Английских пиратов было немного жаль. Видимо, это не самая сильная эскадра, которую просто послали чуточку пограбить, и ребята нарвались на настоящих морских чудовищ. Их явно не предупреждали, что испанской короне поднадоело терпеть стабильные грабежи на морских маршрутах, так что неожиданность вышла двойная. Но это не мешало виконту пырять ножом и неудобной шпагой всех, кто лез на корабль или, что хуже, на него.

Вдохновение пришло не вовремя, но оно пришло, и надо было как-то с этим жить.

— «Как страшно враз отринуть всё былое», — забормотал Марсель, отбиваясь от очередного наглого бородача. Тот удивился и, кажется, хотел дослушать. Виконт не стал лишать парня удовольствия и вежливо продолжил: — «И оказаться неизвестно где».

Хватит с тебя, красавец! Дуй-ка обратно в свою Англию. Или сразу на небеса. Потому что нечего морским грабежом промышлять, лучше бы ты пошёл торговать какими-нибудь сырами. Марсель поймал себя на том, что восхищается, как ловко они это провернули: «Сан-Октавия» всего лишь защищается, и никому в голову не придёт, что это они поджидали горе-пиратов! Бедняга сэр Фрэнсис Дрейк, его здесь лично нет, но что ж, товарищ явно пострадает, когда узнает об этом провале.

Испанцы впечатляли, хотя казалось бы — куда ещё им впечатлять. С Валме хватило эпизода, когда Хуан стремительно зарезал нервного аборигена, оказывается, так умели все. И даже круче. Обороняя себя и краешек «Сан-Октавии», Марсель старался не отвлекаться на других, но не выходило. В голову лезли уроки фехтования и вдолбленные в голову национальные особенности оного. Сегодня он увидел своими глазами, что испанцы действительно дерутся как черти или демоны — оружия столько, что его держат в зубах не для красоты, а для удобства, отбили одну шпагу — держите вторую, шпаги нет — бери кинжал, благо их достаточно в карманах и рукавах. Тут и там блестели на солнышке лезвия эспад и абордажных шпаг с простыми, но внушительными рукоятями. Кажется, у Рокэ на эфесе был какой-то узор, но ему положено. Надо при случае рассмотреть.

Сочинять и драться одновременно было весело, но тут на Марселя свалились аж трое. Возмутившись такой наглости, виконт издал что-то воинственное и метнулся в сторону; его хватило лишь на то, чтобы отпихнуть одного и надрезать второго, а третий воспользовался случаем, скотина эдакая, и попал. Левое плечо обожгло холодной сталью, и если бы не удивление, Валме бы, наверное, испугался или разозлился. Было неожиданно, поэтому он слегка замедлился, чувствуя, что боль несколько сковывает движения, а потом всё-таки доиграл партию до конца — не зря он тут канат у борта бросил! Товарищ был вежливо пропущен на «Сан-Октавию», и прямо там он споткнулся. Пока вставал, подоспел Пако, а остальные уже куда-то смылись…

— Что вы здесь делаете? — из немного померкшего водоворота бликов и движений показалось лицо. Хуан! Почему старпом не с капитаном? Марсель молча кивнул на уложенные штабелями английские трупы и понял, что улыбается во весь рот. — Возвращайтесь на борт, месье виконт. Это всё…

А крови что-то много, это неправильно, это не нравится… Марсель пообещал себе удивляться потом — старпом Суавес без лишних комментариев подхватил его под другую руку и помог перебраться на родную палубу. Вот почему крови лучше не течь! Палубу-то потом кто оттирать будет? Явно не Фрэнсис Дрейк.

— Как-то быстро, — поделился наблюдением Валме. Показалось со страху, что он опять обращается к мачте, но мачта обернулась и ответила:

— А чего тянуть? Вообще их так мало было, дон капитан один бы всех раскидал, ну мы уж так, ради приличия…

Это его быстро накрыло, уже мачты разговаривают. Немного посидев на украденном сундуке и оттерев кровь с кинжала, Марсель убедился, что перестал путать мачты с людьми, и недовольно посмотрел на свою руку. Левая, отвалится — не страшно, хотя лучше бы кровь остановить. Вокруг переговаривались:

— Там кто-нибудь в живых остался?

— Конечно. Гребцы и вроде бы вперёдсмотрящий… Дон капитан велел ему плыть домой и докладывать, что они тут видели…

— Пусть запоминает получше, чтобы в следующий раз таких удивлённых рож не корчили!

И в самом деле, пусть возвращается. Как же враги иначе узнают, что они на море не такие уж и главные? Жаль, конечно, плыть ещё далеко и долго, но зато какой будет эффект! Подивившись собственной кровожадности, Марсель занялся жгутом, пытаясь состряпать его из пояса. Одной рукой выходило не очень.

— Потери?

— Нет.

— Раненые?

— Трое.

Диалог в лучших традициях Рокэ и Хуана, собственно, это были как раз они. Чтобы не выслушивать укоры опытных абордажников, Марсель перешёл в нападение первым и совершенно искренне заявил:

— А мне понравилось! В следующий раз в трюм не полезу, так и знайте.

— О да, вы недвусмысленно дали это понять, — заверил его дон капитан, присаживаясь рядом на бочку и отбирая недоделанный жгут. Было бы глупо спрашивать, чья кровь на Алве, определённо английская.

— Вы представляете, — заболтал виконт, заинтересованно разглядывая рану на плече, — они аж втроём попёрли, можно подумать, я такой страшный. А я их не пустил. Правда, потом немножечко пустил, но недалеко…

— Прелесть. Вообще-то вы ранены, Марсель…

— Это тоже весело, — убедил он посмеивающегося капитана и, сочтя свой гражданский долг исполненным, с чистой совестью отключился.

***

Если виконту не изменяла память, в последний раз он бредил в юношестве, когда самым глупым образом простудился под дождём и схлопотал сильный жар. В этот раз было веселее, с одной стороны, потому что насыщенное новыми впечатлениями сознание выдавало такие картинки, что и во сне не увидишь. С другой стороны — не очень приятно, и рука таки отваливается, ну да чёрт с ней, с рукой… Марселю очень хотелось досмотреть абсурдный полусон, в котором он снова спёр у Рокэ шляпу, а та превратилась в медузу, он бросил медузу в сторону, а в сундуке с сокровищами пиратов оказался папенька.

— …всегда ваш любящий сын Марсель, — услышал он свой голос и проснулся окончательно. — Господи, ну и привидится. Я что, умер?

— Вашему отцу можно только позавидовать. Любящий сын Марсель пишет письма с того света, — повернув тяжёлую, но уже ясную голову набок, Валме разглядел дона капитана за письменным столом. Кажется, виконт опять оказался в капитанской каюте. Приятненько. — Очнулись?

— Вполне… Скажите сразу, половину руки оттяпали или всю?

— Не буду скромничать, если бы вы потеряли хоть палец, я бы зарёкся лечить людей, — туманно отозвался Рокэ. — Всё на месте, можете убедиться.

Марсель не без опаски перевёл взгляд на левую руку. Целая. Повязка чуть намокла от крови, но по сравнению с тем, что он запомнил, это действительно было «чуть».

— Теперь можно? — внутрь проскользнул Луиджи, кажется, он раненым не был. Конечно, парень же торчал в трюме, как забыть… — Валме, живой?

— Живее всех живых, — убедительно сказал Марсель и неубедительно пошевелился. — Ладно, не настолько, но…

— Тогда могу поздравить с боевым крещением. Антонио рассказал, как ты их всех…

— Антонио — лапушка, хотя я бы тоже послушал. После некоторых кошмаров и не такое забудешь!

— Всего-то полтора дня валялся, — укорил Джильди, — а уже все подвиги из головы вылетели?

— Можете за это выпить, господа… — Рокэ зевнул и потянулся, чудом не содрав настенную карту. — Бутылки где-то под кроватью.

— А все вместе? — Луиджи поразительный, вроде оберегает святость капитанского приказа, а когда надо — и перебить, и настоять готов. — Мы же отбили целый чёртов корабль. Вы, то есть…

— Мы. Можно и вместе, но не раньше завтрашнего вечера, — обозначил дон капитан и вышел, оставив их греметь бутылками в собственной каюте. Марсель не был уверен, чего жаждет больше — выпить, позавтракать или расписать в огромном письме для папеньки свои подвиги. Интересно, какая была бы реакция.

— Может, правда подождем вечера?

— Ни за что. Боевое же крещение, — упрямо повторил Луиджи и протянул ему чарку. — Держи. Это надо обмыть, ты впечатлил даже Хуана.