- Ты одна?!

- Ты же за Книгой пришел?.. – игнорируя его вопрос, подняла бровь женщина. – Чтобы ее получить и узнать ответы на свои вопросы, вам нужно будет пройти испытания! – Констанция злорадно хохотнула, словно услышала хорошую шутку.

- Что за испытания? – опередила я ругательства Мастера.

Тень перевела темные глаза на меня, и я внутренне содрогнулась. Искренне хочу верить, что при жизни она была милее, иначе мне становится жалко того идиота, который ввел ее в наш род. Губы женщины презрительно скривились, а потом она оказалась у меня перед носом, зло выщерив странно длинные для вампира зубы:

- Так вот ты какая! Девочка-полукровка, единственная, кто унаследовал сквозь долгую цепь вашего паршивого рода запах Алекса! Сын был прав… Не дурна! Но… Тебе все равно не выжить! – рявкнула вдруг женщина, подлетая к потолку. – Ибо тебя сломают твои же страхи! Как и всех вас!

Призрак уже исчез, а эхо ее крика все еще носилось по пустому подземелью, заставляя неосознанно ежиться.

- Больная сука! – выдохнул сквозь зубы Андрей. Я глянула на него. – Я не ругаюсь, а называю ее видовую принадлежность.

- Констанция, мать Константина, была на половину оборотнем, – пояснил прадед. – И по всей видимости, стала новым олицетворением для белладонны, цветка смерти.

Эта сумасшедшая – мать Бладрейна?! В таком случае ничего удивительного в том, кем потом стал ее сын. С такой-то наследственностью! А так же становились понятны цвет глаз и узкие зрачки Артема, которому через отца передалась небольшая часть генов оборотня.

- Так! – Бессмертный встал рядом со мной, касаясь плечом. – В легендарном кругу было шесть цветов: роза, – он указал на ближайшую к нему дверь, – плющ, шиповник, эдельвейс, ирис и белладонна. Ты помнишь, что они олицетворяли?

- Нужно было лучше отца слушать! – не упустил возможности поиздеваться блондин.

- Я прогулял тот урок! – нахально сверкнул улыбкой брюнет. – Я думаю, нужно определиться, кто в какую дверь пойдет. Нас-то как раз шестеро. Просто судьба, что Сара поехала с нами…

- Она не поехала! А тайком пробралась в самолет! – тут же вспылил его брат. Но быстро вздохнул, извинился перед девушкой ласковым прикосновением к талии и продолжил: – Роза – это символ Марии Магдалины, она же прототип принцессы Брайер Роуз. По преданию богиня Флора подарила ей терновую розу, дабы защищать людей. Защита. Это ты, Анетт. Других вариантов у меня нет.

- Согласен, – кивнул прадед. – Ты защищаешь нашу расу и семью. Это главная черта твоего характера – стремление защищать.

Я просто кивнула – им со стороны виднее. На моей двери была нарисована в пол-оборота стройная шатенка с длинными волосами, в легком, развивающемся платье. А вокруг нее кружились лепестки роз.

- Плющ – это сестра Роуз, Айви, та, про которую придумал сказку Никодим. В жизни ее звали Велина, и она была сестрой Марии и спутницей моего сына. Она была его любовью, его жизнью… – Мастер неуловимо быстро вздохнул, но тут же вернулся к прежнему тону повествования. – Она умерла от старости, и позже он часто говорил о том, что с ней становился лучше – человечнее…

- А в сказке принцесса Айви своим поцелуем превратила Принца-лягушонка в человека! – досказала я. – Вот оно! Умение пробуждать человечность! Это ты, Сара.

Девушка смутилась, но возражать не стала. Все кивнули – это настолько не подлежало сомнению, что даже другой кандидатуры не возникло. Больше просто некому. Она же вернула нашему Мастеру его утраченную человечность. Пусть не совсем еще, но все-таки это лучше, чем ничего.

На ее двери изображалась ярко-рыжая, пронзительно зеленоглазая девица в темно-зеленом платье и вся увитая плющом. Ее лукавое выражение лица было довольно забавным, словно она смеялась над нами, прямо так – с картинки.

- Дальше шиповник. Его олицетворением был принц Росс, а теперь… – Блондин оглянулся на дверь и замер. Высокая, рыжеватая женщина была нарисована на ней. Светлое платье странного покроя и приятное лицо с даже на картинки мягкими руками. – Это моя мать.

Лавьер несколько побледнел и невольно прикоснулся к рисунку, с которого на него смотрела та, что когда-то очень давно дала ему жизнь. В этом простом жесте было столько всего, что у меня невольно навернулись слезы. Что уж говорить про милую Сару, которая уже вовсю разводила сырость. Мастер постарался улыбнуться ей, но уголки его губ предательски ползли вниз.

Как горе нас меняет, подумала я. Именно сейчас, глядя на портрет своей матери, Александр Ровель Лавьер был как никогда похож на обычного человека, боль от потери у которого так и не прошла.

- Персида?! – удивился Максим, оглядываясь. – Да, правда. Тогда это энергичность. Твоя мать была самой бойкой и смелой женщиной, которую я когда-либо видел.

- Это ты, Андрей, – словно отгоняя воспоминания, тряхнул головой блондин.

- Почему? – удивился дед.

- Потому. Еще когда человеком был, у тебя словно шило в одном месте играло! – усмехнулся его отец, потрепав уже взрослого мужчину по макушке. – Только ты мог, узнав, что стал вампиром, заявить «Бессмертие не порок, а…» – Прадед покосился на меня и Сару и приглушенно кхекнул, намекая на неприличность продолжения.

Его сын пожал плечами и отпираться более не стал.

- Эдельвейс – принцесса Белоснежка. Обладательницей этого цветка в нашей семье была Сара, моя жена и мать Софии.

Дмитрий неосознанно взглянул на дверь. Там, в окружении белых цветов, в простом белом платье, стояла светловолосая женщина, улыбающаяся с картинки.

- Почему она… блондинка? Сара была зеленоглазой брюнеткой! – удивился он.

- Потому что она поседела во время родов, – скупо и сухо бросил Лавьер, глянув на свою нынешнюю Сару.

Та внимательно разглядывала портрет тески и прикоснулась пальчиками к нему, чтобы тут же испуганно их отдернуть.

- Холодная! – воскликнула она.

- Значение эдельвейса – спокойствие, невозмутимость. Макс, это твоя дверь. – Александр посмотрел на брата. Бессмертный кивнул, соглашаясь. Вот уж действительно, кто всегда спокоен! – Дальше идет ирис – его обладательницей была принцесса Рапунцель, или София, моя дочь и твоя спутница, Дмитрий. Ее силой была бескорыстность.

На двери изображалась темноволосая и кареглазая девушка, сидящая в темном платье в окружении светлых ирисов. Ее лицо не излучало ни радости, ни скорби. Оно было просто приятным. И чем-то похожим на мое.

- Это ты, внук, – глухо продолжил Лавьер, и мне резко захотелось его пожалеть: в один день он вспомнил всех, кого любил и кого потерял. Это тяжело даже для нашего великого и могучего. Особенно для него. – Ты как никто из нас похож на Софию. Она тоже всегда старалась помочь людям не из благородства, а просто потому, что так надо.

Дмитрий просто кивнул. И мы с Андреем одновременно подались к нему – только сын положил ему руку на плечо, а я обняла за талию, выражая свою поддержку. Прадед благодарно улыбнулся нам и поднял глаза на Мастера.

- Ну, а к Констанции загляну я, – ненатурально бодро оповестил он.

- Какая у нее сила? – спросила я, прищурившись.

- Хладнокровное убийство, – сверкнул улыбкой блондин и первым шагнул в свою дверь, брезгливо толкнув ногой портрет матери Константина.

- Удачи! – кивнул всем дед и зашел в свою.

- Осторожнее давайте! – погрозил мне и Саре прадед, прежде чем уйти.

- Давай, иди. Хочу убедиться, что с тобой все будет в порядке, – сказала я Саре.

Она порывисто меня обняла и махнула рукой Максиму. А потом глубоко вдохнула и исчезла за своей дверью.

- Месяц почти подошел к концу, – вдруг сказал Бессмертный.

- Какая разница, если я уже влюбилась?.. – усмехнулась я и отвернулась, чтобы уйти первой, а не видеть, как уходит он.

«Книга для всех – большое испытание!» – вспомнилось мне вдруг.

И я быстро метнулась назад, прижавшись губами к губам вампира, который провожал мою спину взглядом, а сейчас с удовольствием подхватил мой порыв. Но тут же оторвался, буквально насильно отлепившись от меня.