— Второй день? То есть я весь день пролежала без сознания? — ошарашено спрашиваю я.

— Если точнее, то почти три дня. С пира прошел вон тот день, два полных и сейчас идет третий.

— Кто-то погиб за это время?

Джерри отрицательно мотает головой.

— Не-а. Все как затаились. Вообще ничего не происходило, даже распорядители не развлекались.

Я прикрываю глаза и сжимаю виски ладонями, пытаясь осознать услышанное.

— Кстати, а наш план сработал? — спрашивает Джерри. — Ну, получается, да. Лилит мертва. Ты ее убила?

— Нет, — отвечаю я. — Она поджидала меня. Мы с ней дрались, а потом она меня ударила. Лестер пришел следом и… Джерри, он все продумал. Он все это планировал с самого начала…

— О чем ты?

— О Лестере. Все эти убийства, которые он совершил на протяжении Игр, все это ради одного. Он ждет меня. Ждет меня сейчас.

— Но Лилит чуть тебя не убила, — подмечает Джерри. — Разве он допустил бы это?

— Именно, что нет. Он с помощью нее подвел меня к нужной кондиции. Сейчас я себя чувствую так же как на 74-х Играх: безумной от ярости и с дырой в черепе, от которой хочется вопить, но сил нет. Он подставил Лилит и провел меня. А что касается метода победителя, — я усмехаюсь. — Лучшее убийство Катона — бросить меня умирать. Лилит молила его помочь ей, но ему было плевать, как и Катону. Она умерла от собственной зависимости и веры.

— Я не понимаю одного, — Джерри взъерошивает волосы. — Зачем он тебя ослабил? Специально, чтобы с тобой было бороться легче?

— Нет. Помнишь, что он сказал на интервью? Что вы все говорили мне еще в тюрьме?

Джерри задумывается. Его глаза медленно расширяются, он в шоке смотрит на меня, кажется, осознав все.

— Ты — победитель.

Я киваю.

— Следующие будут не 75-е Игры, а 74-е — версия Лестера. Следующая его жертва — я. Он довел меня до такого, чтобы имитировать мой несостоявшийся бой с Катоном, когда нас должны были столкнуть вместе. Вот к чему это все, Джерри. Все ради этого момента, — я горько улыбаюсь. — Хотя, может я все придумываю.

— Нет, — твердо отвечает Третий, глядя куда-то в пол. — Нет, ты права. Пока ты была без сознания, я умирал от скуки. На следующий день после пира, я решил выйти к Рогу, просто пройтись. Я всю комнату обложил ловушками, чтобы никто не смог подобраться к тебе, кроме меня. Когда я вышел на улицу, то увидел Вильямса. Он просто бродил вокруг Рога и ничего не делал. Мне даже показалось, что он видел меня, но ему было плевать. Он просто бродил. Я пошел к Рогу ночью, а потом и на следующий день — все то же самое. Он положил тебе что-то в чемодан?

— Я не знаю. Видела, что он копошился.

— Просто, — Джерри берет мой чемодан и открывает его. — Я подумал еще, что не слишком ли много подарков для тебя одной. Ведь в моем чемодане был только один прибор, а в твоем — мазь, а еще это. — Парень достает из чемодана одежду и протягивает мне.

Красная футболка, куртка, штаны земляного цвета, кожаные невысокие сапоги — моя форма на 74-х Голодных играх. Я нервно сглатываю, проводя рукой по ткани. Конечно, это не та самая одежда, что была на Играх, но, глядя на нее, я чувствую покалывание в сердце, а голова пульсирует еще сильней.

— Вот же псих проклятый, — сухо произносит Джерри.

Я убираю одежду и пытаюсь встать. Парень тут же пытается уложить меня обратно, но я прошу его помочь мне подняться. Ноги меня едва держат.

— Мне пора.

— Куда? — тупо спрашивает Джерри.

— К нему.

— Прямо сейчас? С ума сошла? Ты едва на ногах стоишь. Нет, давай сначала ты придешь в себя, а уже потом полезешь к нему. Он тебя ждал — и еще подождет.

Как бы я не пыталась убедить Джерри, все это было бессмысленно. Наконец, мы договариваемся о том, что я пойду к Рогу ближе к ночи. За это время парень торжественно клянется поднять меня на ноги. Я чувствую сильную благодарность, но в тоже время понимаю, что это лишь плата за мою защиту. И такой подход меня больше устраивает, чем слепое благородство.

Я разминаюсь в течение пары часов. Головокружение никуда не уходит, но от этого не избавиться, лучше привыкнуть. К вечеру мое тело вновь начинает мне подчиняться, я вполне могу назвать себя боеспособной. Я прошу Джерри выйти в коридор. Оставшись одна, я переодеваюсь в новую форму. Она мне оказывается как раз. Порывшись в карманах, обнаруживаю в одном из них резинку для волос. Усмехнувшись, я снимаю повязку с головы и пытаюсь заплести волосы в прическу, как на 74-х Играх. Пару ножей я помещаю в специальные отделения, кинжал прячу за пояс, а карту Катона — в карман штанов. Когда Джерри заходит обратно, он присвистывает.

— Ого! Слушай, а ты почти не изменилась. Может, если только выросла.

— Да, во всех местах, — без шуток произношу я, проходя мимо Джерри, смеющегося в кулак, в коридор. Он выходит следом. Почти сразу гаснет свет. Небольшие аварийные лампы под потолком медленно загораются одна за одной, освещая путь дальше по коридору.

— Распорядители, вон, тоже готовятся, — говорит Джерри.

— Да.

Мы стоим друг напротив друга. Никто не произносит ни слова, но кто-то должен из нас сказать, что это — конец нашему союзу. Джерри не выдерживает первым. Он опускает голову и яростно взлохмачивает волосы.

— Ох! Неужели, это все? — спрашивает он.

— К сожалению, — безжизненно отвечаю я, но потом придаю своему голосу твердость, готовясь дать последние указания. — Джерри, послушай: если я не вернусь, если он победит, то просто прячься. Либо здесь, либо где-то еще. Пусть они сами поубивают друг друга. Не дай им найти себя, понял?

— Не дам. Заныкаюсь так, что им неделю понадобится потратить на поиски, если не больше. Хотел бы я, конечно, достать Мэг. У этой рыжей на меня какие-то странные виды.

— Нет, — почти грубо говорю я. — Она будет только этого и ждать. А если я выиграю, то… сделай так, чтобы я нашла тебя не первым.

Джерри смеется.

— Ну вот еще что! Мне самому будет стыдно, что я от тебя спрятаться не смогу. Нет, только финал — на другое не согласен.

— Ты же понимаешь, что, если я тебя встречу раньше, то все равно убью? — спрашиваю я.

— Да.

Мы вновь замолкаем. Джерри нервно смотрит по сторонам: он всегда так делает, когда планирует толкать долгую и серьезную речь. Он резко вздыхает и протягивает мне руку.

— Я рад, что был знаком с тобой, Мирта Дагер. Для меня это была большая честь. Я… Честно, тот год, что мы провели вместе в тюрьме и эти дни… В общем: ты заставила меня почувствовать, что я важен и нужен этому миру, что я не пустой звук. Я тебе благодарен и… И мне жаль, что мы расстаемся вот так.

— Мне тоже, Джерри, — я сжимаю его ладонь. — Ты стал для меня настоящим другом.

Мы стоим, глядя друг на друга, не разжимая пальцы. Наконец, я медленно освобождаю руку и направляюсь по коридору прочь от бывшего напарника.

— Удачи! — кричит мне Джерри, когда я сворачиваю за угол.

Лампы включаются с каждым моим шагом, освещая мне путь вперед и, в то же время, не давая вернуться назад. Все шло к этому и все ждали этого: дуэль Прекрасного ювелира и единственной выжившей не победительницы после Голодных игр; дуэль двух убийц, дуэль Дистрикта-1 и Дистрикта-2. Классика. Уверена, что вся страна сейчас сидит у экранов телевизоров, ожидая потрясающее шоу. И я готова им его дать.

На улице тихо. Темно хоть глаз выколи: освещены только Рог и вход в бункер. Лестера нигде не видно. Неужели он заснул или ушел? Но едва я делаю несколько шагов в сторону Рога, как слышу оттуда звук, похожий на удар стального клинка о железо. Вильямс выходит из-за контейнера и идет вдоль него, мерно постукивая моим кинжалом, который я потеряла в битве с Лилит о его стену. Я сжимаю зубы и исподлобья смотрю на него. Мужчина останавливается напротив меня. Впервые за все время знакомства с ним, я вижу его искреннюю улыбку.

— Ну что, дождался меня? — кричу ему я. Улыбка Лестера становится шире, он галантно кланяется мне. Я едва сдерживаюсь, чтобы не отправить в него один из двух оставшихся ножей, но сдерживаюсь: нужно накрутить как можно рейтингов, пусть все, кто смотрит Голодные игры, навсегда запомнят нашу дуэль. — Ты у меня кое-что забрал. Я пришла это вернуть.