледь на рукавах его костюма явно сказала ей куда больше, чем мне бы хотелось.

Через пару минут мы сидели за столом: почтенная родительница напротив Карателя, как дознаватель напротив подозреваемого, и я – между ними, но сбоку, как заинтересованная, однако лишенная права голоса сторона.

Мельком глянув на оборотня, заметила, что ему несколько неуютно в той роли, которая обычно выпадает его жертвам, но держался мужчина стойко.

- Что вы здесь делаете?

- Ваша дочь упала в обморок после осужденного, которого привел я. И мне показалось справедливым, что за это я должен доставить ее до дома.

- Не слишком ли часто лучший Каратель Контроля подвозит до дома, в общем-то, обычного опечатника?

Как и всегда во время стресса, мамина проницательность достигала просто астрономической высоты. Как и всегда в разговорах с моими ухажерами, она не считала нужным облекать ее в более-менее приличную форму.

Хемминг хмыкнул и тонко улыбнулся.

- Ваш вопрос возвращает нас к надписи у двери.

- Это обращение ко мне, - покачала я головой.

- Почему? – подняла бровь мама.

- Кровь кошачья.

И она все поняла.

- Ты думаешь, это…

- Некому больше.

- Я все понимаю – женские секреты и так далее, но давайте в другой раз, - раздраженно бросил оборотень. – А теперь поподробнее о подозреваемом.

- Я думаю, что это моя бывшая подружка.

- Лиза? – проявил осведомленность Натан. И пояснил на мой нехороший взгляд: - Имею полезную привычку пробивать по базе данных тех, с кем работаю. Лишившись дара, она перестала интересовать Полуночь.

- Но это не значит, что Лиза меня простила.

Мужчина кивнул, признавая мою правоту. А потом встал и направился к выходу, чтобы открыть дверь до того, как в нее постучат.

Наш дом наводнили какие-то люди. Место с надписью тут же огородили магическим пологом, по всем помещениям прошлись с поисковым заклинанием, и лишь однажды обратились непосредственно к нам с мамой, а не через Хемминга – когда попросили выйти на улицу.

- Они просмотрят то, что происходило в нем за последние двенадцать часов, это займет какое-то время, - сказал вервольф, накидывая мне на плечи свой пиджак. – Результаты осмотра будут завтра.

Я передала его по эстафете маминым плечам. Контролер недовольно покачал головой, но обнимать меня при родительнице посчитал уж совсем крамольным. А потому просто придвинулся ближе, чтобы закрыть собой от порывов ветра.

Когда люди в белых комбинезонах начали выходить из дома, мама, наоборот, зашла внутрь, оставив пиджак моим косточкам, а меня за руку придержал оборотень.

- Я не думаю, что это твоя подружка, - довольно тихо проговорил он, хмурясь. – Слишком смело для того, кто не обладает и крупицей магии. Это, скорее, предупреждение мне.

- С чего так решил? – поплотнее запахиваясь в его пиджак, полюбопытствовала я.

- Потому что ты – поводок. – На мою недоуменно вздернутую бровь он рыкнул и уже порядком злее пояснил: - Ты – самый короткий путь.

- К чему?!

- Не «к чему», а «к кому»! Ко мне.

- Ой, да хватит заливать… - отмахнулась я прежде, чем вникнуть.

И вот смысл фразы дошел. Вылупившись на него так, словно вместо огромного мужчины передо мной появилась хрупкая эльфиечка в полупрозрачном платьице и с ушами в мою ладонь, я попыталась отыскать в его лице хоть каплю сарказма, иронии или банального притворства. Хотя бы что-то, намекающее на обман!

Ничего. Он говорил абсолютно серьезно.

Кирилл был прав – все-таки второе.

А это значит, что Каратель Натан Хемминг считает меня своей парой. Или просто своей.

Но я не я, если не оспорила бы данность:

- Ты издеваешься?!

- Нет.

- Смеешься надо мной?!

- Аня!

- Не кричи, у меня слабые нервы, - рассеянно пробормотала я, дезориентированным взглядом скользя по его рубашке.

- Твоими нервами можно гвозди в крышку моего гроба забивать! – не остался он в долгу и приподнял мою голову за подбородок. – Я прошу тебя, как взрослую, двадцатипятилетнюю магичку: будь осторожнее, внимательнее, используй только такси, в котором все водители – веры, и никуда не ходи одна.

Несмотря на напускной тон безразличия, я чувствовала, что мужчина волнуется. За меня. И сильно. Очень приятно стало от этого, и губы против воли растянулись в улыбке. Серо-голубые глаза заметно потеплели, и он тоже улыбнулся.

- Аня завтра устраивает вечеринку, меня пригласили.

- Я пойду с тобой.

Моя улыбка увяла. Я была не уверена, что Данилевская обрадуется Карателю на своем празднике жизни. Точнее, я была точно уверена, что она совсем ему не обрадуется.

- А может, не стоит?.. Там же будет Кир и много кого еще… - Я проводила глазами уехавшую машину с чистильщиками.

- Думаешь, испорчу вам веселье? – правильно поняли меня.

Когда о тебе заботятся и переживают, грубой быть не хочется.

- Думаю, что вполне могу защитить себя сама. Я ведь не ребенок.

Лицо вервольфа застыло.

- Либо ты идешь туда со мной, либо не идешь вообще. Я все сказал.

Эх, мало меня в детстве пороли…

Незаметно шевельнув пальцами руки, спрятанной под пиджаком, я набросила на нас иллюзию, достаточно мощную, чтобы обмануть даже маму, если та вдруг выглянет из дома.

- А если я попрошу?.. – делая шаг вперед и сокращая между нами расстояние до нуля, прошептала я. Бровь, отчетливо видная на загорелом лице, поползла вверх. – Ты же не откажешь мне?..

Ладошка эдак невинно коснулась черной рубашки, то есть считай – его кожи, тонкую преграду можно было даже не учитывать, а вторая нежно провела по здоровой половине лица. Мужчина против воли наклонился ко мне, обнимая за талию и притягивая к себе ближе.

- Смотря, как и о чем попросишь, снежинка, - почти в губы выдохнул он.

- О том, чтобы я пошла одна к Аньке, - понимая, что уже почти не соображаю, озвучила я.

А «как» получилось само.

Мы встретились на середине пути, и сразу стало как-то неважно, что на улице совсем не лето и, кажется, дождик начинается, что иллюзия может лопнуть, а нас вполне может увидеть грозная маман, блюдущая дочкину честь…

Какая разница, собственно, когда внутри все горит, стоит ему прикоснуться, когда ты даешь ему свое дыхание, а он взамен – крылья?..

- Нет, Аня… Нельзя… - Его нежелание останавливаться чувствовалось, ощущалось в каждом вздохе, в том, как медленно он разрывал поцелуй и до последнего тянул, чтобы отстраниться. – Я… могу сделать тебе больно.

Кто мог похвастаться тем, что видел ужасающего Шмарре-Кошмаре без этой его привычной маски холодности и отчужденности? Единицы, наверняка.