– Согласен, – выдохнул нехотя.

– Тогда по рукам, – Тирхис хлопнул в ладоши и резво соскочил с крышки саркофага. – Послезавтра празднование по случаю приезда послов, так что я буду ждать тебя в императорском саду под столетним дубом.

Я не успел и пасть раскрыть, как он поспешил добавить:

– Позволь еще оставить тебе кое-что, чтобы ты обо мне не забыл.

Мужчина протянул руку, а я взвыл раненым шакалом. Левый висок и пол-морды опалило жидким огнем. В нос ударил тошнотворный запах паленой кожи и волос. Я изогнулся, царапая когтями каменную плиту. Пасть наполнилась кровью, а из глаз потекли слезы. Стало нечем дышать.

– Ты сдурел?! Что это такое?! – собственный голос эхом отзывался в голове.

– Это знак! Теперь мы союзники, Эл.

Снова столбом взметнулась пыль… тлен. Граница миров размылась, невидимая сила безжалостно вытолкнула меня с Изнанки. Человеческое тело было куда менее выносливее. Боль терзала подобно дикому зверю, выламывала и выкручивала кости.

– Дрейк!

Майрон?

– Слышишь меня, Габриэль?

Слышу… Как же громко!

Грохот, крики и нечеловеческие вопли стрыги, причитания старика.

– Снимите цепи, а ты за целителем! Живо!

Лязгнули заклятые железяки.

– Не слабо тебя приложили. А это еще что?

Я резко вскинул руку и, кажется, задел капитана. Перед глазами все плыло, левая половина лица нестерпимо чесалась. Майрон стоял надо мной и хмурил кустистые брови. Судя по его недовольно-озабоченной физиономии дело дрянь.

– Вы молодец, арда Вилла. Еще чуть-чуть и мы могли опоздать.

– Не благодарите, капитан. Я просто выполняла свою работу.

Этот голос… и запах. Мне почудилось, будто я дышу цветущей черемухой, смешанной с нотой шалфея, вдыхаю золотую пыль, что тяжестью царапает легкие. Да, я чувствовал его и узнал. Здесь в зловонном склепе он казался спасением и отдохновением.

Попытка сесть закончилась неудачей. Голова закружилась, и я едва не свалился на пол. Бойл вовремя подхватил меня и уложил обратно.

– Лежи смирно. Целитель уже на подходе.

Я вяло отмахнулся, тяжело выдохнул и распластался на каменной плите. Все же успел разглядеть знакомую фигуру и рыжие волосы, казавшиеся темно-карамельными в полумраке. Не назови капитан имя, то я решил бы что брежу.

А может все происходящее и есть бред? Изнанка, странный человек, ожог на половину морды… лица.

Дрыхг меня раздери!

И пить хочется.

Успел высказать Майрону свое желание, надеясь, что оно не будет последним, а после утонул в накатившей чернильной темноте пахнущей черемухой и шалфеем.

где за очередной неудачей следует злой рок

Даже у Изнанки есть границы. Чем дальше заходишь, тем меньше шансов вернуться. Немало чародеев сгинуло тут, в надежде обрести могущество. Но он продолжал идти, твердо ступая по мертвой земле. В прошлый раз было куда страшнее. Ему постоянно казалось, что за ним наблюдают.

Они и сейчас наблюдали. Зачарованно следили за безумцем, сунувшимся, куда не следует. Жаждали, алкали его крови, но держались в стороне. Запах отцветшего чертополоха давно впитался в накидку, и отпугивал тварей Схождения. Но он все равно сжимал в кулаке колючий бутон. Так спокойнее.

Черный мешок, который чародей принес с собой, с каждым шагом казался только тяжелее.

Пора останавливаться.

Впереди простирались глухие непроходимые болота. Над стоячей водой нависали ползучие растения, а их узловатые корни уходили глубоко вниз, утопая в тягучей тине и вязких наслоениях торфа.

Дурное место, равно как и деяние, которое он пришел сюда совершить. Первые две попытки провалились. Он где-то ошибся. Сложный рисунок из рун вспыхивал и гас, а от руки в центре оставалась только сажа. Неизвестно, кого больше расстроила последняя неудача: его или голодных гулей, выглядывающих из-за прогнивших стволов деревьев.

И все же он не пал духом. Сделал выводы, записал схемы, над которыми еще предстояло поработать, и решил больше не опираться только на книжные знания. Он будет пытаться до тех пор, пока не выйдет все как надо. Даже если придется убить всех преступников в Нильдаре.

Зачаровать Руку славы на Изнанке, чтобы никто не почувствовал, не прознал, было отличной идеей. Блестящей, стоит признать. Опасно, непредсказуемо… головокружительно.

На этот раз схема ложилась на пепельный грунт куда сложнее. Он водрузил в центр руку со скрюченными пальцами и старательно выводил рисунок. Но не успел завершить последнюю руну, как снова потерпел неудачу.

Ветер швырнул в лицо горсть пепла – все, чем стала с трудом добытая кисть. Злость прокатилась по нутру и вырвалась наружу с отчаянным криком. Чародей затоптал знаки, с остервенением пнул попавшийся под ноги камень. Откуда-то сзади послышалось рычание. Он испуганно обернулся, но никого не увидел.

Листки высушенного чертополоха подхватил новый порыв сухого ветра.

Пора убираться отсюда. Снова ни с чем.

Шагал быстро, не оглядываясь, на ходу открывая границу.

Все мысли чародея занимала схема. Где он допустил ошибку? Что пошло не так? Проклятье!

Последнее слово вспороло ночную тишину громким возгласом. Он не заметил тень, прыгнувшую через него, как дрессированная обезьянка прыгает через голову императорского шута на потеху люда.

Она покинула Изнанку вместе с ним. Кубарем прокатилась по брусчатке, клацая лезвиями когтей. Вскочила на полусогнутых и отряхнулась. Большая псина с мордой летучей мыши. Ее ноздри раздувались смердящей болезнью, голодом и нытьем. Черная кожа без единой шерстинки и вся в струпьях, обтягивала кости.

– А ну стой!

Чародей выбросил руку, сплетая огненную удавку и накидывая ее на костлявую зверюгу. Заарканить тварь не получилось. Она прыгнула, обратившись в дым. Магическая веревка поймала воздух.

наглядно демонстрирующая, что ни один добрый поступок не остается безнаказанным

Нильдар. 25-й день месяца огня.

Вилла Колдуин

Меня разбудил грохот и громкие голоса снизу. Накрыв голову подушкой, я какое-то время лежала, надеясь, что все стихнет. Но чуда не произошло.

Хлопок.

Телепортировавшись, хохлик плюхнулся на постель и вцепился пухлыми ручками в мое одеяло.

– Вилла! Вилла! – заголосил Бени. – Там он пришел! Клешням своими размахался. Злющий, как дрыхг. Месмер проклятый! А страшный какой, матушки-пересратушки! Вся рожа красная!

Я застонала, пытаясь отвоевать одеяло в неравной борьбе.

– Зря ты его спасла. Пусть сожрали бы, неблагодарного, – не унимался домовой. – Вот я всегда говорил, что не умеешь ты мужчин выбирать. Так и останешься одна, а со мной что станется?! Кому я буду нужен? Выбросят на Изнанку и поминайте как звали!

Бени истерил со всем полагающимся драматизмом. Заламывал ручки, выдирал пучками волосы и выдавливал слезы. Ну не мог бедолага смириться с тем, в роду онейромантов Колдуинов, которому он верно служит пять веков, осталась только я.

– Хватит! Прекрати, – одернула я хохлика и тот заметно сник.

– Прогони его, Вилла, – вытирая рукавом сажу со щеки, всхлипнул он.

– Где же твое хваленое гостеприимство? – пожурила домового, накидывая халат.

Растрепанный Бени сердито хлюпал раскрасневшимся носом и нервно дергал левым ухом. С месмером у него сложились не самые дружеские отношения. После нашего расставания, домовой не скрывал радости, что больше не увидит Дрейка в стенах фамильного поместья.

Оставив домашнюю нечисть наедине со своим недовольством, гордо восседающего на мятой постели, отправилась вниз и захватила по пути канделябр.

Я жила одна в большом доме. Хозяйство вел Бени: готовил, стирал и убирал. Мне не требовались личные служанки, дворецкий и управляющий. Я слишком трепетно относилась к своему одиночеству, избегала людей и давно привыкла справляться со всем сама. В обществе такое мало кому прощается. Но я онейромант в пятом поколении и это искупает любые мои причуды.