Фыркнув, Гермиона затушила сигарету в пепельнице на подоконнике кабинета Министра магии. Прошел месяц, а она все об этом думала. Цеплялась за прошлое, боясь посмотреть вперед. Ведь никто не знает, что там, даже она. Рон, милый, глупый Рон был ее привычкой, спасавшей от реальности…

— Вы поедете в Хогвартс, — наконец заговорил Кингсли.

Голос Министра магии походил на скрежет гвоздя по стеклу, но в то же время чувствовалась та непреклонная сила. Выбора девушке не дадут, но и она так просто не сдастся. Будет бороться до последнего.

— Нет, — Гермиона уверенно посмотрела ему в глаза. — Я не буду преподавать в Хогвартсе. Ни за что. Я не оставлю Министерство, — упрямо повторяла девушка.

— Мисс Грейнджер, неужели вы считаете, что это вопрос требующий обсуждения, — усмехнулся мужчина. — Вы едете.

— Но как же все это?! Люди узнают, что я чистокровная! — она сама не верила, что отчаялась, узнав о своем происхождении. Всю жизнь быть грязнокровкой, а потом узнать…

— Ее нужно принять в род, — вдруг сказала Минерва. — Бруствер, она должна занять свое место в семейном древе.

Выбора Гермионе и правда не дали. Единственное, что ей было позволено — фыркнуть и снова закурить, осыпая их проклятиями в своей фантазии. Выбор — прекрасная мечта, иллюзорное чувство. А реальность? Выбора нет. Или подчинись, или слети с шахматной доски чужой игры. На твоё место сразу поставят кого-нибудь другого. Более сговорчивого и податливого. Все, что оставалось гриффиндорке — ждать и набираться сил, пешкой идти вперёд, чтобы потом обернуться ферзем, но пока… У неё не было ни власти, ни влияния, чтобы изменить что-либо.

Две недели прошли как в тумане. Гермионе казалось, что это не она проживает все события, а кто-то другой. Пытаясь вспомнить происходившее, она будто терялась. Ее приняли в род. Такое необычное чувство, покалывание в кончиках пальцев и… сила. Она медленно растекается по венам. Чувство уверенности и превосходства. Видимо поэтому все чистокровные так заносчивы. Они рождаются и живут с этим чувством, которое не оставляет их ни днем, ни ночью. Оказалось, что у Сейвэндов огромное состояние — какая неожиданность — которое теперь всецело принадлежало Гермионе. В родовое поместье она так и не решилась зайти. Единственное, что девушка сделала, когда Кингсли объявил, что всю неделю до Хогвартса она может отдыхать, Грейнджер наконец-то прошлась по магазинам. Это было странно, ведь она редко выбиралась куда-то кроме работы, но принесло это какое-то странное чувство удовлетворения. Она давно хотела обновить свой гардероб, но руки все никак не доходили, а теперь… Гриффиндорка успокоила себя мыслью, что раз не осталось ничего, что связывало бы ее с прошлым, пора кардинально менять свое будущее.

Она устала притворяться, что все еще является той доброй девочкой с львиного факультета. Это уже слишком устаревшая информация. Началось все с одного взмаха волшебной палочки… Гермиона остановилась посередине Косого переулка. Заманчивая мысль не покидала ее на протяжении нескольких минут, а потом и вовсе победила. Грейнджер уверенно вошла в парикмахерскую. Желание клиента закон? Тогда действуйте!

— Что хотите поменять, мисс Грейнджер? — учтиво спросила молодая ведьма. Ну конечно, Замминистра магии и героиню войны узнали в лицо.

— Мне ужасно надоели мои непослушные волосы, — честно призналась девушка, садясь в кресло. — Что можете предложить?

— Ну, у вас отличные волосы, — задумчиво протянула блондинка, расчесывая локоны Гермионы своими пальцами. — Можно сделать их чуть короче и выпрямить.

— Выпрямить, — как эхо, повторила брюнетка. — Насколько долгим будет эффект?

— Пока вы сами не захотите вернуть все обратно, — лучезарно улыбнулась парикмахерша. — Я дам вам специальную мазь. Если надоест, просто нанесите ее перед сном на влажные волосы, — мило улыбнулась она, смотря на клиентку в зеркале.

— Отлично.

Через два часа Гермиона снова оказалась на улице. Впервые за долгое время на ее лице была улыбка. Теперь каштановые волосы были ниже плеч сантиметров на десять, а от непослушных кудрей не осталось и следа. Густые и прямые ленты переливались в лучах солнца, отливая золотым. Девушка посмотрела на солнце. Наконец-то оно не так сильно слепило глаза и даже немного радовало. Вокруг бегали стайки детей и родителей. Все готовились к учебному году в Хогвартсе. Они еще даже не представляют, кто будет вести у них ЗОТИ.

Усмехнувшись, Грейнджер пошла дальше, когда увидела клетки с совами. Иголка тоски кольнула сердце. Живоглот умер год назад. Пушистый рыжий кот просто уснул и не проснулся, но она опять не заплакала. Даже тогда. Было такое ощущение, что все слёзы, что были отпущены ей, уже выплаканы за время войны. Смешно. Как бы она не хотела, не могла выдавить из себя ни слезинки, только истеричный смех. В этот момент на глаза Гермионе попалась большая черная птица. Ее удивительные крылья отливали синевой, аккуратная мордочка с острым клювом и внимательный цепкий взгляд янтарных глаз. Именно на эту птицу и пал выбор гриффиндорки.

В книжном магазине она провела еще около часа. Всегда восхищавшаяся древними фолиантами Гермиона не могла оторвать глаз от сотен тысяч корешков. Она бродила по магазину, проводя пальцами по шершавой коже переплетов, любуясь золотыми оттисками названий. Наконец Грейнджер выбрала пару книг, перьев и еще несколько мелочей и заплатив вышла на улицу. Даже настроение, кажется, начинало подниматься, что было совершенно ей несвойственно последние несколько лет. Возможно, это решение, принятое за нее, не такое уж и плохое? В конце концов, Хогвартс всегда принимал ее с распростертыми объятиями. Может, и в этот раз все кончится не так плохо?

========== Глава 4 ==========

Драко сидел в одиночестве. Пейзаж за окном медленно утекал куда-то за горизонт. Солнце кокетливо пряталось за пушистыми облаками, а травинки приветливо подрагивали от ветра, но юношу все это не интересовало. Он смотрел в пустоту, прокручивая в голове все события этого месяца. Малфой пытался смириться с мыслью о том, что теперь он будет преподавать в Хогвартсе. Мерлин, как он до этого докатился?! Тяжело вздохнув, слизеринец прислонился к холодному стеклу окна вагона Хогвартс-экспресса и прикрыл глаза. Усталость последних дней давала о себе знать. Успокаивало лишь то, что у него будет коллега. Драко надеялся, что это какой-нибудь молчаливый Пуффендуец, который не доставит лишних хлопот. По коридору проходила милая старушка с тележкой сладостей. На секунду она повернула голову, а увидев блондина, удивленно распахнула глаза. Слизеринец попытался просто не обращать на это внимания. Все будут коситься на него… И что? Ему не привыкать!

Малфой сам не заметил, как уснул. Сначала не было ничего. Пустота, непроглядная тьма, но потом из этой черноты к нему вышли два силуэта. Мужчина и женщина. Приглядевшись, Драко узнал в них родителей. Мама с грустью и какой-то болью в глазах смотрела на него, а отец кривил губы в презрительной усмешке. Люциус говорил и говорил. Кричал, что Драко плохой сын, что он слабак, трус и предатель…

Парень резко проснулся, оторвав голову от холодного стекла. Все тело затекло, а на лбу выступил холодный пот. Покачав головой, молодой человек постарался выбросить эти мысли из головы. Просто сон, очередной кошмар…

Поезд остановился, заскрипев тормозами. Слизеринец поморщился от неприятного звука, а потом фыркнул. За дверью купе слышны были восторженные голоса детей. Ну конечно, прекрасный любимый Хогвартс! Малфой усмехнулся и трансгрессировал к барьеру. Минуту он стоял и осматривал замок со стороны, засунув руки в карманы. А они отлично постарались. Здание было как новенькое. Лишь в некоторых местах было видно, что камень сильно моложе своих соседей. Так слишком светлыми были некоторые башни, куски стен… Перед глазами встала страшная картина: Хогвартс в огне, поле для квиддича полыхает, крики боли, стоны, обрушивающиеся стены, грохот, зеленые лучи Авады, тела погибших и кровь. Все в крови. Драко вздрогнул, не то от пронизывающего ветра, не то от жутких воспоминаний войны. Выругавшись, блондин двинулся в сторону ворот. Старуха должна уже быть там…