В воздухе загрохотало, хотя на небе — ни облачка. Между деревьев, срезая ветки, пронесся смерч и замер рыхлой стеной, отсекшей нас от жреца. Теперь стало понятно, почему Ринхорт тянул время: чего только не призвал дарэйли металла из окружавшего нас глухого и безлюдного, казалось бы, леса. Я разглядел и наконечники стрел, и ржавые топоры, и серпы, и мечи, в том числе обломки.

Все это устрашающе копошилось, лязгало, грозя перемолоть Гончара в пыль. Его зверюга ощетинился, прижав уши с кисточками, а из кустов, прикрывавших лучников, раздались испуганные крики. Нетрудно догадаться, что весь отряд был внезапно обезоружен.

Вскинув руки, жрец что-то забормотал себе под нос.

Я не понимал, почему рыцарь сразу не бросил всю эту груду железа на врага, и поднял взгляд на Ринхорта. Дьявол! А ведь наши дела, похоже, совсем плохи: он стал белее мела, словно из него одним глотком высосали кровь, лицо дергалось, на лбу выступил пот, по доспехам пробегали судороги, — дарэйли пытался принять боевую форму, но что-то ему мешало.

Самое паршивое — я ничем не мог помочь. Подтянув обломанную ветку, я поднялся, стараясь не опираться на поврежденную ногу. Полосатая зверюга, не сводившая с меня желтых глаз, мгновенно подобралась для прыжка.

Гончар, бормоча заклинание, вытянул ладони вперед и тут же, сжав кулаки, как будто поймал что-то невидимое, рванул на себя. Ринхорт пошатнулся. Груда металла, висевшая в воздухе, с грохотом упала.

Непроизвольно я вцепился в дарэйли свободной рукой. Мой друг выпрямился, и оружие снова взвилось в воздух, но и только. На атаку сил дарэйли не хватало.

— Иди ко мне, раб! — приказал иерарх.

Ринхорта как будто перекрутило. Сквозь сжатые зубы вырвалось рычание.

— Ну, нет! — процедил он.

Железное облако снова осыпалось, а рыцарь со стоном рухнул на колени. "Черт, пора вмешаться. Твой ход, Райтэ!" Положив ладонь на плечо Ринхорта, я крикнул:

— Остановись, жрец! Я пойду с тобой сам, если вы все оставите этого дарэйли в покое отныне и навсегда.

— Не смей! — прохрипел рыцарь.

— Я сам за себя отвечаю, — тихо ответил я. — Им нужен я, а не ты.

— Какой же ты еще глупый мальчишка! Они не оставят меня на свободе.

Иерарх опустил руки на круг, висевший у него на груди.

— Моей клятвы будет для тебя достаточно, ваше высочество? — спросил он.

— Нет, — я изо всех сил сдерживал идиотскую улыбку. — Мне нужна клятва обоих Сферикалов.

— Ты смеешься, принц!

— Как можно в моей ситуации? — поморщился я: неужели на моем лице все написано аршинными рунами? Вот на обширной морде зверюги, уставившейся на меня с явным презрением, такие руны вполне уместились бы. Оторвав взгляд от помеси тигра со слоном, я с вызовом посмотрел на жреца. — В качестве компромисса предлагаю следующее: я принимаю твою клятву, но ты отдаешь мне свой знак. Ринхорт сейчас уходит, и никто ему не препятствует, и только тогда я иду с тобой. Я ведь нужен вам живым?

— Не обязательно. Мне разрешено убить тебя.

Я покачал головой:

— Вынужден огорчить — не получится. Видишь ли, в Лабиринте я научился многому, в том числе… не умирать.

Они же не знают, чего от меня ожидать, правда? Зато помнят, что я вернулся из Тьмы после десяти лет отсутствия. Вывод: поначалу они проглотят все, чем я их буду кормить. И начнут изучать, что съедобно, а что лучше выплюнуть.

Ринхорт уже пришел в себя, поднялся с колен и, ухватив меня за плечи, тряхнул как следует. Я едва сдержался: нога-то не железная, а ей сегодня весьма досталось.

— Ты сошел с ума! — убежденно прошипел он. — На кой ляд я тогда старался сделать из тебя воина?

— Ты нужен мне живым и свободным, — отрезал я. Еще не хватало, чтобы он помешал моему замыслу.

Жрец скинул капюшон. Он оказался абсолютно лыс, хотя не выглядел старым, а его улыбка на желтом лице с натянутой, как пергамент, кожей, не предвещала ничего приятного для моего ближайшего будущего. Цепкий взгляд темных глаз был физически ощутим: мне показалось, что по моему телу поползли пауки, оплетая невидимой паутиной. Заклинаний я не слышал, и губы жреца не шевелились, но я чувствовал: каким-то образом иерарх пытается подавить мою волю. Помедлив, он согласился:

— Будь по-твоему, принц. Твои требования не чрезмерны, я дам тебе клятву.

— От имени всех Гончаров Подлунного мира? — уточнил я.

— Хорошо, — усмехнулся этот матерый убийца и лжец. — Но и ты поклянешься следовать за мной без сопротивления, не делать попытки к бегству и вернуть мой знак, как только мы достигнем ближайшей обители Эйне.

Он принес клятву, и заодно выяснилось его имя: Врон. Формулу клятвы я не знал, да и Ринхорт вряд ли, потому мне было все равно, что говорит желтокожий на языке жрецов Эйне, пусть хоть частушки речитативом рассказывает.

Я тоже поклялся. Иерарх снял с себя знак и бросил мне. Из девяти полусфер на круге четыре были темными, словно мертвыми. Ринхорт говорил, что иерархами становятся после создания девяти дарэйли. Значило ли это, что у слуги Эйне осталось всего пять живых рабов? И где они сейчас?

Должны быть поблизости, — понял я по яркому сиянию пяти камней. А вот этот тигровый камушек — особенно ярок. Я провел по нему пальцем. Полосатая тварь на тропе вскочила, с глухим рычанием обнажив клыки. Ага, не понравилось.

Ринхорт, злобно ворча сквозь зубы ругательства, обогнул раздраженную "киску" и исчез за поворотом. Груда железа последовала за ним, словно на поводке. Я остался один на один со служителем Эйне, гигантской хищной тварью и кучей неизвестных людей, таившихся по окрестным кустам.

***

Как только дарэйли скрылся (наверняка оттянув на себя часть лучников, не оставит же его Сферикал без наблюдения), иерарх Врон приказал:

— Проследи за ним, Граднир!

Чудище поднялось. Что ж, этого я и ждал. Надеюсь, мой торжествующий оскал получился достаточно зверским, когда я поинтересовался:

— Ты так быстро стал клятвопреступником, жрец Врон? Останови своего дарэйли.

Вскинув руку и щелчком пальцев заставив "киску" замереть, иерарх осклабился, тоже показав зубы:

— О недопустимости слежки за Ринхортом ничего не сказано в нашем договоре.

— Зато было требование оставить его в покое отныне и навсегда, а слежка — посягательство на тайну личной жизни.

— Я так не думаю, ваше высочество, но Сферикал устранит наши разногласия.

— Я сам устраню наши разногласия. Считаю, что ты нарушил договор, жрец, и он потерял силу.

Со стороны могло показаться, что произнести заклинание разрыва духовных уз легко и просто. Может, кому-то и легко. Но на этот раз все было по-другому, чем на кладбище, когда мне (или нам со стариком паттером?) удалось устранить жреца и освободить Ринхорта. Тогда получилось стихийно, на волне ярости.

Сейчас я должен был сохранять безразличие на лице, не пошевелившись, а после трех предыдущих безуспешных попыток не было уверенности, что из этого что-то выйдет. От меня потребовались все силы, которые я во время разговора концентрировал так, чтобы ни искры не вырвалось наружу, ни мысли не просочилось.

Подняв знак жреца над головой, я выкрикнул:

— Dhara Einne el'lenear, vuar'ra Aardenner!

На этот раз я знал, чувствовал: получится!

Глаза иерарха опасно сузились, но он не успел ничего предпринять. Жреческий диск раскалился в моих руках, вспыхнул и разлетелся брызгами. Получилось!

Врон яростно вскрикнул, прыгнул ко мне. Но между нами мелькнула полосатая молния, и наземь повалилось окровавленное тело иерарха с развороченной грудной клеткой и выпадающими кишками. Зверюга, рыча, продолжала терзать своего бывшего хозяина, ошметки плоти летели во все стороны. В лесу раздались дикие крики боли, визг и вой. Из кустов выметнулись еще три чудовища и накинулись на останки Врона.

Я закрыл лицо ладонями, опускаясь на бревна. Меня тошнило от слабости и вообще.

— Хватит, — давясь спазмами, глухо прошептал я. — Остановитесь, вы же не людоеды. Прекратите.