Словно не вставал на место Барнса, отодвигая его от руля, а… сливался с ним.

- …Товарный вагон. – Ава внимательно посмотрела на мужчину в кресле. – Солдат?

- Я жду приказаний, - сказал шатен, глядя на Маклауд.

- Помнишь меня? – по старинке начала она.

- Ты – Аврора, ты здесь, чтобы помочь мне. – Мужчина вроде бы и не шевелился, но создалось ощущение, будто он весь напрягся в кресле. Как перед ударом. – Я могу спросить?

- Конечно, - кивнула рыжая.

- Откуда у тебя шрамы на запястьях? Тебя тоже где-то держали?

Ава слышала его интерес – частью профессиональный, частью – человеческий.

- Меня похитил человек, для которого я была навязчивой идеей, и он приковал меня к батарее наручниками. Я провела там неделю. Отсюда шрамы.

- Он мёртв? – спросил Зимний спокойно.

«Я могу ликвидировать его».

Он не говорил этого вслух, подчиняясь въевшейся в кровь привычке не оставлять следов. Любых. Но он знал, что она прочитает его мысли.

По логике Солдата, ничего другого ублюдок не заслуживал. Без особого приказа Зимний солдат всегда был милосердным… добросердечным и убивал быстро. Впрочем, были и иные случаи. Как, например, этот.

По её логике – тоже.

Но про добросердечного себе пометила.

- Нет необходимости, - пожала она плечами. – Я убила его, когда пыталась сбежать. Перерезала горло. Случайно.

Зимний солдат кивнул, принимая такой ответ и искренне считая его единственно верным.

- Случайно?! – переспросил Стив, подходя к ней со спины.

Ремни на кресле заскрипели, когда тело, которое они держали, напряглось. Солдат знал, что этот блондин – не опасен ему, но Аврора – куда слабее, и Капитан Америка недоволен. Если этот мужчина попытается ей навредить, Солдат должен иметь возможность это предотвратить.

- Как можно перерезать человеку горло случайно? – поинтересовался у неё Роджерс язвительно.

- Во-первых, это был не человек, уже давно нет. Человек не сажает другого человека в наручники, не держит его на заброшенном предприятии и не вытягивает из него кровь по капле при помощи шприцов. Поправь меня, если я что-то упустила, - глядя на него снизу-вверх, ехидно улыбнулась Аврора. – И во-вторых, тринадцатилетние девочки тоже хотят жить и могут бороться за эту жизнь. Всякими способами. Ещё вопросы?

Факты в голове Стива сталкивались, образуя единую картину, от которой у него холодок пробежал вдоль хребта. Тринадцать лет, шприцы, наручники…

Теперь многое в поведении Маклауд становилось понятным и логичным. Слишком взрослые взгляды. Слишком жёсткое поведение. Резкая и нетерпимая реакция на мучения, что она видела в мыслях Баки. Нелюбовь к людям.

Это не было подростковой блажью, как считал он поначалу. У неё были для этого причины. И весьма уважительные.

- Извини. Больше не мешаю, - признал свою неправоту Кэп, отступая от кресла и сталкиваясь взглядом с пристальным, недобрым взором Зимнего.

- Расслабься, Солдат, - легко провела девушка ладонью по его здоровому предплечью, когда заходила за спину. – В вопросах нет ничего страшного.

- Он может быть угрозой, - тихо бросил мужчина, откидывая голову.

Холодные серо-голубые глаза встретились с искрящимися зелёными, и Зимний солдат чуть удивлённо приподнял бровь. Совершенно непроизвольный жест, которого, однако, раньше не было.

Зато он был у Джеймса Барнса.

- Это же Капитан Америка, Солдат, какая из него угроза? – фыркнула Ава. – Знал бы ты, какими муками совести он сейчас себя изводит…

Солдат перевел взгляд обратно на блондина и заметил на его лице выражение, которое, как ему казалось, он уже где-то видел.

Прохладные руки прошлись по вискам, убирая волосы вниз, и мужчина посмотрел на сосредоточенную девушку.

- Будем надеяться, что, когда я закончу, ты точно будешь знать, где его уже видел, - сказала она. – Приступаю.

***

На третье погружение Ава чувствовала себя в мозгу Барнса почти как дома. Привычный светлый клубок из мыслей и воспоминаний. Знакомый полупрозрачный шар сознания Зимнего солдата – чуть в стороне.

Слово-за́мок «Семнадцать», как и предыдущие два, могло значить что угодно. Но, решила девушка, всё равно стоит начинать с самого первого воспоминания. Поэтому, шагнув в светлый клубок личности Джеймса Барнса, рыжая уже отработанным жестом отмотала киноленту к младенчеству.

Пока смотрела, всё катала в голове, что же это может быть. Семнадцать лет? Семнадцать женщин? Семнадцать операций с Капитаном Америка?..

Вообще, прогресс от уничтожения первых двух замко́в был заметным. Очень много воспоминаний сейчас в ленте были цветными, яркими. Джеймс всегда так радовался, когда удавалось восстановить что-то, связанное с семьёй. И это было видно: моменты с братьями, сестрёнкой и матерью были особенно живыми.

Вот мама ведёт его первый раз в школу. Маленький Джеймс волнуется, несколько раз пытается выговорить своё сложное имя и всё время запинается на втором слоге. Другие дети смеются, это было обидно.

Вот появляется на свет первый брат, Джеймсу уже восемь, и он теперь старший. Он пока ещё не знает, что это ответственность. Мама старается объяснить ему, что он – её помощник, она рассчитывает на него.

Младенец Джон кажется мальчишке смешным, но от него вкусно пахнет молоком и он забавно кривляется, вот только кричит по ночам. Папа всё чаще пропадает на работе, и маленький Джеймс действительно превращается в единственное мамино спасение.

Джеймсу двенадцать, когда появляется ещё один брат, Джордж. Однако он уже профессионал по части младенцев, так что в этот раз и матери, и ему приходится куда легче.

В четырнадцать рождается сестра – Ребекка, и Джеймс одновременно рад и растерян. Что делать? Как с ней обращаться, играть, разговаривать?! Она же девочка! Они же вообще другие!

Но мама улыбается ему и говорит, что нужно просто быть нежнее. И показывает, как держать малышку. Вроде различий нет, но парень всё равно волнуется - она же ещё мельче, чем были братья!

Мама для Джеймса – самая важная часть семьи. Она всегда его поддерживала, всегда помогала, отдавала последнее, не спала и не ела, но старший сын и остальные дети были одеты в чистые, опрятные вещи и накормлены.

Отца Джеймс почти не помнил, он не играл в его жизни особой роли. Очень часто пропадал на работе, в поездках, а деньги передавал маме. Сын рос мужчиной благодаря улице и секции бокса.

Но когда Джеймсу было семнадцать, мама, чьи глаза и улыбку он унаследовал, заболела. Туберкулёз. Её состояние ухудшало и постоянное недоедание, которое в разгар Великой депрессии было обычным делом, и частые роды. Красивая, всё ещё молодо и привлекательно выглядевшая женщина сгорела за два месяца.

Мама была для него светом, и вот этот свет погас.

Для старшего сына это был удар. Не плачущий от переломов и даже во время похорон, держащийся ради братьев и сестры, Джеймс разрыдался от боли потери в маленькой квартирке Стива, пряча лицо в худом плече. Это была страшная ночь для парня, оставшегося единственным кормильцем в семье.

Парень молниеносно превращался в мужчину…

Ава так распереживалась, что сначала даже не заметила тоненькой трели замка. Вот оно. Семнадцать лет – переломный момент в жизни Джеймса Бьюкенена Барнса, когда умерла его мама.

Три удара, и она со слезами на глазах выпала в реальность, успев заметить стоящего рядом Стива, с готовностью подхватившего её тело.

***

- Ради бога, Барнс, сколько можно вздыхать? Это всего лишь небольшая прогулка!

- Небольшая? Вы около каждого ларька застреваете на час!

- Что б ты понимал в шопинге, призрак коммунизма, - шепотом буркнула Маклауд, закатывая глаза.

Копающаяся рядом с ней во всяких самодельных бусиках-браслетиках Шури совсем неженственно хохотнула.

- Сыворотка суперсолдата улучшает и слух, к твоему сведению, - также шепотом сообщил ей Джеймс, недвусмысленно подавая руку и помогая подняться с корточек сначала одной девушке, потом второй.