Он стал рассеян, слегка вспыльчив, совсем немного – безрассуден. Что в принципе, было на первый взгляд не так уж и страшно. Усиленная зачистка, успешно проведённая его аврорами, давала плоды: оставшиеся в живых и на свободе тёмные маги залегли на дно, стараясь лишний раз не высовываться. Добропорядочные маги и не-маги Нью-Йорка могли вздохнуть спокойно. Стрелка часов в главном лобби давно не поднималась выше зелёной зоны.

Но Грейвз позабыл о самом главном правиле, что до этого не раз спасало его жизнь – постоянная бдительность. Голова была занята поиском способов высвободить память, в ней не осталось места для бдительности.

Уже сам этот факт говорил о том, что беда близко.

В один день шуршавшая лапками мышь от Пиквери пригласила Грейвза в кабинет мадам Президент. Серафина стояла у распахнутого окна, задумчиво любуясь ночными огоньками и наслаждаясь прохладным воздухом Сити.

- Грин-де-Вальд сбежал из-под носа Фоули, - спокойным голосом сообщила она вошедшему аврору, даже не обернувшись, узнав его по звуку тяжёлых шагов.

- Если не благодаря Фоули, - хмыкнул Грейвз, подойдя к Серафине. Ткань парадной мантии госпожи Президент переливалась тысячами огоньков, отражавшихся от магического света, лившегося из ниоткуда.

Эта мысль тоже была одной из тех, что давно не давала покоя аврору – что у Грин-де-Вальда немало сподвижников среди элиты и правительства Старого Света.

Если в Новом свете всем по большей части было всё равно, кем были твои предки – магами, не-магами, местными, приезжими, богатыми, бедными, - главное, кем был ты сам и чего мог добиться, то в Старом свете дела обстояли несколько иначе. И это продолжало удивлять главного аврора МАКУСА. Магическому сообществу старушки-Европы не было дела, кто ты и что умеешь. Им было важно, кто твои родственники. Чья кровь текла в твоих жилах. Чистая магическая, или «грязная», не-маговская.

Морриган, что за абсурд! Грязная, вы только послушайте!

Грейвз, хоть и происходил из семей волшебников с обеих сторон – отца и матери, - никогда не чувствовал разницы между собой и Серафиной, чьи родственники – не-маги, - до сих пор жили в сухих степях знойной Саванны.

Нас создают не наши предки, остающиеся где-то там, за спиной, в прошлом. Себя создаём мы сами, выбирая тот путь, что кажется нам интересней. Ярче, любопытней, таинственней остальных. Раз одинокая девочка из семьи немагов смогла стать Президентом МАКУСА, то как волшебники вообще могли продолжать делить себя на «чистых» и «грязных»?

Всё же Европа была совершенно другим, неизведанным Грейвзом миром. И раз она называла какую-то часть магов «грязными», то закономерно, что она могла породить волшебника, считавшего немагов почти что бездумным скотом.

В таком свете становилось понятным упорное желание Фоули, «чистокровного» волшебника*, заполучить Грин-де-Вальда. Вероятно, он хотел вовсе не его казни. Возможно, он желал его свободы. Чтобы тёмный маг продолжал сеять смуту, собирая на своей стороне всё больше и больше сторонников, добиваясь своей цели.

Серафина была довольна и встревожена одновременно. Чего бы ни желал на самом деле Фоули, тот факт, что он упустил Грин-де-Вальда, ронял его авторитет в глазах Международной конфедерации. Это не могло не радовать мадам Президент, что на дух не переносила волшебника, презрительно относившегося к ней из-за её не-маговского происхождения. А тревога возникла оттого, что было не ясно – где же теперь тёмный маг? Он вполне мог вновь вернуться в США и причинить новые неприятности.

Глядя на глубокую морщинку, что прорезала некогда идеально гладкий лоб давней подруги, Грейвз понял, что медлить дольше нельзя – необходимо вскрыть печать, сдерживавшую его воспоминания, как можно скорее.

***

14 июня, 1927 г.

Если нельзя было возродить пропавшие воспоминания, нужно было найти того, кто мог рассказать Грейвзу, что именно происходило в те пропавшие три года и правдивы ли предчувствия аврора о том, что худшее ещё ждёт их впереди.

Одним из таких людей был Грин-де-Вальд, но возможности допросить его больше не было. Оставался вариант чуть хуже – Гнарлак и остальные сподвижники тёмного мага. Ни один из пойманных аврорами Грейвза преступников не владел достаточной информацией. Ближний круг тёмного мага умел скрываться.

Поэтому зревший вот уже несколько недель план по крупномасштабной облаве на оставшихся на свободе тёмных магов больше не мог терпеть отлагательств. Настало время для финальной, самой кровавой охоты.

Все авроры парами каждый вечер, сменяя облики, вели наблюдения в подпольных барах, в которых шанс напасть на след скрывавшихся преступников быль более высок. Грейвз тоже был с ними, каждый вечер. Также меняя внешность, он медленно цедил безалкогольные напитки сидя в тёмном углу, стараясь угадать, кто из нетрезвых посетителей мог быть тем, кто ему нужен.

Он безрезультатно провёл четыре ночи, успев понаблюдать за собранными Тиной и Кангом, скучавшими Кэмерин и Вайсом, безразличными Зури и Уоллесом и откровенно развлекавшимися Флеминг и Фишером. И ничего. Ни одного намёка на то, что скрывавшиеся маги могли быть здесь, вопреки данным, полученным от информаторов.

Очередной вечер, плавно перетекавший в ночь, он проводил с напарниками Медина. Мауро изображал заинтересованного в покупке драконьей крови зельевара, терпеливо ожидая, что кто-нибудь из контрабандистов, которые поставляли ингредиенты Грин-де-Вальду, клюнет на наживку. Морена, перевоплотившаяся в дородного верзилу, лениво цедила то, что на первый взгляд могло показаться веселящей водой у барной стойки, незаметно и зорко погладывая за братом и окружавшими его совершенно непричастными к операции гражданскими.

Зал был достаточно просторен, но из-за большого количества посетителей и затемнённого освещения казался теснее, чем был на самом деле. Мимо сновали эльфы, нагруженные подносами с нехитрым набором закусок и бутылками с алкоголем. В одном из тёмных углов сидел невесть откуда взявшийся великан, скрючившись в три погибели, стараясь не зашибить никого из посетителей неловким движением руки. По соседству с Мореной у стойки сидел покрытый шерстью козлочеловек, которого, судя по всему, не интересовало ничего, кроме содержимого высокого бокала, стоявшего перед ним.

Ни один из присутствовавших не вёл себя подозрительно. Взгляд Грейвза блуждал по залу, не останавливаясь надолго ни на ком. Ещё один бесполезный вечер.

Было далеко за полночь, когда Грейвз, коротко кивнув заскучавшему Мауро, сделал последний глоток из опустевшей бутылки и покинул свой пост. Близнецы Медина просидят тут ещё пару часов, а аврор решил вернуться в Вулворт-билдинг. Тактика наблюдения не приносила результатов, следовало поразмыслить, как ещё можно было добраться до нужных ему сведений. Мауро кивнул в ответ, сонно жуя креветку.

Когда Грейвз проходил мимо стойки, мельком глянул на своё отражение – всё тот же полноватый усатый мужчина средних лет, Оборотное зелье ещё не прекратило своего действия. Козлочеловек бросил короткий взгляд на Грейвза, выражение которого было невозможно прочесть.

Из глубины зала послышался смех. Немного зажатый, странно звучавший. Знакомый и незнакомый одновременно. Грейвз замер на месте, прямо посреди толпы, не веря своим ушам.

Парочка дымчато-серых перьев украшала модно уложенную причёску. Одно перо немного съехало набок, словно было воткнуто наспех или будто причёску успели потрепать. Тёмного цвета помада на губах была слегка смазана. Карие глаза блестели лихорадочными огоньками, а нервные тонкие пальцы то и дело подтягивали упрямо сползавшую бретельку платья на место.

Грейвз не мог оторвать взгляда от девушки. Глаза говорили ему – это Тина Голдштейн, твой аврор, что сейчас должна быть в другом конце Манхэттена, в совершенно другом баре, вести наблюдение. Она не могла быть тут. Не могла столь явно пренебрежительно отнестись к его приказу. Чего ради?

Грейвз незаметно повёл палочкой, отсылая патронуса Кангу – пусть подтвердит, что Тина с ним. Грейвз отказывался верить своим глазам.