- Малышка, встань. Ты не должна…
- Замолчи и ляг! – оборвала она, закрыв ему рот ладошкой, которую перехватили и поцеловали каждый пальчик. – Ну?!
Мужчина посмотрел на свою ведьму, как на убийцу, но послушно опустился на спину, напряженный до такой степени, что вены выступили на мышцах. Девушка же потянула боксеры вниз.
Непроизвольно из нее вырвался вздох, когда огромная плоть оказалась на свободе. Краска залила щеки, но она не позволила смущению мешать ей. Ладонь прошлась по всей длине, чувствуя и силу, и гладкость, и твердость. Оборотень едва слышно зарычал и закусил кулак. И магичка невольно с нежностью провела по его животу, благодаря за то, что он позволяет ей изучить себя, рассмотреть, хотя сдерживаться ему дорогого стоило.
- Аня… - вырвалось у него так, что мурашки пробежали по женской спине.
Она ухмыльнулась и… сжалилась. А потому поднялась с колен, сбросила полотенце, и кровать чуть прогнулась под ее весом. Ведьма расположилась сверху над своим вером, с интересом наблюдая, как сквозь человеческие черты из-за дикого возбуждения показывается его животная половина. Но не быть ей ведьмой, если бы она сдалась ему так просто!
Медленно движение бедрами вниз, и из них обоих вырывается судорожный вздох. Девушка, опираясь ладошками на мужскую грудь, неторопливо выпрямляется, с трудом удерживая себя, хотя перед глазами от острого удовольствия и потрясающего чувства наполненности скачут черные точки. А потом…
С таким рыком, что Аня всерьез забеспокоилась, ее подмяли под себя и сами сделали первое движение ей навстречу. Воздух забился обратно в легкие, и ведьму выгнуло под мужчиной так, что только голова и копчик касались кровати. Волк довольно заворчал, вглядываясь в ее расширенные зрачки, и в этом звуке было очень мало человеческого.
В их первый раз он не жалел ее, брал так, как хотелось им обоим – грубо, горячо, страстно, до боли, до крика. Каратель целовал русую ведьму так, что ей не хватало воздуха, она судорожно цеплялась за его плечи и руки, которые оставляли жгучие следы на ее теле.
- Натан!.. - Почти крик, но оборотень даже не думает останавливаться – она и не просит, обхватывая ногами за талию и прижимая ближе к себе.
Это было ни с чем несравнимое удовольствие – видеть, как его женщина сходит с ума, как выгибается и стонет, стоит ему лишь прикоснуться губами к высокой груди или ускорить темп. Ее удовольствие стало важнее собственного, ее желание стало его страстью. Он извинялся за резкость и грубость поцелуями в шею, и в замутненных золотых глазах мужчина видел, что его ведьма потерялась в ощущениях, и вскоре даже на стоны у нее не хватало сил. И в какой-то момент ледяная магичка ахнула, распахивая глаза, и ее магия брызнула во все стороны, покрывая постельное белье, кровать и стены вязью морозных узоров, которые быстро таяли под напором накалившегося воздуха в комнате.
Девушка обмякла, чуть улыбаясь и глядя на него испод опущенных ресниц. Дождалась, пока Хемминг не растянется рядом с ней, и почти сразу же нависла сверху, упираясь руками в подушки.
- Знаешь, что я тебе скажу? – почти возмущенно, если бы не безумно широкая улыбка на припухших губах, спросила Аня.
- Ты скажи, и я узнаю, - тоже улыбнулся Натан, проводя ладонью по влажной ее спинке.
Ведьма прогнулась под лаской, как большая кошка, теснее придвигаясь к мужскому телу и едва не мурлыча.
- Я скажу, что ты ужасный жадина, раз столько времени лишал меня такого удовольствия, ясно?! Обиделась бы на тебя, но я только во вкус вошла, так что будешь отрабатывать прощение в сексуальном рабстве! И чаще танцевать стриптиз. Да!..
- Ты маленькое, беспринципное чудовище, - ласково прошептал Контролер, убирая налипшие на мокрую шею прядки.
- Я чудовище, которое очень любит тебя, - улыбаясь и наклоняясь к его губам, прошептала магичка.
И поцеловала, чтобы через секунду оказаться на спине и наедине с теперь только ее возбужденным оборотнем!..
***
Что-то щекотало. Прямо-таки бессовестно прыгало на носу и щекотало. Лениво приоткрыв один глаз, долго пыталась сообразить, что это, и где я, собственно, лежу. Оказался солнечный лучик и… почему-то голова моя совсем не на подушке.
Я лениво откинулась на кровати, чувствуя, что меня просто переполняет изнутри какое-то нереальное ощущение счастья. Губы сами растянулись в улыбке, и я потянулась, почти задыхаясь от сладкой истомы и приятного опустошения. И вот зачем, спрашивается, нужно было столько изводить и себя, и меня, если в итоге все так замечательно случилось?..
Внизу что-то упало, мне подумалось, что моего прекрасного принца пора спасать, поэтому моя светлость спустила ножки с перинки пуховой, накинула на наготу свою бесстыжую рубашку мужскую и потопала на кухню.
Лучший Каратель Контроля колдовал у плиты. Я уже себе напредставляла его в фартуке на голый попец, но нет, мой суровый и воздержанный мужчина решил, что хорошего помаленьку, поэтому был в штанах, но без рубашки. Эх, обидно…
Мой горестный вздох заставил его обернуться, хотя, подозреваю, что он уже давно слышал, как я встала и спустилась.
- Разбудил? – чуть виновато спросил он, когда я подошла и влезла под большую руку.
Покачала головой, как-то совершенно машинально начиная тереться носом о горячую кожу на груди. И глаза наткнулись на шрам.
- Кто это сделал? – тихо, но как-то угрожающе спросила я.
Каратель Хемминг усмехнулся, но совсем невесело:
- Свой первый в жизни поединок я проиграл. Проиграл тому, кто научил меня всему, что я знал. Мой отец был хорошим Вожаком – справедливым, ответственным. Но он был плохим отцом. И еще более плохим мужем, так как женился просто потому, что ему был нужен наследник. – Его лицо заледенело, и я уже пожалела, что спросила. – Он бил мою мать, которая была просто человеком. Бил до тех пор, пока мне не исполнилось пятнадцать. Я вызвал его на поединок с условием, что если я выиграю, мы с мамой уйдем. Но я проиграл, и отец выкинул меня из стаи, как только кожа на ране затянулась. Когда я стал Карателем, я пришел за ним, но опоздал – мама меня не дождалась.
Многое становилось понятно. Его отношение к моей ссоре с отцом, его уважение, какая-то трепетная бережливость к моей маме и к женщинам вообще. Его жестокость и беспощадность во всем остальном – ребенок, который видел только побои, редко становится добрым и всепрощающим.
Я сморгнула слезы и благодарно поцеловала сильную шею, там, где билась жилка. Ладонь обхватила крепче за талию, и я провокационно улыбнулась, прижимаясь ближе.
- Играешься?.. – ласково поцеловал в висок огромный оборотень, но я слышала, как его голос почти дрожит от переполняющих эмоций.
- Ну, разве что – чуть-чуть. Ты забыл: тебе еще в сексуальном рабстве прощение вымаливать?.. – напомнила я, желая отвлечь его от грустных мыслей и пальчиком пытаясь подцепить со скворчащей сковородки кусочек колбаски.
Но кулинарный шедевр возмутился таким самоуправством и фыркнул на протянутую длань маслом. Я вскрикнула, больше от неожиданности, чем от боли, но меня тут же оттеснили, усадили на стул и вынули палец изо рта, куда я сунула его, повинуясь глупой детской привычке.
- Что ты за катастрофа такая ходячая?! – буркнул на такую маленькую по сравнению с ним ведьму сердитый дядька-Каратель. – Ни на секунду нельзя тебя оставить, тут же что-нибудь натворишь!
- Оно само натворилось, - оправдалась я жалостливым голосом, а сама прищурилась, пытаясь разглядеть – что же это такое сверкает на самой верхней полке стеллажа за его спиной. – Волчонок, ну все нормально, правда. Я же не хрустальная.
Хемминг вздохнул, вынес вердикт, что перст указующий не отвалится со временем, и вернулся к готовке. А я, воровато оглядываясь, схватила стул и понеслась к заинтересовавшей меня фигулине.
Очевидно, там было что-то крайне любопытное и важное, раз Натан постарался меня перехватить, и ему это почти удалось, когда я, демонически расхохотавшись, напомнила, что пред ним – аз есмь Властитель всея льда, и пустила под ноги снег. Успела вскарабкаться на стул, схватить сверкающий предмет, но его сразу же вырвали из рук.
