Это была она, девчонка с рыжими волосами и характером бойца. Солдат достаточно повидал, чтобы научиться ценить это.

Она говорила каждую фразу. Она верила в него. Она его не боялась.

Она была такой абсурдно-бесстрашной, что это причиняло Зимнему боль. Заставляло чувствовать, бороться с собой и программой. Заставляло…

Нет! Она – помеха!

Он с рыком замахнулся. Зелёные глаза сверкнули в свете ламп.

Нож по рукоять вошёл в стену. В паре сантиметров от её головы.

- Как я всегда называю тебя?

Серые безэмоциональные глаза зажмурились, словно он не мог смотреть на девушку, что стояла перед ним, закованная в клетку его рук. И которую он едва не убил.

«Разреши, буду звать тебя… «Баки» звучит как собачья кличка…»

Пробел был именно там, где имя.

- Как я зову тебя? – повторила она.

- Джеймс, - прошептал шатен, начиная мелко дрожать.

- Так точно, Летний капрал, - выдохнула рыжая с облегчением и за шею притянула его голову к своему плечу. – Не шевелись, Джеймс Бьюкенен Барнс. Я постараюсь побыстрее.

Руки скользнули со стены к ней, обняли, прижав к себе. Ему нужно было это – простое человеческое тепло.

И запах. Море, соль, манго.

Ему нужна была она.

Ава.

***

Когда она брала в руки кусок киноленты с воспоминанием о десятом тренинге, пальцы дрожали. Потому что стоять спокойно, глядя в лицо мужику с ножом, это совсем непросто.

Это совсем непросто, даже если слышишь все мысли, что шмелями мечутся у него в голове и жалят до рези в глазах.

Даже если веришь в него до абсурда.

Прав был Тони. Глупая, бедовая девка.

«Возвращение на родину» закладывалось при помощи всё тех же ударных доз нейролептиков и внушения. Через боль электричества, через наказания, если Солдат начинал мешкать. Под препаратами мозг был податливым, мягким, как пластилин. Переделать его под себя уже вошедшей во вкус Гидре не составило труда. Тем более, это было уже восьмое слово-замо́к, сознание Барнса, сломленное до этого в достаточной степени, практически не сопротивлялось.

«После задания – возвращение на родину, Агент! На базу. Ты должен проверить, нет ли за тобой хвостов, и?»

«Вернуться на родину», - монотонно ответил Зимний, глядя сквозь Тихонова.

Если Агент хотя бы на мгновение задумывался после выполнения миссии, что делать дальше, наблюдатели фиксировали это. А на базе проводилась стандартная процедура – нейролептики, внушение, боль, электричество, лёд.

И Зимний солдат, в конце концов, усвоил, что от него хотят. Выработался новый рефлекс. И слово-замо́к закрепилось в сознании.

По сути, «Возвращение на родину» – было нечто вроде предохранителя. Если всё же найдутся ненормальные, которые захотят убрать код из головы Солдата, сработает механизм защиты программы – и Агент просто убьёт тех, кто попытается ему помочь. И так и останется марионеткой. Идеально.

Никто не рассчитывал, что однажды появится телепатка, настолько важная для Зимнего солдата, что он оставит её в живых.

Аврора наложила два воспоминания одно на другое и, размахнувшись, трижды ударила по замку. Он затрещал, молнии били в другие замки́, в девушку. Программа сопротивлялась, защищалась.

Но Гидра уже достаточно крови выпила у Барнса. Пора им поменяться местами.

Два дополнительных удара, и рыжая выпала из сознания Джеймса уже в свою личную тьму.

***

Она была не одна, Ава чувствовала это. Не столько телепатией, сколько пальцами, которые касались чего-то горячего.

Плеча, затянутого в черную футболку.

Шатен сидел на полу, прислонившись спиной к её кровати, и смотрел в стену. Он пока не заметил, что она проснулась, погруженный в свои невесёлые мысли, пропитанные виной и горечью.

Голова была тяжёлой и вообще ощущалась словно дырявый котелок. Варить не варил, но гудел старательно. Девушка перекатила черепушку по подушке и вздохнула, пережидая тот страшный момент, когда мозг переворачивался с одного бока на другой.

Джеймс повернулся к ней. Под глазами залегли глубокие тени, мужчина был бледен (и это учитывая его природный загар), вокруг губ стали чётче видны морщинки. Зубы были сжаты.

- Выглядишь, как лежалый покойник, - буркнула рыжая, не давая ему начать повинную тираду. – Причем лежал ты в дальних кладбищенских закромах. У вас там паводка не было?

- Ава… – устало качнул головой мужчина, как если бы она была неразумным ребенком, десятый раз спрашивающим – почему вода мокрая.

- Я знаю, что ты хочешь сказать, прочитала уже, и нет, я не жалею. Вообще ни грамма. И мне плевать, что ты думаешь по этому поводу. Вот так, - попыталась задрать Маклауд нос кверху, но башка что-то у неё была такая тяжёлая. Как будто умная.

- Я едва не убил тебя, - произнес Барнс, сжимая в руке женские пальцы, всё ещё лежащие у него на плече.

- И это очень грустно, конечно, но все ж таки не убил, - вздохнула девушка. – Хотя вот сейчас я очень жалею об этом. Плохо мне, старче.

- Ты не отступишь, да? – спросил он. – А если следующее слово заставит меня убить тебя?

- Значит, я поджарю остатки твоих мозгов, а потом буду рыдать над дымящимся трупом, - небрежно взмахнула рукой Аврора. – Проблем-то, Господи…

- Ава, я серьезно, - нахмурился Барнс, корпусом поворачиваясь к ней. – Я опасен, я…

- Джеймс, давай ты не будешь спорить с той, что круглые сутки в твоей голове, - прикрыла глаза Маклауд. – И в тот момент я тоже была там. И я слышала, как борются две твоих личности. Жуткая жуть, должна признать. Я, может быть, и похожа на героиню без страха, упрёка и мозгов, но нихрена подобного. Больше себя я люблю только свою маму. И потому я никогда не подвергну себя опасности, не проверив – а есть ли она вообще.

- А как же мальчишка Паркер и Старк? – помолчав, попытался пошутить шатен.

- А вы с Паркером и Тони делите почётное третье место, - показала она ему кончик языка. – И вообще, лучше бы сладенького мне принёс. У меня недостаток глюкозы.

- Ты вторые сутки под глюкозой лежишь, вся насквозь уже сахарная, - закатил глаза Барнс.

- Пробовал, что ли? Сколько ночей ты не спишь? – спросила как бы между прочим Ава.

- Четыре. Две тебя держали на физрастворе – после снятия замка кровь шла из носа и ушей постоянно. Потом добавили глюкозу, когда состояние нормализовалось, - глухо сообщил мужчина.

Пальцы с плеча перебрались к нему в волосы. Помассировали кожу головы, и Джеймс с трудом удержался, чтобы не потереться об её руку.

- И зачем мужикам такие шикарные волосы, не пойму…

- У тебя тоже красивые волосы, - пробормотал он, прибывая в Нирване.

Она фыркнула. Сознание Барнса, который сейчас был максимально расслаблен, не то что не сопротивлялось её лёгкому вторжению, а скорее даже поощряло чтение мыслей.

Кошмары о том, что делал когда-то Зимний солдат, заставляли подрываться на постели, стоило только закрыть глаза. Джеймс старался выматываться по полной программе, до отключки гоняя Роджерса на тренировках. И всё равно - они находили его.

Всё начиналось всегда стандартно: ощущение слабости и каши в голове после разморозки, внушение, папка с делом, жертва, убийство разной степени кровавости. Крики и хрипы, мольбы родственников и любимых, если Гидре нужны были свидетели.

Но теперь у подсознания появилась новая игрушка. И всё чаще на месте любых жертв оказывалась Аврора. Это её он душил, ей ломал шею, в неё стрелял. Но обычно Аву он убивал ножом – перерезая глотку.

Глядя, как из зелёных глаз уходит жизнь. Как она бледнеет и падает. Рыжие волосы, ореолом лежащие вокруг головы, быстро пропитываются кровью.

Глядя – и не имея возможности что-то сделать. Предотвратить. Сломать металлическую руку.

Почему-то Аврору он убивал всегда только ей.

И вот после таких снов Барнс вскакивал с криком, весь в холодном поту и больше не мог заснуть. Смелости не хватало.

В эти моменты он шел в соседнюю комнату, где, подключенная к капельницам, спала рыжая девушка, и садился около её кровати. Головой дотрагивался до руки, и его отпускало. Он слышал, как она дышит, как бьётся её сердце. И Джеймсу становилось легче.