- Как мне к вам лучше обращаться, миссис…? – Грейвз постарался вернуть этому странному диалогу хотя бы подобие вежливости.

Старушка закатила глаза.

- Эспозито. Миссис Эспозито, - прошамкала она, глядя на Грейвза как на глупенькую феечку.

- Очень приятно познакомиться, миссис Эспозито, - стиснув зубы, процедил Грейвз. Тина начала реветь в голос. Кажется, ей тоже не очень нравилась домовладелица. Пришлось наложить на малышку Силенцио, иначе горький плач у уха грозил оглушить мужчину. – Мне бы очень хотелось увидеть мисс Куинни. Не подскажете, где её найти?

- Да эта молодёжь разве ж отчитывается старухе? – со странным презрением в голосе и взгляде ответила миссис Эспозито. Интересно, что такого о шефе успела рассказать ей Тина? – Тину я уже дня три точно не видела. Пропадает на работе, этот её шеф совсем загонял, ирод окаянный.

Грейвз понял, что старуха, к сожалению, была действительно не в себе. Глядела на него, на начальника Тины, и говорила о нём в третьем лице. Таким уже нужно серьёзное наблюдение колдомедиков.

- А у Куинни сегодня выходной, в отличие от сестры, - продолжала шамкать и шепелявить старушка. – Она на свидание убежала. Наконец хоть кому-то из девочек повезло. Приличный вроде молодой человек, - и посмотрела на Грейвза с ещё более строгим неодобрением.

Сумасшедшая старуха.

***

Сегодня его ждал непочатый край бумажной работы, а сестра Тины должна была прийти прямо к Грейвзу, о чём он настоятельно просил, послав за ней ещё парочку патронусов. Так что оставалось лишь одно – идти вместе с уставшим от плача и уснувшим в его руках младенцем прямо в Вулворт-билдинг.

От домовладелицы сестёр Голдштейн он получил лишь одну полезную информацию – если Куинни на свидании в людном месте, переполненном не-магами, то неудивительно, что она не отзывалась. Ни патронусы, ни совы не доставляли сообщения на глазах обычных людей, чтобы не нарушить Статут о секретности. То есть, младшая Голдштейн пропадала неизвестно где, и у Грейвза не было ни малейшей возможности сообщить ей о случившемся.

Прекрасно, просто прекрасно. Святые драконы!

Тина уже пару раз успела справить малую нужду прямо на шикарный чёрный плащ начальника. Грейвз, конечно, всё высушил, но его преследовала навязчивая мысль, что от них исходит запах кисловатой детской мочи.

И именно поэтому в коридорах Конгресса все попадающиеся им на пути волшебники расступались, как воды Красного моря перед Моисеем в религии немагов. И удивлённо смотрели на них тоже именно поэтому. Ведь не было ничего странного в главе департамента магического правопорядка, шедшего со спящим младенцем на руках. Видит Морриган, в этой жизни он попадал в куда более нелепые ситуации.

Дверь его кабинета была приоткрыта, что сразу вызвало волну неприятной тревоги. Он аккуратно, стараясь не разбудить малышку-Тину, вынул из кармана палочку и, выставив её перед собой, быстрыми движениями распахнул дверь и нацелил кончик на фигуру, сидящую в кресле за столом. В следующую секунду он убрал оружие обратно в карман, ругаясь про себя. Нежданным посетителем оказалась мадам Президент.

- Серафина, - всё ещё немного нервно выдохнул он. Пиквери смотрела на него очень заинтересованным взглядом. На него, затем на младенца, затем снова на него.

- Стоит потерять тебя из виду на пару часов, как ты обзаводишься ребёнком, - уголком губ, едва заметно, улыбнулась Пиквери. – Только не говори, что это твой, а ты до сих пор ничего не рассказал мне.

Кажется, вся ситуация её изрядно забавляла.

- Упаси Мерлин, - нахмурился Грейвз. Как такое вообще могло прийти ей в голову? – Это аврор Голдштейн.

Заявление заинтересовало мадам Президент настолько, что она встала и подошла вплотную, внимательно вглядываясь в спящего младенца.

- Проклятье? Зелье? Это можно обратить? – не сводя глаз с очаровательных пухлых щёчек, поинтересовалась она.

- Зелье, - мрачно ответил Грейвз. – Колдомедики говорят, что обратить можно, но не говорят когда.

Пиквери лишь коротко кивнула, теряя интерес к мирно спавшей аврору Голдштейн.

- Отчего ты сам с ней возишься? Где её сестра?

- Не можем найти, - недовольно поджал губы Грейвз.

- Ох уж эти сёстры Голдштейн, - криво усмехнулась Пиквери, подойдя к окну и рассеянным взглядом изучая пейзаж серого мегаполиса. – Без них наверное было бы совсем скучно жить.

Грейвз не мог с ней не согласиться. Повисло короткое молчание. Аврор раздумывал, как исхитриться и уложить младенца на софу, при этом не разбудив её.

- Сейчас перерыв в слушании по твоему делу, - прервала молчание Пиквери, не сводя взгляда с шумного Манхэттена.

Грейвз молчал, ожидая, что она скажет дальше, но мадам Президент замолчала.

- Совсем плохо? – осторожно поинтересовался он. Грейвз не был уверен, желает ли знать ответ. Губы Пиквери скривились, будто она съела что-то горькое, и теперь никак не могла избавиться от противного привкуса.

- Подняли вопрос о казни.

Грейвз растерянно заморгал, глядя на вышитый золотистым узором тюрбан на голове госпожи Президент. Вот к такому он готов не был. Отставка – заслуженно, но казнь?

Тина в его руках причмокнула пухленькими розовыми губками. Никто не торопился прерывать воцарившееся молчание.

- Но этого не будет, - неожиданно злым голосом заявила Серафина. – В конце концов, я Президент. Я им не позволю.

Грейвз раздумывал, стоит ли благодарить её за поддержку, или же лучше пока промолчать, но она уже развернулась, и, не взглянув на него, ушла прочь, мягко прикрыв за собой дверь, чтобы не разбудить ребёнка.

Тина всё равно проснулась. Большие карие глаза посмотрели на босса со счастливой приязнью. В следующее мгновение по животу и ногам Грейвза растеклось знакомое тепло.

Ещё неизвестно, кто из них двоих более невезуч.

***

Грейвз старался игнорировать возню Тины и даже подписал пару отчётов, но через полчаса громких недовольных воплей сдался. Подхватив горько плачущую девочку на руки, он направился в общий зал. Мужчина надеялся, что там будет хоть кто-то из его авроров-женщин. И что они знают, как обращаться с детьми. Хотя в последнем он очень сильно сомневался.

Но, хвала Морриган, ему повезло. Женщин в зале не было. Не было вообще никого, кроме Карибу и аврора Канга, который брал у неё показания. Он задавал вопросы, а перо-самописец резво скакало по пергаментному свитку, фиксируя допрос.

Карибу умела обращаться с самыми разными животными. А животное, младенец – разница, по сути, невелика.

- Она же хочет есть! – возмущённо воскликнула Карибу, укоризненно глядя на Грейвза. Тот почувствовал себя в крайней степени неловко. И как он должен был об этом догадаться, если Тина не могла говорить?

Почему никто ещё не изобрёл переводчика с младенческих криков?

Оборотень вызвала домового эльфа с бутылочкой тёплого молока, и радостно сюсюкала со сладко причмокивающей Тиной. Аврор Голдштейн была совершенно очарована девой-оленем. Точнее говоря, её изящными рогами, покрытыми мягким пушком, с которых не сводила широко раскрытых глаз. А если быть совсем честными, внимание Тины привлекли резво скачущие по ветвям рогов девы разноцветные аппалузские пушишки*.

Грейвз был уверен, что пушишки были незаконно селекционированы. Настоящие пушистики обладали не таким пышным и цветным ворсом. Они больше походили на живых существ, чем эти слишком яркие комочки меха. Их всех должны были уничтожить после того, как «Фантастическая фауна Флёри» была закрыта, но несколько экземпляров всё же остались в живых. И, похоже, избрали местом своего обитания рога одной женщины-оленя. Кажется, все усиленно делали вид, что не замечали такого вопиющего нарушения постановления Ковена потому, что боялись оказаться на этих самых рогах. И Грейвз их прекрасно понимал.

- Просто кормите её иногда. Она же живое существо! Всем живым существам надо есть. Уверена, даже вам, - изрекла глубокую мысль Карибу. Затем оставила Тине приглянувшуюся ей ярко-жёлтую пушишку, заставив Грейвза пообещать, что пушишка вернётся к ней живой и невредимой, и ушла работать дальше.