— Ты сидишь здесь с шестнадцати лет?

— Ага. Мы, кстати, с тобой коллеги. Я тоже в Голодных играх участвовал. Точнее, должен был.

— У вас объявился доброволец?

— Не-а, какой там. У нас в Третьем так не принято. Нет, мое имя вытянули на Жатве, так что мне пришлось ехать… Только вот на въезде в Капитолий я сбежал.

— Как сбежал?

— Да просто. Оглушил миротворца, забрал у него кое-какие причиндалы, еще кое-что с поезда вытащил. Взломал дверь и спрыгнул прямо в воду. Повезло, а то думал на асфальт приземлюсь.

— А дальше что? — я отодвигаю пустой поднос и наклоняюсь поближе к нему. Джерри делает большой глоток из стакана, закашливается. Я терпеливо жду, когда его отпустит.

— А дальше поплыл к земле. Меня же не сразу потеряли. Я быстренько спрятался в каком-то квартале. А потом подумал, что если меня найдут, то сто процентов отправят на Игры. А я немного, ну… глуповат по жизни. Да ты, наверное, сама заметила. Так вот, я почему-то тогда решил, что если совершу какое-нибудь преступление, то меня ни в какие Игры не пустят. Ну я и смастерил, что называется, «из говна и палок» небольшую бомбочку. Хотел взорвать машину. Иду такой, смотрю, дом впереди, подумал, что склад. А там еще рядом газовая цистерна была. Я туда бомбу и заложил. Бум! — Джерри вскидывает руки. — Взрыв был слышен, наверное, далеко-далеко. А потом я увидел, как из горящего здания выбегают дети… В общем, я случайно взорвал детский дом.

Улыбка медленно сходит с моих губ, а сердце немного кольнуло. Я никогда не испытывала теплых чувств к приюту, но мысль о том, что несчастные дети могли вот так вот просто сгореть заживо или быть раздавленными обломками, меня задевает.

— Что-то не так? — боязливо спрашивает Джерри, заметив мою реакцию.

— Все нормально. Просто я сама из детского дома.

Джерри моментально бледнеет.

— Ой… вот я дурак…

— Все хорошо. Наш бы ты приют вряд ли взорвал, — я ободряюще улыбаюсь. — Что дальше-то было?

— А… так вот. Я деру дал с перепугу, а когда бежал, попал под машину — она меня на полном ходу сбила. Очнулся, чувствую, что не чувствую ног. Оказывается, одну ногу я сломал вообще жестко. Ну, меня, естественно, опознали — не похож же на капитолийцев. В общем, они ломали голову, что со мной делать, и в итоге решили в тюрьму посадить. Впаяли мне кучу статей, хорошо хоть предательство вычеркнули. Но путь сюда мне был заказан. А на Игры прислали другого парня по-быстрому. А нога вот у меня толком и не прошла. Ну как, она заросла криво, поэтому хожу я очень смешно.

— Интересная история, — говорю я. — А чем ты здесь занимаешься?

— Я работаю в цеху. Почти начальником являюсь. Вот, например, броню для летучих крепостей я создал, — Джерри гордо вскидывает подбородок. — Нас-то из Третьего дистрикта совсем немного. У меня вот номер 3-21 всего лишь. А так, всего нас здесь содержится девятнадцать человек, а в нашем отряде я так вообще единственный. Не с кем вот поговорить даже, все гонят.

— Ты, наверное, за тринадцать лет на многое здесь насмотрелся? — спрашиваю я, потягивая морс.

— О да. Но знаешь, тут не так плохо, как все на свободе думают. Если вести себя по правилам и не подставляться. Кормят весьма прилично, — с этими словами он берет тарелку и слизывает оставшуюся картошку.

Я собираюсь задать еще несколько вопросов, как вижу, что к нашему столу идет Лестер Вильямс.

— Что такое? — спрашивает Джерри, и в этот момент рядом с ним оказывается Ювелир. — Что… Ой! — парень чуть не роняет тарелку. Затем быстро складывает посуду на поднос, перед этим успев пролить морс, и быстро уходит.

Лестер занимает его место. Он кладет руки на стол, сложив ладони в замок. Я молча смотрю на него, не зная, что сказать и что сделать. Но мгновение спустя до меня доходит, что скорее всего, он ждет, когда я поблагодарю его за помощь с Брукс и ее шайкой.

— А, да… Спасибо, что помог разобраться с Брукс. Помощь была весьма кстати.

Мужчина едва заметно улыбается. Затем он переводит взгляд куда-то на стол и оживляется. Показывает пальцами на свою левую руку, затем на мою. Я в недоумении смотрю на него.

— Что…

— Он хочет посмотреть на браслет, — к нам подсаживается блондинка-переводчица.

— А… да пожалуйста, — застежка очень мелка и сразу снять с руки украшение у меня не получается. Лестер тянется ко мне рукой и вопросительно смотрит. Я протягиваю ему руку, позволяя снять браслет. Делает он это с легкостью, а я замечаю, что у него очень красивые пальцы с небольшими мозолями. Действительно, ювелир.

Лестер крутит браслет в руке, рассматривает его под разными углами. Затем что-то показывает блондинке, она кивает и отвечает ему языком жестов, затем поясняет мне:

— Очень качественная работа… Фирма-производитель весьма известна в Дистрикте-1. Недешевое украшение.

— Да, это подарок, — без подробностей говорю я.

Первые еще о чем-то общаются. Понимаю, что блондинка тоже работает здесь ювелиром. Интересно, что она такое совершила, что оказалась здесь. Внешне она очень похожа на Кашмиру, такое ощущение, что все женщины из Дистрикта-1 на одно лицо. Волосы у нее пышные, волнистые, доходят до середины спины. Глаза голубые, губы тонкие и на верхней есть небольшой шрам, как от ожога. Я не берусь определить ее возраст.

— Как интересно, на нем есть гравировка, — говорит она.

— Разве? Я смотрела, ничего не видела.

Лестер улыбается и на жестах, что-то вещает. Блондинка через фразу передает мне «сказанное»:

— Она на внутренней стороне браслета… Это скрытая гравировка… Проявляется при определенных условиях… В данном случае, это влага… Пот или вода.

— Я этого не знала, — честно говорю я. — А можно как-то проверить это?

Мужчина что-то показывает женщине, и та встает из-за стола и уходит в сторону раздачи. Возвращается с кружкой воды. Лестер вопросительно смотрит на меня, держа браслет над водой. Я киваю, и он полностью опускает его в воду. Через полминуты достает и протягивает мне. Я смотрю на внутреннюю сторону: там действительно что-то появилось. Подношу браслет ближе к глазам: на каждом звене вырисовывается по букве. «Моей Мирте» читаю я. Эта фраза словно маленький осколок застревает в моем сердце.

Знал ли Катон, когда покупал его, что все будет так? И ведь он не просто его купил: гравировку наверняка сделали по заказу. Что тогда он вкладывал в эту фразу? Может, та симпатия, которая промелькнула между нами ради камер на Играх, была настоящей? Реальность снова давит на меня: пора перестать жить иллюзией, я в тюрьме. И пусть самый страшный убийца за всю историю Панема сейчас мне почти как друг, не стоит забывать о других. О том же Хоторне из Двенадцатого, да даже об Анхеле. Он сказал, что его преступление схоже с моим, но никто от его рук не погиб. Что же это тогда?

— Думаю, нам стоит представиться, — голос блондинки отрывает меня от раздумий. — Меня зовут Лилит Хэлл, Дистрикт-1, тюремный номер 1-126. А это Лестер Вильямс. Тоже из Дистрикта-1, номер — 1-94.

— Мирта Дагер, — быстро произношу я до того, как она скажет «я знаю». — Дистрикт-2, номер 2-136.

— Приятно познакомиться, — кивает Лилит, но по ее голосу, кажется, что не совсем. — Лестер, пойдем?

Тот показывает ей идти, а сам остается сидеть. Лилит мешкает, но Лестер бросает на нее недовольный взгляд, и та вынуждена подчиниться. Я пытаюсь застегнуть браслет, но сделать это еще сложней, чем снять.

Лестер вызывается мне помочь

— Спасибо, — говорю я, когда браслет оказывается на моей руке. Но тут Лестер перехватывает мою ладонь. Осторожно, будто прикасается к чему-то горячему, он проводит своими слегка мозолистыми пальцами по моим. При этом его лицо приобретает какое-то странное выражение. Будто он впервые видит что-то неимоверно ценное и дорогое. Я аккуратно высвобождаю свою ладонь. Мужчина несколько раз моргает и, кивнув мне, покидает стол. Я озадаченно рассматриваю свою руку, надеясь понять, что его так заинтересовало. Не найдя ответ, отношу поднос и иду к своему отряду, который стоит у стены в ожидании миротворцев.