Больше всех досталось Тине.

Казалось, взгляды всех сотрудников МАКУСА следят за каждым её движением с утра до вечера. Знала ли она о преступном романе сестры? Утаивала ли она, страж порядка, эту связь от коллег и начальства? Не помогала ли она сестре осуществить побег? Эти и ещё сотни подобных вопросов витали вокруг Тины, давя на её хрупкие плечи непомерным грузом.

Грейвз бессильно злился, не имея возможности оградить её от всего этого – пристально следили и за ним самим. На этот раз он не мог выгородить девушку от следователей, крепко взявшихся за этот случай. Мисс Куинни подставила под удар не только свою репутацию.

Но Тина держалась на удивление стойко. Временно отстранённая от работы, она исправно посещала все допросы и отвечала на бесчисленное множество вопросов, которые возникали у комиссии. Грейвз не имел доступа к этим данным, поэтому ему оставалось лишь бессильно мучиться в ожидании решения.

И тем не менее, он ни на секунду не жалел о том, что помог младшей Голдштейн бежать из страны. Может, если её бы поймали, Тина бы и не пострадала. Но простить этого Грейвзу она бы никогда не смогла.

Вызов на место сильной активности тёмной магии случился утром – преступник оказал сопротивление близнецам Медина и те послали сигнал о помощи, на который Грейвз откликнулся с удивительной даже для самого себя радостью – ему было необходимо перестать постоянно волноваться о решении, которое комиссия должна была принять в отношении Тины.

Грязная квартирка в доходном доме одной волшебницы оказалась очень грязной, содержала большое количество запрещённых артефактов – не особо опасных, но таких, за которые светил немалый срок. И очень мокрой – с потолка лились потоки воды, превращая старые книги в пожелтевшие разбухшие куски бумаги, а немногочисленные ткани – грязные шторы и постельное бельё в дурно пахнущие мокрые тряпки. Преступника по близости не наблюдалось – лишь Морена и Тина, волшебством обезвреживающие защитные чары на артефактах.

- Доложить! – перекрикнул шум воды Грейвз, наколдовывая над головой прозрачный зонт. Ботинки влажно зачавкали по вымокшему насквозь старому линялому ковру с местами истёртым до залысин ворсом.

Медина лишь полуобернулась на его голос, предоставив доклад Тине. Аврор Голдштейн подошла к нему, утирая потоки струящейся по лицу воды. Выглядела она очень жалко – волосы слиплись в мокрые сосульки, с кончиков которых падали холодные прозрачные капли, пальто и одежда под ним насквозь пропитались водой, а губы посинели и начинали мелко подрагивать от холода. Но всё это, казалось, вовсе не расстраивало девушку – она улыбалась, а глаза её счастливо блестели.

- Погодные чары, - так же перекрикивая потоки шумно льющейся воды, начала говорить Тина. – Преступник наколдовал ещё до моего прибытия. Вызвали группу аннулирования, они должны вот-вот явиться.

Грейвз расширил зонт, чтобы он укрывал и мелко дрожащую Тину, а затем жестом высушил её одежду.

- Спасибо, - благодарно улыбнулась она. – Мы ещё не распечатали все ящики, но улов не очень богат – даже странно, отчего он так отчаянно отбивался. Все эти безделицы вряд ли потянут на большой срок.

- Значит стоит искать тщательней, - приказал Грейвз так громко, чтобы его слова услышала и Морена.

Тина согласно покивала, отводя от лица пушистую прядь высушенных волос.

- Что вы здесь делаете, Тина? – куда тише спросил он у девушки. – разве комиссия уже вынесла своё решение?

Лицо аврора озарилось ещё одной лучезарной улыбкой и она кивнула, не став перекрикивать грохот воды.

- Вам можно работать? – стараясь не выдать своей радости сдержанно поинтересовался Грейвз.

- Меня уволили! – радостно ответила Тина.

Грейвз почувствовал, будто в его груди что-то оборвалось и тяжело рухнуло вниз. Кровь отхлынула от головы и противный писк в ушах почти перекрыл её следующие слова.

- Они не смогли доказать моего участия в побеге, но вытянули воспоминания о том, что я всё знала о Якобе и Куинни. Комиссия решила не наказывать меня, если я напишу заявление об увольнении по собственному желанию.

Смысл её слов доходил до Грейвза с трудом, словно сквозь слой плотной ваты.

Уволена.

- Вы… рады что больше не будете аврором? – глухо переспросил он с трудом шевеля ставшими вдруг непослушными губами.

- Я рада, что Куинни счастлива и что мне не придётся сидеть в тюрьме, - улыбалась Тина. – И я благодарна вам, - она сделала шаг вперёд, почти вплотную прижимаясь к Грейвзу, и горячо прошептала ему на ухо, - за то, что вы помогли сестре сбежать. Я знаю, это были вы. Я вас не выдала.

Она отступила назад и многозначительно подмигнула мужчине, оставляя Грейвза в ступоре. Откуда она узнала? Куинни не могла сообщить ей об этом.

- Мне дали месяц на то, чтобы я завершила все дела, после этого я уволюсь и уеду из страны, - доверительно сообщила она давно потерявшему дар речи Грейвзу. – Здесь меня больше ничего не держит. – Затем добавила. – Спасибо вам за всё, сэр.

Хлопок аппарации – и в помещении остались лишь застывший, словно изваяние, Грейвз и Морена Медина, методично распаковывающая ящики с контрабандой.

***

30 января, 1928 г.

Заявление об уходе, заполненное аккуратным почерком Тины, лежало на его столе с неделю. Желтоватый полупрозрачный пергамент не был украшен привычными кляксами и это нагнетало на главного аврора ощутимую тоску. Он никак не мог заставить себя поставить подпись под стандартным текстом, хоть Серафина уже сделала ему прозрачный намёк на то, что изменить решение следствия она не в состоянии. Да даже если бы она и надавила на комиссию – Тина уже приняла решение и в последние дни работы буквально летала по Аврорату, счастливая от ощущения близящейся свободы. Она бы не осталась в Америке, не после отъезда сестры.

Грейвз стоял у окна, любуясь морозным узором на стекле. Впервые за долгое время он закурил одну из подаренных ему кем-то сигар и медленно отпивал виски. Сегодня ему следовало подписать приказ об увольнении.

Остальные авроры тоже не были рады уходу Тины. Она проработала с ними совсем недолго – всего лишь шесть лет, но за это время они успели стать семьёй. И в этот последний рабочий день, уходя домой, она тепло прощалась с коллегами. Даже Уоллес едва не пустил слезу, душа хрупкую девушку в своих медвежьих объятьях. Из всех, за кем Грейвз издалека наблюдал при прощании с Тиной, бесстрастной казалась лишь Морена. Но это состояние для неё было обычным – мало что могло поколебать невозмутимость Медины.

- Прощайте, сэр, - едва сдерживая слёзы сказала ему Тина, подойдя к боссу. – Я никогда не забуду, чему вы меня научили.

- Помните, Тина, - добродушно улыбнулся Грейвз, за маской деланного смирения пряча обломки разрушенных желаний, которые тихо истекали кровью и ядовитой горечью. Ей не обязательно знать, что именно она для него значила – так ей сложнее будет оставить его и эту жизнь в прошлом, чтобы идти к счастливому будущему, а он не хотел быть для неё досадной преградой. – Самый важный урок - …

- …постоянная бдительность! – в унисон завершили они фразу и рассмеялись. Она – облегчённо, он – скрывая боль.

Он помог надеть ей пальто и, в последний раз одарив его улыбкой, она ушла прочь.

Навсегда.

***

Чуть позже, ближе к концу рабочего дня, в его кабинет сухо и деловито постучались.

- Войдите, - безжизненно ответил Грейвз, не сводя стеклянного взгляда с беспросветной тьмы за окном.

- Нас вызывает мадам Президент, - спокойно сообщил Оуэн Канг.

- Иду, - кивнул аврор, левитируя стакан с огневиски на стол и развеивая сигару в пепел.

Начиналась новая предвыборная гонка. Срок Серафины истекал в марте, когда волшебное население страны должно было выбрать себе нового лидера. Пиквери знала, что после событий годовой давности новый срок ей не светил, но сдаться без боя не могла. Это означало новый виток изнурительной борьбы, который она и Грейвз должны были пройти вместе. Ведь и его никто не захочет видеть главой Аврората, когда её преемник займёт кабинет Президента. Сейчас на посту Грейвз держался лишь благодаря влиянию Серафины Пиквери.