*****Франсуаза Атенаис де Рошешуа́р де Мортема́р (фр. Françoise (“Athénaïs”) de Rochechouart; 5 октября 1641, Люссак-Ле-Шато — 27 мая 1707, Бурбон-л’Аршамбо), известная как маркиза де Монтеспан (фр. Marquise de Montespan) или мадемуазель де Тонне-Шарант (фр. Mademoiselle de Tonnay-Charente) — официальная фаворитка короля Франции Людовика XIV в период с 1667 по 1683 годы, мать его семерых детей. Среди народа считалась колдуньей, приворожившей короля. Бернадетт де Монтеспан, по авторской задумке - одна из её потомков.
******Маледиктус (англ. Maledictus) — женщина, чья кровь была проклята от рождения. Проклятие Маледиктуса превращает человека в животное. Также оно передается от матери к дочери (HarryPotterWikia).
*******Скендер (англ. Skender) — владелец волшебного цирка Арканус (HarryPotterWikia).
********Почти дословно использована речь Грин-де-Вальда из второго фильма, частично изменена в угоду авторской задумке.
Комментарий к 36. Маледиктус
Когда-то очень давно, ещё весной прошлого года, когда сюжет фика окончательно сформировался, у него было две концовки. Одна - шипперская, с хэппи-эндом и прочими радостями, которые нам никогда не подарит канон. Вторая - каноничная. И обе мне по душе. Как именно закончится эта история, я не имела понятия, решив, что до этого самого конца, собственно, надо ещё дожить. И вот, он уже почти наступил. Честно, я всё равно к нему не готова.
Один светлый разум, выслушав мои мучения, спросил меня: а зачем выбирать? И действительно - зачем? Что меня ограничивает? Почему я обязательно должна что-то выбирать? Поэтому, я представлю вашему вниманию обе - и шипперскую, и каноничную, а вы уже сами решите, которая из них вам больше по душе.
Итак, следующая глава будет шипперской концовкой этого фанфика.
========== 37. Фея ==========
Комментарий к 37. Фея
Вот и первая концовка - шипперская, хэппиэндовая ;)) Всем, кому нужен флафф, предлагаю считать её единственно верной. Кого же интересуют все авторские задумки касательно этой работы, будут ещё две главы второй концовки. Назвать её каноничной нельзя, но она всё же будет куда ближе к канону, чем концовка номер один.
Tom Rosenthal, “Away with the Fairies”
20 января, 1929 г.
Этот запах было не спутать ни с чем. Он был одинаков на любом конце света – что в заокеанской Америке, что в Британии, что в материковой Франции. Острые запахи бодрящих зелий смешивались с мятными и обманчиво-сладкими запахами Костероста; безликая пустота постоянно моющегося помещения отдавалась в памяти глухой тоской; резкие, отдающие озоном запахи сложнейших диагностических чар смешивались с горелыми нотками лечебных заклинаний. Даже не открывая глаз, едва придя в себя, Грейвз знал, что находился в лечебнице.
- Comment vous sentez-vous, Monsieur Graves?* - участливо поинтересовался приятный женский голос, прерываемый шуршанием накрахмаленных манжет и шелестом юбок.
Глаза раскрывались с невероятным трудом – налитые тяжестью веки предпочли бы оставаться в прежнем, сомкнутом состоянии. Голова отчаянно гудела, сознание нехотя пробивалось сквозь мутные тёплые воды забвения. Отчаянно хотелось вернуться обратно, туда где не было ни времени, ни событий, ни даже самого Грейвза. Но, к сожалению, набравшее силу сознание пробудилось окончательно, безжалостно напоминая, что вернуться в приятное ничто ещё успеется. Потом, не сейчас. Сейчас придётся жить.
- Словно словил заклятие, - слабо усмехнулся бывший аврор, сквозь пелену перед глазами различая размытое девичье лицо в болезненно-белоснежном, до рези в глазах, накрахмаленном плате. Он не знал, о чём именно спрашивала его колдомедик, а она вряд ли разобрала, что он сказал в ответ, но краткий диалог удовлетворил обоих. Волшебница пару раз взмахнула палочкой над гудящей головой мужчины, отчего гул слегка поутих, и, всё так же шурша юбками, устремилась прочь.
Свежий зимний ветерок из едва приоткрытого окна гулял по палате, возвращая бодрость вялому телу. Волшебник лежал с закрытыми глазами, молча наслаждаясь оживающими ощущениями.
- А ведь ты и вправду словил заклятье, - слегка хрипло поведал совсем близкий и очень знакомый голос.
Грейвз резко распахнул глаза и почти испуганно повернулся к источнику голоса, что не могло не откликнуться тошнотворным головокружением. Адреналин, мгновенно разлившийся по венам, вернул зрению ясность.
На поскрипывавшем от времени деревянном стуле, слегка сгорбившись, сидела Тина Голдштейн. Локоны её вечно растрёпанных, непослушных карих волос в этот раз были уложены идеально – волосок к волоску, - и неестественно блестели. Строгое чёрное зимнее пальто, вопреки обыкновению, сидело как влитое на слегка мальчишеской, угловатой фигуре. Но лицо, в контраст гардеробному лоску, было осунувшимся и потемневшим – то ли от усталости, то ли от неведомых волшебнику внутренних переживаний.
- Тина, - облегчённо выдохнул Грейвз, снова откидываясь на пуховую подушку. В памяти тут же воскресли последние перед падением во тьму события: заклятие, пущенное сподвижницей Грин-де-Вальда в его напарницу, испуг, застывший в её глазах. – Больше не подставлялась под проклятья?
- Нет, - без улыбки ответила волшебница, опустив лишённый блеска взгляд на свои сцепленные в замок бледные пальцы. Её необычное немногословие начало тревожить детектива.
Он жив и, по ощущениям, вроде как даже относительно здоров. Естественно, словив проклятие, очнуться абсолютно бодрым нельзя, но колдомедики Франции знали своё дело. Единственное, что в данный момент причиняло волшебнику дискомфорт – мучительная сухость в горле, отчего каждый выдавливаемый им звук, казалось, оставлял изнутри сочащиеся кровью надрывы. Грейвз неуклюже присел в кровати, всё ещё не очень уверенно управляя одеревеневшим телом, и потянулся к стоявшему на тумбочке графину, полному прозрачной, манящей воды.
Значит, причина сумрачного настроения напарницы не в нём.
Тина, едва заметив потуги босса добраться до воды, тут же встала на ноги, наполняя гранёный стакан живительной жидкостью и подавая его Грейвзу. Тот смог лишь благодарно кивнуть в ответ, припадая растрескавшимися губами к влаге.
- Как долго я тут нахожусь? – спросил волшебник, опустошив стакан до дна.
- Одиннадцать с половиной дней, - без запинки ответила она, наполняя стакан заново и возвращая его напарнику. – Колдомедики погрузили тебя в лечебный сон, хоть состояние и было стабильным. Сказали, что так целебные заклятия подействуют быстрее. Вчера вечером предупредили, что с утра будут пробуждать.
Грейвз задумчиво кивнул.
- Грин-де-Вальд? – коротко поинтересовался он через какое-то время.
- Не найден, - так же коротко ответила неулыбчивая Тина. – Скорее всего, покинул страну. Часть его приспешников поймана местными аврорами, часть погибла в ту ночь, а часть сумела сбежать.
Грейвз снова кивнул, вернув стакан на тумбу. Толстое стекло глухо стукнуло в воцарившейся тишине.
- Я испугалась за тебя, - сурово поджав бледные губы и укоризненно глядя на волшебника, произнесла Тина. Отчего-то на мгновение Грейвз вернулся в почти забытое детство. Так же строго на него временами смотрела мать, когда маленький Персиваль слишком увлечённо шалил. – Ты можешь пообещать мне, что больше не станешь вести себя так безрассудно? Хотелось бы быть спокойной за твою жизнь.
Против воли, губы Грейвза искривились в недоверчивой ухмылке.
- Кто бы говорил, мисс «я-заборю-самого-опасного-волшебника-в-мире». – В голосе мужчины звучала плохо различимая ирония, в которой, впрочем, не было злости. – Я слишком много лет старался оградить тебя от всего: гнева Пиквери, опасных преступников, шальных заклятий. И все эти годы ты не давала мне сидеть без дела, то и дело влипая в сомнительные истории. Это уже почти привычка.
Губы Тины ответили ему горькой гримасой, а в глазах, кроме усталости, отразилась толика обнажённой и беспомощной обиды.
- Ну, смею заверить вас, мистер Грейвз, - с излишним пафосом и официозом, пропитанным всё той же обидой, ответила она ему, резко выпрямляясь на тоскливо скрипнувшем стуле, - что больше вам не придётся заботиться о моей безопасности. Отныне эта непростая задача ложится на плечи моего будущего мужа.
