С первыми его словами взгляд напарницы заметался судорожнее, выхватывая из людской массы отчётливо различимые для сведущего фигуры авроров. Тина скупо кивнула в ответ на предложение волшебника и лёгкой птицей взлетела вверх по серым щербатым ступеням, выбирая ряд для поисков поудобнее.

Они неторопливо обходили толпу по часовой стрелке, тщательно исследуя взглядами каждое лицо. Напарники уже почти прошли середину взбудораженной людской массы, кольцом охватывавшей плоскость арены, как взгляд Грейвза выхватил из множества незнакомых обликов один, который никак не ожидал увидеть в этом месте.

- Мисс Лестрейндж? – удивлённо переспросил он, всё ещё не веря своим глазам. Но они не врали – облачённая в изысканное вечернее платье под элегантным пальто, со сдвинутой набок вычурной шляпкой, на него холодно смотрела будущая миссис Скамандер, не выказывая ни малейшего изумления случайной встрече.

- Мистер Грейвз, - отстранённо поздоровалась она, дежурно улыбаясь.

- Что вы тут делаете? – уже обычным тоном поинтересовался детектив и не дожидаясь ответа на первый вопрос, задал второй. – Ваш жених знает о вашем присутствии?

На долю секунды улыбка Литы Лестрейндж стала искренней, с хитринкой, хоть в ней по-прежнему не наблюдалось ни капли дружелюбия.

- Нет, - выдохнула она, слегка томно, отводя взгляд в сторону-туда, где Тесей Скамандер о чём-то переговаривался с мадмуазель де Монтеспан. – Я просилась ещё в Лондоне, хоть и знала, что он не согласится взять меня с собой в эту поездку – слишком опасно, по его мнению. Но раз тут так опасно, разве я могу спокойно остаться дома, дожидаясь его?

Грейвз вспомнил, какие собственнические взгляды на торжественном вечере она кидала на магозоолога и озадаченно помолчал.

- То есть, вы хотите сказать, что прибыли в Париж вслед за женихом, потому что волнуетесь за него? – наконец нашёлся, что сказать.

- Разумеется. – Лестрейндж наградила невольного собеседника слегка снисходительным и, в то же время, осуждающим взглядом. – Я люблю Тесея и волнуюсь за него. Просто сидеть и ждать вестей – невыносимо. Я должна быть рядом с ним. А как бы поступили вы на моём месте?

Детектив промолчал, осознав, что и сам прибыл в Париж вслед за Тиной только для того, чтобы не оставлять её в опасности. Однако пройти мимо Литы Лестрейндж он тоже не мог, подозревая, что скоро в этом месте будет очень жарко.

- Идите за мной, не отставайте! – велел он ведьме, довольно бесцеремонно хватая её за руку чуть выше запястья и увлекая за собой сквозь толпу. – Оставаться одной небезопасно.

Лестрейндж было попыталась возмущённо выдернуть свою кисть из его хватки, но быстро смирилась и поплелась следом, подобрав полы платья.

Тина значительно обогнала их. Грейвз старался нагнать её, при этом всё так же внимательно рассматривая каждое встречное лицо. Он настолько увлёкся своими задачами, что едва не пропустил момент, когда гул многоголосья внезапно стих, будто кто-то наложил на толпу «квиетус». В наступившей тишине одинокий звук шагов был особенно чёток. Взгляды детективов и невесты аврора непроизвольно устремились туда, куда не отрываясь смотрели все – на фигуру волшебника, шедшего к самому центру арены.

Среднего роста, в тёмном плаще, со светлой, небрежно взъерошенной шевелюрой. Многие присутствующие здесь волшебники раньше видели его лишь на плакатах «разыскивается», да на колдографиях под кричащими заголовками газет. Грейвзу же не повезло общаться с ним лично.

Шаги, в которых крылась ленивая грация котов, что бродили по периферии арены. Уверенный взгляд хозяина, окинувший замершую в безмолвии толпу. Всё это было так знакомо детективу, что на долю секунды нутро его костей отозвалось ноющей, отупляющей болью, словно вспомнив многочисленные Круцио, которыми так любил разбрасываться давешний мучитель.

А потом раздались хлопки. Сначала единичные, постепенно превратившиеся в уверенный гром рукоплесканий. Ни Тина с Грейвзом, ни Лита, ни стоявшие поодаль главы Авроратов к ним не присоединились.

Геллерт Грин-де-Вальд, вышедший в центр залитой мертвенным сиянием отражённой луны арены, едва заметно усмехнулся в белёсый ус. Спустя полминуты, он поднял вверх обе руки, призывая зрителей к тишине.

- Мои братья, мои сёстры, мои друзья, - с излишним, но удивительно гармоничным пафосом в голосе, начал говорить тёмный маг. Тем самым вкрадчивым тоном, что сразу подкупал толпу. Тем самым пробиравшимся в душу тоном, которым владели все великие ораторы и диктаторы, которых довелось слушать Грейвзу. - Сегодня вы дарите свои аплодисменты не мне, нет. Они предназначены вам самим, - доверительно сообщил Грин-де-Вальд внимавшим ему волшебникам. - Вас привели сюда жажда перемен и понимание того, что обычаям прошлого нет больше места здесь. Вы пришли, потому что жаждете чего-то нового. Чего-то иного.

Тина не останавливалась, чтобы слушать речи волшебника, продолжая рыскать взглядом в поисках медной шевелюры. Грейвз потянул за собой застывшую Лестрейндж, не желая терять напарницу из виду.

Геллерт Грин-де-Вальд продолжал вещать. Как же сильно отличались его речи и тон от тех, что помнил детектив! Выходило так естественно, будто этот волшебник и тот, что каждый день втаптывал Грейвза в грязь, ломая его волю, были двумя абсолютно разными людьми.

- Говорят, я презираю le non-magique. Магглов. Немагов. Не волшебников. – Толпа зашушукалась, глядя на слегка обиженное, удивительно искреннее выражение лица волшебника в центре арены. - Я их не презираю. Это не так. – Грейвз не сдержался и фыркнул, заслужив осуждающий взгляд седой волшебницы, мимо которой пробирался. - Я не сражаюсь из ненависти. Я считаю, что магглы не хуже нас. – Грин-де-Вальд медленно, театрально покачал головой, подкрепляя свои речи. - Они другие. Они не бесполезны. Их польза в другом. Они не лишние, у них просто иное предназначение.

«Верно, - подумал детектив, едва не волоча за собой спотыкавшуюся и беспрерывно извиняющуюся перед волшебниками Лестрейндж. – Ведь кому-то нужно будет тебе прислуживать, когда ты установишь свой мировой порядок».

- Большинство из вас владеют достаточными средствами, чтобы максимально отгородиться от мира, в котором властвуют магглы, - продолжил тёмный волшебник после короткой, эффектной паузы. – Но, увы, на такое способен не каждый волшебник. Многие из наших с вами братьев и сестёр страдают от непонимания, от ограниченности тех, кто не способен постичь всей прелести волшебства. Позвольте же показать вам всю глубину их невежества и познакомить вас кое с кем.

Размашистый жест в сторону одного из малозаметных входов на арену заставил взгляды всех присутствующих устремиться туда. Из темноты хода вынырнула статная женская фигура, туго облачённая в тёмное платье и шляпку, плотной тенью скрывавшую верхнюю половину лица. Она под локоть тянула за собой вторую – низкую, хрупкую, судя по всему отчаянно не желавшую становиться центром внимания.

Первая женщина вывела вторую на арену и достаточно небрежно подтолкнула к Грин-де-Вальду, всё ещё протягивавшему ей руку. Но та замерла, опасливо косясь на волшебника, сверкая тёмными глазами на бледном лице, не горя желанием приближаться к нему.

Умная девочка.

- Подойди же ко мне, дитя моё, - сочащимся терпением и медовым елеем голосом, подозвал её тёмный маг. Словно через силу, девушка преодолела последние пару метров, что разделяли их.

- Друзья мои! – снова обратился он к толпе внимавших каждому его слову волшебников, приобнимая сжавшуюся в комочек девушку и выставляя её перед собой. – Смотрите на это совершенное чудо, на красавицу, нашу сестру, которая всю жизнь страдала от того, что сотворили с ней варвары-магглы.

Взгляд девушки был опущен вниз, не давая разобрать, действительно она была красавицей или же нет, но Грин-де-Вальд, словно услышав мысли Грейвза, аккуратно, почти нежно подхватил её подбородок, заставляя поднять лицо выше.

Широко распахнутые тёмные миндалевидные глаза; бледная, отдающая нездоровой серостью кожа; аккуратные, но отчего-то тёмные и шелушащиеся губы – несмотря на всё это, девушка действительно была красавицей. Обладающей особой, слегка отталкивающей, но всё же красотой. Угловатые плечи, словно крылья выпавшего из гнезда птенчика, казалось поднялись ещё выше. Она пыталась спрятаться от внимания, будто черепаха в свой панцирь, которого у неё, к сожалению, не было.