— Какой в этом смысл, если я ничего не могу исправить?

— Не живи прошлым, Сев, — покачала головой женщина. — Живи сейчас и борись за тех, кого еще можно спасти. Только это имеет значение.

— То есть я могу вернуться туда?

— В Визжащую хижину? Думаю, да, но тогда вернется и все остальное. Готов ли ты снова испытать ту боль?

Снейп вновь посмотрел в сторону, где должен был находиться Паучий тупик. Домов видно не было, горизонт сливался с небом, но Северус знал, что там, не ожидая беды, под чарами Фиделиуса его ждала женщина, которая действительно целовала его руки. С ней его не связывали ни вина, ни обида, ни даже любовь — ведь он любил только Лили, причем почти на восемнадцать лет дольше Джеймса — но если он умрет, Аврора останется без защиты и даже не будет этого знать. Удастся ли ей спастись, или Беллатриса, в случае падения Темного Лорда, застигнет ее врасплох? А если Темный Лорд победит и углядит в сознании Поттера его предательство?

Нет, умирать сейчас было нельзя. Ее не защитит никто, кроме него, хотя и сам он, скорее всего, сможет лишь предупредить, но так появится хотя бы шанс!

— Я совершил большую ошибку, — проговорил Снейп. — Я должен вернуться туда хотя бы на несколько минут. Мне надо предупредить кое-кого о неминуемой опасности, а потом я вернусь к тебе.

— Хорошо, но разве кто-то ограничивает тебя во времени? — мягко спросила Лили.

Черты ее и без того расплывчатого лица стали таять. Все обернулось тьмой, а во рту появился металлический привкус крови. Снейп глухо закашлялся, и первое же движение кадыка принесло новый разряд нестерпимой боли. Он все ещё лежал на полу Визжащей хижины в луже собственной крови, и, судя по темноте, кто-то опустил его веки. Выбраться или даже доползти до выхода он бы не смог. Сил не хватало даже открыть глаза, но все, чего он хотел — это оказаться прямо сейчас, пока ещё бьётся сердце, на пороге отчего дома в Паучьем тупике.

Снейп не думал о том, возможно ли это — шанс все равно был только один. Ледяными пальцами он с трудом сжал волшебную палочку, благо она лежала там же, под ладонью, и через мгновение исчез.

***

Август 1998 года, где-то на юге Европы.

«Висельник» — пронеслось в голове у загорелого мальчишки лет десяти в черных плавках. Выбравшись с каменистого берега на дорогу к маяку, он ещё раз опасливо глянул на притаившегося в тени низкого кустарника незнакомца, а затем крепко прижал к себе ведерко с крабами и припустился прочь.

Читать сознание людей, думающих на незнакомом языке, оказалось сложнее, чем Северус ожидал, но за неполных три месяца он освоился и с этим. Тем более с маглами легилименция выходила легче. А мест, где селились волшебники, Снейп сторонился.

Проводив мальчишку взглядом, он отвернулся к морю и невольно прикоснулся к кривым шрамам на шее. Ему всегда было глубоко плевать на собственную внешность, но, видимо, накладывать маскирующие чары все-таки стоило. Носить по такой погоде шарф или одежду с высоким воротом было самоубийству подобно.

Жара изводила Снейпа. В Лондоне бывало душно, но никогда солнце не палило так нещадно. В мае, когда они спешно, при первой же возможности, бежали из Англии, здесь показалось приемлемо, и они поселились в маленькой квартирке на втором этаже старого дома на окраине небольшого рыбацкого городка. Из окна гостиной открывался вид на океан, и Северус засмотрелся на то, как огромные волны разбивались о высокий берег. Однако в июне, когда под ногами начал плавиться асфальт, Снейп пожалел о своей поспешности, но убраться из этого пекла они уже не могли. Последние месяцы беременности дались Авроре очень тяжело, и Снейп винил в этом себя.

В начале июля Синистра родила.

Девочку. Крошечную и невероятную.

Северус не мог сказать, что это событие перевернуло его жизнь, но и собрать воедино чувства не выходило. Он попросту не знал, как реагировать на появление младенца и как себя вести. На пятый день от рождения дочери Аврора, уловив его смятение, ласково сказала «Ты можешь ее поцеловать», и это ошеломило Снейпа. Он и не представлял, что ребенка, своего ребенка, можно целовать.

Однако времени на рефлексию, в любом случае, оставалось немного. Северус рассчитывал в перспективе выбраться из этой дыры, чтобы бежать ещё дальше, а значит, надо было работать.

Битва за Хогвартс, завершившаяся без него, не отпускала. Снейп не говорил об этом с Авророй, предпочитая избегать тем связанных с его прошлым, но так легко перевернуть страницу было невозможно. Возвращаясь из Лиссабона, где он под оборотным сдавал зелья местному сквибу в лавку, Северус не мог не оглядываться, ожидая слежку, хотя в Британии о нем не вспоминали. Грудь сдавливало, учащался пульс и прежде, чем вернуться домой к Авроре, он уходил к маяку.

Ночами Снейпа терзали кошмары. Он просыпался в холодном поту, чувствуя, как в шею вонзаются зубы Нагайны. Правда, последнее с рождением ребенка все-таки прекратилось, потому как спать Северус стал так мало, что перестал видеть сны. Интимной близости между ним и Авророй тоже не стало, что было ожидаемо сразу после родов, а потом… Ее это, как будто, больше не интересовало, а он на роль мужа, да и отца, никогда не смел претендовать и неприкаянно терзался, изводя себя.

Один день сменялся другим, а бессонная ночь перетекала в утро. И так, казалось, могло тянуться до бесконечности, но, однажды, вернувшись после заключения очередной сделки, Снейп застал Аврору в слезах.

Понурившись, она сидела за обеденным столом и тихо, чтобы не разбудить спавшую в другой комнате дочь, плакала. Снейп шагнул к ней, но тут взгляд его упал на лежавшую на столе газету. С титульного листа «Пророка» на него дерзко глазел Мальчик-Который-Выжил.

«Хладнокровный убийца или ангел-хранитель? Трагическая история жизни и любви Северуса Снейпа, рассказанная самим Гарри Поттером!». Фотография резко сменилась, и вместо Поттера на обложке мерзкой газетенки появился его собственный, неизвестно откуда выкопанный снимок времен учебы в Хогвартсе. «Израненное сердце! Коварное предательство! Искупление длиною в жизнь! Кому двадцать лет хранил верность Северус?». Снейп побелел, думая, что хуже ничего быть уже не может, но тут изображение снова сменилось, и перед ним появилась Лили. «Мать Гарри Поттера отказала ему, и несчастный Северус с горя принял метку Пожирателя Смерти!».

Снейпу хотелось провалиться под землю. Мальчишка выставил его на посмешище перед всем миром. Хотя чего еще стоило ожидать от отпрыска Джеймса Поттера.

— Аврора… — не своим голосом начал Снейп, не представляя, что он может ей сказать, но тут из спальни послышался плач, и, кажется, впервые, Северус был рад этим звукам.

— Извини, — бросила она и сорвалась с места, торопясь уйти.

Спрятавшись в спальне, Аврора прижала к себе дочь и, больше не сдерживаясь, заплакала. Как ни странно, но то, что Северус оказался «человеком Дамблдора», ее не сильно удивило. В общем-то, она никогда не верила в то, что он — убийца, хотя бежала с ним, считая, что в Англии его приговорят к Поцелую Дементора. Да и то, что в молодости он с ума сходил по Эванс, не стало для Авроры открытием. Ей было горько и обидно за другое, хотя умом она осознавала, что все, изложенное Ритой Скитер аж на двух разворотах, нужно делить на десять.

Через какое-то время Эстер снова уснула, выпустив изо рта сосок, но Аврора так и сидела, боясь выйти. Она тоже успокоилась и больше не плакала, но и Снейпу нужно было дать время. Аврора понимала это и не торопилась. Да и переложить ребенка в кроватку, не разбудив, у нее все равно никогда не выходило. А вместе с Северусом они справлялись хорошо.