А то, что я банально беспокоюсь, вам в голову не пришло? Мысль вызвала разве что усмешку. Хуан и сам в последнюю очередь предположил бы такое.

— Дон…

— Рубен.

— Как трогательно.

— Я бы сказал, его не жалко, — отмахнулся Рокэ. — И здесь на верфях как минимум три Рубена, я не выделяюсь.

«На верфях», с ума сойти! Скажите ещё, что научились лазать по мачтам, и можно смело падать в обморок.

— И всё-таки, вы не… — Вы не. Задрав голову и прищурившись на солнце, Хуан разглядел, как его неповторимый господин лезет как раз туда. Выше и выше. Не очень проворно, но уверенно — явно не в первый раз.

Пришлось дожидаться на причале. Свесив ноги с моста и облокотившись на шаткое деревянное перильце, Хуан задумчиво смотрел в воду, не забывая иногда проверять, не сломал ли Рокэ шею. Вроде нет… С него станется сломать и не заметить, так что надо озираться почаще.

Про Аликанте говорили, что город черпает жизнь из моря, стоит на море и этим же морем прекрасен и богат. Рыбаки, торговцы, все здесь, как на ладони — жизнь кипит и булькает в солёной воде, не прерываясь ни на минуту. Неудивительно, что герцога это захватило… Хуже было то, что Рокэ предпочитал доводить дела до конца, если не до совершенства. Они и так задержались не на один месяц, но так было положено, а теперь господину приспичило строить корабли.

Похоже, новоявленного Рубена уже знал и обожал весь порт. Ещё бы, свалился из ниоткуда и помогает, хотя с какой целью — непонятно. Другими словами, слишком понятно, чтобы говорить.

— Если ты решил, что я с ними уплыву, не спеши кидаться в воду — я не уплыву, — возвестил господин как раз в тот момент, когда Хуан потерял его из вида, и опустился рядом.

Снова мимо. А ведь, казалось бы, нашёл какую-то логику…

— Тогда зачем?

— Зачем что? — уточнил Рокэ, вертя в пальцах какую-то ракушку. Мозоли на непривычных для такой работы ладонях его не смущали, а может, вообще радовали, не разберёшь.

— Да что угодно! Зачем, например, вам было прилаживать вон ту доску?

— Чтобы построить корабль, а корабли строят, чтобы на них ходить. Да-да, это работа не на один месяц, — отмахнулся он, — вот и самое время вернуться домой и страдать, разве ты не за этим пришёл?

— Что ж, если убегать, так лучше в море, — пробормотал Хуан.

— Убегать? — и тут же пожалел об этом, потому что как бы Рокэ ни носился по городским улицам и прибрежным холмикам, он оставался наследником герцога. Интонацией едва не пригвоздило к морскому дну. — Тут ты ошибаешься. От меня только этого и ждут, значит, не дождутся.

— Но дома вам не жить.

— Нет, мне ЖИТЬ, и именно поэтому я вернусь сюда. Идём, — и он поднялся так же стремительно, как прервал разговор, возобновлённый, впрочем, уже в дороге: — Побег подразумевает либо решительную и бесповоротную трусость, либо какую-то другую цель, лучше той, которую тебе готовили. Я не собираюсь гнаться за свободой, всё равно её не существует…

— И что же вы хотите делать дальше? — вопрос свободы немного задел бывшего раба, ровно настолько, чтобы забыть — о своих планах юный герцог не распространяется. А тот возьми да ответь, в очередной раз сбив с толку:

— Служить Его Величеству, конечно же. У нас неплохой флот, и он станет ещё сильнее. Пехота — это скучно, дипломатия — противно… В бедных семьях донашивают одежду за старшими братьями, так вот я не собираюсь донашивать их судьбы.

Позже выяснилось, что некий капитан Альмейда обещал взять его с собой в летний рейд и всему научить; ещё позже — что капитан Альмейда прекрасно знал, кого затащил в матросы, но ни возражать, ни выдавать не стал. Хуан прикидывал, какова вероятность того, что он и сам окажется на борту. Рабов чаще всего переправляли именно так, однако морозящих кровь воспоминаний у него не осталось: судна как судна, вёсла как вёсла. Опыт у него есть, сил хватает…

Но надо ли? Если да, то зачем? Закрыв глаза, он видел не пустоту и одиночество, а устремлённый в бесконечное синее море бесконечный синий взгляд. Словно последняя деталька часового механизма встала на своё место, и начался новый отсчёт. Морю не хватало Рокэ, Рокэ не хватало моря, да он сам — море, то безумный шторм, то угнетающий штиль, то игривая прибрежная волна.

— Я пойду с вами, — просто сказал Хуан. — Только пообещайте, что не свернёте шею.

— Над этим я подумаю, — рассмеялся Рокэ и пришпорил коня.

***

1567

Они вернулись домой, хотя ощущения дома не было. Куда свободнее в пути или в том же порту, можно дышать полной грудью и жить моментом, не просчитывая десять-двадцать шагов вперёд перед каждым словом и действием. Госпожа герцогиня чувствовала себя неважно, и Тереса чаще проводила время с ней, а не на кухне; половина её обязанностей легла на плечи Хуана, и это было не тяжело, но немного скучно. Он всё чаще ловил себя на мысли, что с доном Рокэ веселее, чем…

Веселее? Ну нет. Скорее уж интереснее. Чем чёрт не шутит, никогда не предугадать, что сделает или скажет господин в следующую минуту.

Будем откровенны — сложно, страшно и непонятно, но оно стоило того.

Пошаговое осознание, что он практически связал свою жизнь с этим человеком, не пугало и не отталкивало: Хуан без особого сопротивления принял её как должное, потому что, как однажды сказала Тереса, либо полюбишь, либо возненавидишь. Либо отталкиваешь, либо принимаешь полностью, со всеми подводными камнями и острыми углами. Что ж, так вышло — значит, будет так, и если сеньор не передумает, впереди — скорое лето и новёхонький корабль капитана Альмейды.

В этот раз он застал наследника сидящим на столе с письмом в руке. Через час намечался ужин, обещавший пройти спокойно, потому что господин герцог отправился к королю; Хуан бесшумно забрал требующий починки костюм, мельком глянув на Рокэ. Фразу «о счастье не говорят» он явно воспринимал более чем буквально, потому что о наваррских письмах говорило разве что выражение лица — чуть более мягкое и рассеянное. Но никак не каменная маска со стеклянными глазами…

— Сеньор?

— Ужинать рано. — Нет, глаза не застыли, они перечитывают строчки, но всё равно выглядят неживыми. — Что-то ещё?

Ничего, просто вы увидели призрака. Хуан был приучен не переспрашивать дважды и до герцогского дома, здесь его натаскали ещё лучше, но отчего-то хотелось ломать правила и спрашивать, когда нельзя.

— Тереса… то есть, госпожа герцогиня спрашивала, когда вы в следующей раз отправитесь на границу. Хотела что-то передать.

— Наверное, никогда, — равнодушно отозвался Рокэ, бросив письмо на столе и куда-то девшись. Он не явился ни к ужину, ни к завтраку, и, хотя все прекрасно знали, что наследник в саду с гитарой и вином, никто не переспрашивал и не искал.

По-французски Хуан не читал, но бумага оказалась исписана по-испански и как будто в спешке. Так брошена на столе, словно никому больше не нужна… Подойдя, он успел прочесть две первые строки — «приветствую» и «тебе лучше не возвращаться», потом осторожно свернул лист и накрыл чернильницей, чтобы не сдуло ветром.

Эту песню он слышал в городе, пару раз — в битком набитом людьми трактире; возможно, Рокэ её уже пел, но сегодня вечером в саду надрывалась струна.

No quiero volver a las ilusiones,

Son como espejismos que hacen que te vea como quiero yo,

Y la realidad no es así…

***

— Нас больше ничто не держит. Отец считает, что я не выдержу и скоро вернусь, только я намерен вернуться к королю, а не к нему… Через несколько дней будем на месте. — Рокэ покосился на сумку с вещами, перекинутую через лошадиный круп: — Как отъедем, продашь кому-нибудь.

— Зачем продавать?

— Вестимо, затем, чтобы получить деньги, Хуан.

— На корабле не нужны деньги, — или нужны, но ему не пригождались, даже когда были.

— Так ты всё-таки идёшь? — юный герцог прохладно и недоверчиво поднял бровь, раньше этой привычки не было. — В последний раз предлагаю остаться на суше. Больше не зависеть от Алва, от любых дворян. Дом построить, счастливо жениться…