Сначала птичка, потом сестренка… почему вы все ушли? Почему?... Почему? Почему?!

Существо, созданное Стефано, также отвлеклось на поднятую вспышку паники, однако вернулось к первоначальной цели – устранить реального противника. Гибкие щупальца заострились на краях и устремились к Марьям. Десятки красных пик обрушились на девушку, пронзая живот, сдирая кожу и разрезая волокна мышц. Как бы глубоко они не проникли, сколько бы игл не пронзило ее тело, брюнетка оказалась не в состоянии воспринимать происходящее, полностью погрузившись в собственное горе.

Обхватив одно из щупалец, несмотря на пробитое плечо, она принялась сжимать его крепче и крепче, издавая нарастающее рычание, которое сорвалось на крик. Боль вырывалась наружу через голос, глаза защипало от слез, а ведь Эдита постоянно упрекала ее в слабости – не злобно, а с мягкой улыбкой: не пригоже большим девочкам плакать.

– Нет… я не сдамся, хотя бы одна из нас останется.

Подняв взгляд, она увидела в дверном проеме Стефано, которого наверняка забавляла ее отчаянная попытка вырваться из плачевного состояния. Его извращенная обскура начала шевелить красными отростками, притягивая добычу ближе, но Марьям не позволила этого. Уперевшись в землю, поднявшись на ноги, несмотря на истерзанное тело, она не сдвинулась с места, не желая сдаваться.

– Брось, Марьям. Ты едва на ногах стоишь. Сдайся уже, наконец, – скучающим голосом обратился к ней мужчина, что лишь сильнее разозлило брюнетку. – Твоя сестра умерла, я это прекрасно ощутил. Все здесь это ощутили – Жнец пал, и теперь мы свободны. Я сделаю тебе одолжение, отправив вслед за ней.

– Одолжение… Ты мне сделаешь одолжение, если, наконец, заткнешься, kurwa.

Я не сдамся, Эдита. Не сдамся… обещаю!

Если поле боя лежало за гранью реальности, стоило только сосредоточиться на своих особенностях. Марьям не просто не любила свой внешний вид во время трансформации, она не укрепляла себя, делая пугающим Жнецом, как Эдита. Ее страхи постоянно лезли наружу, оставляя телесные отпечатки, которых она стыдилась, которые ненавидела. Душевные травмы брали верх над разумом, но сейчас только они оставались ее последней надеждой.

– Ты же меня знаешь, Стефано. Я не сдаюсь. Никогда не сдаюсь, – держа в натяжении одно из щупалец, Марьям глубже впилась ногтями в его мягкую плоть и проколола, заставив тварь громко взвизгнуть. – Теперь настала моя очередь атаковать.

Воспоминания, их уродливые следы принялись выступать на ее теле, словно опухоли. Кожа расходилась под невидимым скальпелем на лоскуты, сдерживаемая грубыми швами. Нити разрезов тянулись от бедер по животу, сползали с плеч на шею и стекали к уголкам губ. Марьям ощущала себя бескровной куклой, сплетенной из множества лоскутов, – из порезов не вытекло ни единой капли крови, в то время как левый глаз полностью заполонила красная жидкость. Она ощущала себя монстром, созданным доктором Франкенштейном.

– Боже… мне на тебя жалко смотреть, – с искренним сочувствием отметил Стефано.

– Ты даже не знаешь, что я такое за этой гранью, кем я стала, – обратив на мужчину тяжелый взгляд, ядовито прошептала Марьям. – Мы с тобой не сталкивались довольно давно.

Из-за спины брюнетки вылетело черное пятно и устремилось к монстру, принявшись кружить над ним и бить клювом.

– Что еще за фокусы?

Вид маленького дрозда не напугал мужчину, но заставил заметно напрячься, когда вторая птица ринулась к Элайзе и принялась беспощадно осыпать ударами. Существо отмахивалось от пернатых, сумев резким ударом отбить одного, сломав хрупкие кости скелета. Однако птиц становилось все больше, они вылезали из рассеченных складок кожи, проталкивались клювиками, едва не разрывая швы.

– Это не фокусы, – в пример мужчине разведя руки, из которых один за другим вырывались дрозды, Марьям коварно улыбнулась. – Это мои раны, мои мучения, боль и страдания. Все они – мои птички. И заклюют тебя до смерти.

Черный рой с оглушительным чириканьем окружил Элайзу, принявшись рьяно клевать ее и царапать. Гортанное пение смешалось с воплями монстра, перья и кровь разлетались во все стороны. Щупальца отпустили Марьям, принявшись отмахиваться от мелких агрессоров, однако это практически не помогло.

– Нет… нет, нет, нет! Что ты творишь?! Отстань от нее! Ты ее убьешь! – В панике закричал Стефано, с выражением неподдельного ужаса наблюдая, как уничтожают его драгоценное творение.

– В этом весь смысл, – резонно отозвалась девушка и, заметив, что мужчина шагнул вперед, направила стаю в его сторону, вынудив попятиться. – Отойди от нее. Она заслуживает покоя.

– Она моя! – Материализовав из воздуха пистолет, Стефано принялся отстреливать птиц, но осознал довольно быстро, что от этого нет прока. – Прекрати это!

Несколько пуль понеслись в сторону Марьям, однако она не двинулась с места и позволила свинцу впиться в тело. Только раны моментально затягивались, кровь не проступала и вовсе.

Страхи ушли, они улетели… как и ты, сестренка. Упорхнула.

Издав тошный крик, Элайза свалилась на землю, и птицы моментально отступили от нее, растворившись в черной дымке. От существа, созданного безумным художником, остался обглоданный скелет, на котором рваными лентами висела плоть и лоскуты кожи. Щупальца напоминали дождевых червей, продолжающих подрагивать и сжиматься.

– Ты… да как… да как ты посмела! Она была!..

Неожиданный хлопок прервал пылкую речь. Все образы их воображения исчезли в мгновение ока, оставив перед глазами лишь сухую реальность, таящую куда большую угрозу.

Марьям безошибочно опознала выстрел, пуля ужалила Стефано в плечо, оттолкнув назад. Тело среагировало быстрее, чем она успела подумать – бросившись ко входу здания, девушка краем глаза заметила движущиеся черные фигуры.

Группа зачистки.

Кто-то сделал пару выстрелов, пули угодили в землю под яростный крик одного из людей в черном:

– Не стрелять! Это цели!

Интуитивно схватив Стефано за руку, Марьям толкнула его вперед в холл, в относительную безопасность. Мужчина не стал заставлять себя ждать и, к счастью, не напал на нее, а поддался желанию выжить.

– Беги! – Скомандовала брюнетка.

Стефано помчавшись вперед. Девушка не сбавляла темп, однако пришлось пожертвовать парой секунд, чтобы подхватить с пола выроненный прежде пистолет. Топот множества ног о бетонное крыльцо взбудоражил Марьям, вынудив ее развернуться и выстрелить. Громкие хлопки отпугнули преследователей – они не ожидали, что у пациентов окажется огнестрельное оружие, – что позволило беглецам вырваться вперед.

Завернув за угол, Марьям едва не поскользнулась на разводах вязкой крови. Расталкивая кушетки и кресла-каталки, они со Стефано пробирались вперед, налетев на створчатые двери. Полумрак лестничной площадки на мгновение дезориентировал, а усталость минувшей ночи навалилась на девушку столь неожиданно, что она поняла – бежать бесполезно.

– Нам не скрыться, – призналась она, привалившись к стене, а затем с испугом и нахлынувшим раздражением обнаружила тянущиеся за ней красные отпечатки обуви. – Проклятье!

– Отряд зачистки Меркоф? – Тайком заглянув в дверное окно, задал довольно риторический вопрос мужчина.

Марьям последовала его примеру, отметив, что группа бойцов уже не бежала, очертя голову, а просто быстро передвигалась, осматривая комнаты, пока один из них не указал на цепочку кровавых следов, тянущихся к лестнице.

– Черт! – Шикнула брюнетка, вернувшись к стене. – У тебя есть оружие? Настоящее.

Стефано продемонстрировал нож, достав его из-за пояса – даже удивительно, почему он не применил его раньше.

Чертов художник, конечно. Больная фантазия режет острее холодного лезвия…

– По моему сигналу. Действуем быстро.

В холле она насчитала пять человек, если повезет, то от двоих они избавятся моментально, застигнув врасплох. Выученным движением проверив запас патронов, Марьям не пришла в восторг – осталось только три пули.

Убить Стефано, одного из громил и себя. Нет-нет, слишком просто. Не сдаваться. Бороться, как боролась ты, сестренка.