Крики Беллатрисы были слышны даже с коридора. Гарри нервно дернулся, но на плечо тут же опустилась рука Малфоя и сжала его в стальной хватке. Он трижды коснулся волшебной палочкой нужной палаты и сразу пропустил мужчину вперед, придерживая дверь ногой, чтобы она не захлопнулась. Поттер кинулся внутрь раненым зверем и тут же увидел свою дочь. Девушка сидела, привязанная к стулу, и надежно заключенная в смирительную рубашку. Волшебница нервно содрогалась в конвульсиях, лицо ее было искажено гримасой сущего ужаса, опухло от крупных слез, которые непроизвольно текли по щекам. Под глазами образовались отталкивающие черные разводы от туши и подводки. Стихийная магия, черная и ядовитая резкими всплесками вырывалась из тела девушки и с противным треском уничтожала медицинские щиты, пожирая их с чудовищной скоростью. Кажется, где-то неподалеку даже просвистел материальный круциатус. Одна из волн рванулась в сторону Гарри, но почему-то замерла прямо перед его носом, а затем, словно живая, обогнула его фигуру и врезалась в ближайшую стену. Мужчина присел перед дочерью на корточки и крепко прижал ее к себе.
— Я мучила тебя… Пытала… Я хотела убить тебя… — в пустоту истерически шептала Беллатриса, чуть раскачиваясь. Ее взгляд все еще был затуманен. — Нет, это была не я. Не я! Не я, ведь правда?! Я не она! Почему он зовет меня мадам Лестрейндж?! Папа, почему ты зовешь меня Лестрейндж?! Почему?! Почему?! Почему?! Я не хотела! Это была не я! Пап! А Том?! Нет! Нет! Нет! — каждый новый крик девушки, на грани срыва голосовых связок, разносился по узенькой палате ветром, хлестал Гарри со всех сторон невидимым хлыстом и даже оставил парочку глубоких кровоточащих царапин.
— Трис, девочка моя, послушай меня, — в перерывах между приступами истерики шептал мужчина, прижимая к себе беднягу. — Ты Беллатриса Адель Поттер, никто никогда не называл тебя другой фамилией. Это все кошмары, это неправда, ты бы никогда так не поступила, Триша. Все нормально, я рядом, я здесь, — Гарри ласково заключил лицо дочери в ладони и поцеловал в лоб. В чужих глазах мелькнула тень узнавания. — Давай, сейчас ты перестанешь кричать, и мы пойдем домой, договорились? — как можно мягче сказал мужчина и взмахом палочки освободил дочь из проклятого заключения. — Трис, хорошая моя, ну, это же я. Давай, вспоминай, кто владеет парселтангом?
— Отец, — всхлипнула Беллатриса и резко обвила крепкую шею руками. Громкие рыдания усилились с новой силой, но на этот раз уже от облегчения. Гарри было физически горько. На языке так и осел этот мерзкий привкус, а грудь распирало от ужасающей боли. Осознание, что происходило с ребенком, пугало и заставляло лишь сильнее налегать на поверхностную ментальную магию, чтобы быстрее успокоить волшебницу. — Папа, мне страшно. Я не хочу становиться, как та женщина, я не хочу становиться такой, как мать… — в исступлении шептала Белла, пряча лицо где-то в стыке между отцовским плечом и шеей. — Я не хотела ранить Тома… Не хотела… Папа, прошу, не оставляй меня здесь. Я прошу тебя.
Гарри молча стянул с себя рубашку, оставаясь в обычной футболке, трансфигурировал ее в небольшое одеяльце и, бережно обернув им Беллу, легко подхватил ее на руки. Последняя цеплялась за отца, как утопающий за спасательный круг. Когда мужчина развернулся, то сразу наткнулся на глаза Драко. Вернее, на собственное отражение в них — растрепанный, с красноречивыми царапинами на щеке, руках и шее, он выглядел отчаявшимся. Собственно, вид у колмедика был не лучше. Малфой кивнул главному аврору, а мрачная решимость на дне его зрачков сказала Поттеру, что он лично уничтожит тех, кто посмел это сотворить. Напоследок маг шепнул, что позаботиться о Томе, а затем, что его доверенная медсестра уже подлатала Альбуса и дала всем троим успокаиващую настойку. Последнюю, к слову, колмедик запихал в карман джинс аврора и попросил открыть для него любой камин в доме. Гарри коротко кивнул и уверенно зашагал в сторону комнаты ожидания. Снова. Он знал, что вечером, кроме Малфоя и Тома на Гриммо явится еще один гость.
Белла все еще тихо всхлипывала у него на плече и громко шмыгала носом. На футболке постепенно образовалось мокрое пятно. Чертовы некомпетентные санитары, сожри их оборотни! По большей степени состояние его дочери объяснялось как раз таки смирительной рубашкой, связывающим заклинанием и четырьмя стенами узкой комнатушки. Прежде чем Джинни поместили в тот же сектор, она выглядела так же безумно, и колмедики «снаряжали» ее в путь прямо в их доме.
Шесть лет назад. Дом на площади Гриммо
Гарри вышиб забаррикадированную входную дверь бомбардой и тут же опрометью кинулся вглубь дома, откуда только что донесся испуганный детский крик. Когда молодой человек наконец оказался в главном зале, это место больше походило на полноценное поле боя. Прямо перед входом валялась сорванная со стены книжная полка, рядом валялись мелкие деревянные щепки. Вся мебель была перевернута и раскидана по абсолютно непредсказуемым местам, в окнах выбиты стекла, а семейный гобелен на стене сожжен дотла. Джинни стояла аккурат напротив мужа, растрепанная, с горящими ненавистью совершенно черными глазами, и нервно подрагивающими от возбуждения руками, крепко сжимающими древко палочки. Поттер за какие-то жалкие доли секунд успел заметить перепуганных детей — Джеймс с диким видом выглядывал из-за перевернутой тумбочки, на лбу виднелась фиолетовая ссадина, на переносице кровоточила тонкая царапина, а правый глаз заплыл подозрительным бельмом; к его спине зажалась дрожащая, как осиновый лист на ветру, Беллатриса. Она с остервенением сжимала руку брата до судороги, опиралась исключительно на одну ногу и судорожно втягивала воздух через нос. Волосы были неровно обкорнаны, а губы разбиты в кровь. Чуть поодаль за куском бывшего дивана стонал Альбус, баюкая сломанную руку, как младенца, и отчаянно боясь лишний раз моргать. С другого конца, прикрываясь одним лишь деревянным стулом, неловко выставленным перед собой, стояли Том и Лили. Девочка крепко держала младшего брата за пояс, ее руки были одним сплошным ожогом. Кожа имела неестественный красноватый оттенок и пошла красными волдырями, которые уже успели кое-где лопнуть. Лицо малышка прятала за волосами, уткнувшись лбом куда-то между лопаток. У Тома на щеке расплылось алое пятно, а на тоненькой шее ожерельем синели отпечатки чужих пальцев. Лодыжка ребенка была перебита, подозрительно распухла и посинела. На бедре вздулся такой же характерный пузырь.
Фиолетовый кривой луч сорвался с кончика палочки злорадно захохотавшей Джинни и с поистине сумасшедшей скоростью устремился к Тому и Лилз. Гарри не знал, как он успел кинуться наперерез проклятию, да еще и выставить перед детьми довольно-таки крепкий щит. Грудь тут же обожгло боевой магией, съедая кожу и цепляя мясо. Громкий крик вырвался из горла волшебника, и он грузно осел на одно колено. Короткого взгляда в сторону хватило, чтобы убедиться, что ребята в относительном порядке. Альбус, пользуясь положением, тут же скользнул отцу за спину, а Джеймс и Белла судорожно перебежали в бывшее укрытие брата, пока Джинни отвлеклась на главу семьи. Она обрушила на мужа сильнейшие боевые чары из своего арсенала, бешено вращала глазами в глазницах и постоянно визгливо требовала отдать ей Тома и Беллз. Конечно, из ее уст это слышалось как: «Сукин сын, красноглазая тварь, Волдемортова шлюха, мерзкая падаль и грязные выродки». Гарри был удивительно спокоен. Никакой суетливости, опасного гнева и вульгарных выкриков. За спиной дети, а, значит, малейший его прокол мог обернуться страшными последствиями. Рыжая бестия в таком состоянии не остановится даже под воздействием империуса. Гарри одним коротким движением выставил щит возле Джеймса и Трис, чем тут не преминула воспользоваться безумная колдунья — серебристый луч, переплетаясь с иссиня-черным, резко ударил в тот самый щит и тут же срикошетил в мага и детей. Гарри, явно не ожидавший такой подставы, не успел придумать ничего лучше, чем кинуться к детям и сбить их с линии обстрела.
