Картинки поплыли перед глазами. Вот маленький Драко, а он был красивым ребенком, ему лет восемь. Он залез в кабинет отца за улетевшей от него игрушкой и случайно смахнул статуэтку. Люциус ворвался в комнату, а потом, схватив сына за шкирку, выволок его в гостиную и кинул Нарциссе в ноги. Она бросилась к ребенку, но муж оттащил ее, а потом, направив на Драко палочку, прошипел «Круцио». Около минуты мальчик бился в конвульсиях, а потом потерял сознание. Картинки менялись. Так, за каждый проступок, ошибку, ему доставалось от отца, а Нарциссе запрещалось подходить. Один раз она все же ринулась к сыну, но получила пощечину. После этого Драко запретил матери вмешиваться…

Картинка сменилась. Первый год в Хогвартсе. Попытка подружиться с Гарри — провал. Боль и обида, подогреваемые отцом. Лето. Он подружился с какой-то девочкой маглой. Люциус узнал… Гермиону трясло, когда она видела еще совсем мальчишку, извивающимся под палочкой отца. Второй год. Он обзывает ее грязнокровкой, когда она говорит правду — отец купил ему место. Поражение в квиддиче. Опять наказание…

И так из года в год, а потом шестой курс, Волан-де-Морт, Исчезательный шкаф, страх за мать и за себя. Он смотрел на пытки, видел смерти. После его тошнило, ломило все тело. Драко был противен сам себе. Метка разрывала тонкую светлую кожу… Астрономическая башня. Дамблдор. Гермиона пыталась кричать, но могла лишь наблюдать. Он плакал. Возможно, Драко ненавидел Альбуса, но не мог убить его. Рука просто не поднялась. И его убил Снейп. Седьмой год… Мерлин, она не хотела это смотреть, не могла. Пытки, сотни волшебников под Круцио. Драко отказывался убивать, не хотел, и снова наказания, но теперь от Беллатрисы и лично от Лорда. Гермионе казалось, что она сама чувствовала всю эту боль. Как он выжил? Как не сошел с ума?! Она не знала…

Битва за Хогвартс. Выручай комната. Смерть Гойла… На несколько минут Малфой выпал из жизни, а потом… в его голове будто что-то щелкнуло. Драко встал на сторону защитников Хогвартса. Он не мог по-другому. Тогда с его губ впервые слетело «Авада Кедавра». Зеленый луч, который он запомнил на всю жизнь, и тело Пожирателя, упавшее на пол.

Суд над Люциусом. Двадцать лет в Азкабане. Гермиона помнила этот суд. Она была там. Драко усмехается, видя ненависть на лице отца, а Нарцисса рыдала в руках сына. Тогда самым важным человеком для слизеринца стала мать. Его самого почему-то не посадили… Нарцисса Малфой стала тенью самой себя, медленно погибая на глазах, а потом… Она убила себя. Драко нашел ее. И не проронил ни слезинки.

Гермиона вынырнула из его воспоминаний. Мир вокруг нее поплыл, и она схватилась за единственную опору, которую нашла — руку самого Малфоя, которой он держал ее. Девушка тяжело дышала, все еще смотря на Драко, но теперь… Она знала его историю, видела все воочию. И вдруг что-то больно порезало глаза, а потом еще раз. Слизеринец, который до этого был полностью безразличен, скрывался за своей маской холода, теперь удивленно смотрел на нее с какой-то тревогой. Грейнджер коснулась своей щеки подрагивающими пальцами, а потом посмотрела на свои подушечки, растирая жидкость.

— Ты плачешь? — спросил Малфой, будто боялся за ее психику.

— Кажется… — пробормотала девушка, не веря своим глазам. Она не плакала уже больше двух лет. — Странно… Я думала, я уже не могу плакать…

— Что? — Драко сделал шаг назад. Гермиона просто пугала его!

— Я не плакала уже очень давно. Думала после того, что случилось, я не могу… Мерлин, как я мечтала заплакать! — гриффиндорка закрыла глаза, и по щекам потекли новые слезы, а она улыбалась, будто сбылась ее самая заветная мечта.

— Грейн… Гермиона, — девушка дернулась, когда он назвал ее по имени, — тебе нужно в больничное крыло…

— Нет! — она шумно выдохнула, но слезы не стерла. — Ты просто…

— Не понимаю? — усмехнулся слизеринец, скрестив руки на груди. Она кивнула. — Тогда покажи, — пожал плечами парень. — Обо мне ты теперь знаешь все. Уверен, Поттер учил вас с рыжим Легилименции.

Около минуты Гермиона молча плакала — слезы просто не могли перестать течь из ее глаз — и думала, может ли она доверять ему. Конечно, нет, но то, что она теперь знала о нем… Малфой открылся ей, показал все. Может быть он сделал это в порыве злости, хотел сделать больно, показать, что не одна гриффиндорка такая бедная и несчастная, но то, что Драко просил показать… Он уже и так знает, что она чистокровная. Рассказать ему еще и это…

Выругавшись сквозь зубы, Гермиона сделала шаг в его сторону и подняла глаза. Малфой довольно усмехался, знал, что она всё-таки покажет. Откуда? Наверное, даже сам Драко сейчас не смог бы ответить. За последний месяц он почти перестал люто ненавидеть эту грязнокровку. Она просто выводила его из себя своим спокойствием, но одновременно и притягивала таким невероятным поведением, а когда он узнал, что она не Грейнджер, а Сейвэнд… Внутри что-то щелкнуло, как во время Битвы за Хогвартс, и ненависть исчезла. Всплыло уважение, которое он прятал глубоко внутри, когда видел ее достижение и успехи.

Сначала были только ее карие глаза, а потом… Они бежали. Поттер, Уизли и Грейнджер. За ними гнались егеря. Вдруг девушка подвернула ногу, а эти два олуха даже не заметили. Один из егерей настиг ее, схватил за щиколотки и, как животное, начал тащить на себя. От страха Гермиона даже не смогла закричать. Горло сдавило от ужаса и осознания, что будет дальше. В этот момент рукой она коснулась палочки, которая покатилась по земле при падении. Времени думать не было. Внутри вспыхнули решимость и ненависть. И тогда она сделала это, почти одними губами сказала «Авада Кедавра». Это было ее первое убийство. Картинки начали сменять друг друга. Поттер и Уизли не знали, что их подруга использует любимое заклинание ПСов против них самих. Все просто. Все, в кого посылала Аваду Грейнджер, больше никогда не открывали своих глаз. Никто не ожидал от Правильной девочки такого. Лица сменяли друг друга. Каждый раз перед тем как исчезнуть, они освещались зеленым светом. Сначала Гермиона пыталась считать, но потом поняла — бессмысленно. Когда закончилась война, на ее руках было больше крови, чем у некоторых Пожирателей. Она мучилась. Никто не знал, кроме МакГонагалл, которая выпытала у нее правду. Один взмах волшебной палочки… Тот егерь… Это изменило все, изменило ее суть.

Гермиона вытолкнула Драко из своего сознания. Он не должен видеть, как она терзает саму себя за содеянное! Малфой шарахнулся в сторону, будто его с силой ударили в грудь. Дыхание сбилось, а он сам казался очень уставшим. Гриффиндорка глубоко вздохнула, а потом убрала волосы с лица и вытерла засыхающие слезы. Все. Это была разовая акция проявления эмоций. Теперь ей придется ждать еще несколько лет…

— Теперь ты знаешь, что так сильно изменило грязнокровку.

========== Глава 12 ==========

Драко стоял в нескольких шагах от девушки и пытался отдышаться. Казалось, что-то встало в горле и мешало воздуху проникать в легкие. Вот почему она так изменилась… Он по себе знал, что после того, как применяешь убивающие заклятья пути назад нет.

Гермиона стояла и выжидающе молчала, наблюдая за его реакцией. Наверное, за последний месяц она видела на его лице, даже скорее в глазах — на лице всегда была холодная маска или наглая ухмылка — больше эмоций, чем за все годы до этого. Сейчас, например Малфой шокировано смотрел на нее, а потом… Его лицо изменилось, расслабились все мышцы, кожа разгладилась, а он выпрямился, расправил плечи и одернул пиджак. А потом случилось то, чего она ожидала меньше всего — он усмехнулся, но без тени злобы или превосходства. Гриффиндорка была даже удивлена. Малфой не боялся ее, не презирал. Ничего. Будто убийство человека — обычное дело.

— Знаешь, Гермиона, — протянул слизеринец, а она опять вздрогнула, когда он назвал ее по имени, — я не умею жалеть людей, но вот, что я скажу тебе… Они это заслужили. Это война: убей или умри. Исчезают все границы. Ты сделала все, чтобы выжить, — хмыкнул он, не переставая улыбаться краем губ.