— Господа, вы своей дружбой меня прослезиться заставите! Марсель, ты всё больше смахиваешь на заботливую матушку, и знаешь что…

— И не хочу знать!

Они самозабвенно препирались ещё какое-то время, наверняка жутко раздражая соседей по колонне, однако Марсель краем глаза по привычке следил за траекторией движения оруженосца и был немало удивлён, когда Ричарда потянуло куда-то в сторону. Ещё сильнее он изумился, когда понял, что ребёнок посмотрел по сторонам, обнаружил Алву и, претерпев некоторую внутреннюю борьбу, добровольно двинулся вперёд.

— Эр маршал, разрешите доложить, — донеслось до обалдевше-примолкнувших Марселя и Эмиля, — вас потеряли…

— Очаровательно, — интересно, что именно из происходящего очаровало маршала, однако он подъехал. — Генерал Вейзель во главе колонны вас не удовлетворил, господа? Даже он, вопреки своей болезненной привязанности к правилам, отпустил меня перекинуться парой слов с Хорхе… — Обратив внимание, что все по-прежнему молчат и хлопают глазами, Рокэ вздохнул: — И что вы на меня уставились, как на блудного отца?

Марселю казалось, что всё его умение смеяться достигло своего потолка в момент разборок с выдумками Штанцлера, однако сложившаяся картина семейной жизни оказалась слишком хороша. Представленное Савиньяком и Валме благородное дворянство, не продержавшись и двух секунд, заржало в голос, как одна большая сбесившаяся лошадь, и никакая субординация не могла заставить их заткнуться.

Убедившись, что серьёзные взрослые люди не в состоянии дать связного ответа, Рокэ перевёл заинтересованный взгляд на Ричарда; оруженосец только зажмурился и помотал головой…

— Наконец-то, — выговорил Марсель, когда всё-таки смог вдохнуть, — наконец-то ты пошутил неудачно! Только ничего не спрашивай, ради Леворукого!

С таким настроем воевать не страшно, даже если это первая серьёзная кампания что для тебя, что для твоего оруженосца. В конце концов, правильно говорят бывалые солдаты: с опытным и толковым полководцем армия превращается в одну большую дружную семью…