Погружаясь в систему, позволив резонансной машине соединить свое сознание с общей сетью, Илона надеялась, что во сне не просто отдохнет, но и моментально ощутит бодрость. Но она чувствовала себя не лучше, чем несколько часов назад, когда убегала от Уильяма Хоупа.

И здесь мне от него не убежать. Он захватил этот мир, это его территория… И о чем я думала?

– Знаешь, почему Марьям сюда больше не подключали? – Прервав паузу, полюбопытствовала Эдита, хотя смысл вопроса не требовал ответных объяснений. – Мы были идеальными администраторами для резонансной машины, ядрами, способными управлять системой, контролировать и изменять пространство. Наша близость, а также родство, физическая схожесть… как там говорил доктор Новак, я точно не помню, но наши мозги работали синхронно. А затем случился сбой, из-за которого пострадала Марьям. Ее сознание стало повреждено, мы однажды пробовали подключить ее… Скажем так – образы Стефано выглядели менее безобидными.

– А твое сознание? – С неожиданной уверенностью и твердостью в голосе уточнила Илона, поймав не то удивленный, не то рассерженный взгляд брюнетки. – Ведь для тебя тот сбой тоже не прошел бесследно, верно?

Тени, пляшущие на лице Эдиты, предали ей грозный вид, от которого по спине пробежали мурашки. Теперь понятно, почему пациенты покидали «процедуры», крича от страха и забиваясь в угол, словно затравленные мыши.

– Для меня этот мир стал куда более настоящим, чем реальный. Не только из-за того, что здесь я могу ходить самостоятельно и делать куда более интересные вещи. Я недолго могу продержаться в сознании. Моя нервная система перегружается из-за внешних раздражителей, я часто падаю в обмороки.

– Мне…

– …жаль? – перехватила слово Эдита, и впервые ее губы растянулись в улыбке – грустной, отчаянной. – Нечего жалеть меня или себя, мы обе выбрали такую жизнь, хотя… ты выбрала ее для нас. Для нас всех: для себя, меня, Марьям, Анджея.

– Я выбрала? – Растерялась блондинка.

– Ты не пешка, Илона. – Пожала плечами брюнетка и, поиграв с ножом, в задумчивости добавила: – Прежде чем погрузить тебя сюда, Нестор поговорил со мной. Сказал, чего от тебя ожидать, а чего – нет. Что ты не помнишь многих вещей… даже слишком многих. Вот мой совет – и не пытайся.

– Не пытаться… почему?

– Потому что ты здесь не за этим, – направив на собеседницу острие лезвия, вкрадчиво донесла Эдита. – У тебя появится соблазн свернуть с тропы, чтобы покопаться в закромах памяти, но не вздумай этого делать. Мы здесь для того, чтобы остановить хаос наверху, подавить сознание Вальридера и точка.

– Стой, Вальридера?

– Ну, – замялась собеседница, – Уильяма Хоупа, если тебе так проще. Считай, что это его… сущность, прозвище или… что-то вроде того.

Она определенно знает больше, чем говорит, и дело не столько в тайнах Меркоф, сколько во мне.

– Как ты здесь живешь? – Невольно полюбопытствовала блондинка, передернув плечами от нахлынувшего ветра.

– Это моя работа, ты же знаешь. Следить за тем, чтобы здесь все было под контролем.

– И… тебе не сложно?

– Нигде не бывает просто. А тут… – Эдита оторвалась от занятия, посмотрев сквозь языки костра на собеседницу. – Здесь все понятно. В твоем мире, мире мегаполисов и финансовых пирамид, не знаешь, чего ожидать. Кому доверять, кого опасаться. А это место… оно другое. Вдали от суеты и… обмана.

Интересное мнение, невесело подумала Илона, поскольку ни за что бы не променяла безопасность каменных джунглей на тьму непроглядного леса и тайн.

– Это место похоже на ад, – прошептала светловолосая девушка.

– Хм, ад наполнен криками грешников, а здесь царит непробудная тишина. Сюда приходя не для того, чтобы понести наказание, а чтобы получить второй шанс.

Второй шанс… иронично, учитывая, что у пациентов не остается выбора, кроме как стать частью эксперимента.

На небе не промелькнуло ни единственной звезды, и в то же время Илона видела смутные очертание гор далеко позади, а также неровные гребни лесной полосы, лежащей позади Эдиты. Костер потрескивал, и в его оранжевом сиянии простор пустыря казался невероятно тоскливым и унылым. Куда сильнее девушку пугала неизвестность, прячущаяся за деревьями, которые напоминали забор, ограждающий территорию ада.

– А нам не нужно торопиться? – Дрогнувшим голосом уточнила блондинка.

Обернувшись, Эдита долгую секунду смотрела на лес, а затем вернулась в исходное положение, вернув взгляд к маленькому деревянному колу в руках.

– Здесь время течет иначе. Во время сна происходит целая история…

– С меня хватит и той истории, которую я пережила ночью, – поднявшись с места, Илона почувствовала уверенность, которая давно не славилась у нее частым гостем. – Пойдем. Чем раньше закончим, тем лучше в любом случае.

Эдита напряженно смотрела в огонь, словно пытаясь отыскать в ярком пламени ответ. Втянув воздух сквозь сжатые зубы, у нее сделалось выражение лица, словно бы говорящее «ладно, к черту, мы все равно все умрем», она поднялась с земли. Илона ее практически не помнила, и с неожиданностью обнаружила, что брюнетка не такая уж и высокая – являясь к ней призраком, она выглядела более внушительно.

– Этот лес – единственное, чем мне удалось отгородить свое сознание от Вальридера. Здесь моя территория, только мой разум, и он его не тронет. Все, что лежит там – это… Белый Лебедь, наверное. Или его искаженная копия. Он постоянно меняет его, делает то зловещим, то разрушенным, то затопленным, то… то еще каким-то. Но он не может этим управлять.

– То есть не может? – Не поняла Илона. – Он же… захватил контроль над системой и…

– Вышвырнул меня, да. Ему хватило сил выкинуть меня из седла, однако не удержать лошадь в узде. Ему сейчас сложнее, даже не знаю, справилась бы ли я с этим потоком… тот вредоносный код будто сорвал клапана со всех труб. Вальридер не может контролировать каждого пациента, но у него определенно есть приоритет перед ними из-за того, что он перехватил у меня роль ядра. Мы же были соединены одной сетью… как бы это сумасбродно не звучало.

– Хочешь сказать, что здесь есть кто-то еще, кто мог бы… взять контроль над системой?

– Если бы их подключили тем же образом, что и нас с тобой и Вальридером, то – да. Иначе бы Марьям или Стефано уже веселились бы во всю.

Поднявшись с места, Эдита убрала нож за пояс и ловким движением достала из-за спины мачете, лезвие которого опасно блеснуло в свете пламени. Илона осмотрелась по сторонам, не обнаружив ничего, что могло бы ей пригодиться или помочь преодолеть дальнейший путь. Без оружия она ощущала себя некомфортно, как если бы оказалась обнаженной посреди толпы.

– Представь его.

– Что представить?

– Оружие, – уточнила брюнетка. – Это же мир иллюзий и воображения.

– Но… что мне представить? Я…

– Ох, боже, – устало выдохнула Эдита, блеснув раздраженным взглядом, который тут же постаралась спрятать. – Послушай, соберись. Пусть мы и во сне, но все реально. Боль реальна. Если тебя здесь убьют, то существует два варианта: либо ты проснешься от шока, либо погибнешь. Твой мозг воспринимает все взаправду, ты не умрешь от кровоточащей раны, однако, если тебе пробьют грудь арматурой, у тебя будет болевой шок, а затем сердечный приступ или еще какая-нибудь патология.

Услышанные слова напугали Илону еще сильнее, и это не ускользнуло от Эдиты, которая, шумно выдохнув, взяла себя в руки и постаралась спокойно и доходчиво объяснить свои мысли:

– В общем, по прошлому опыту ты всегда использовала револьверы. Стрелять тебя научил Анджей, и нередко в наших общих сессиях погружения ты останавливала Марьям и Стефано точными выстрелами… в конечности.

– Звучит… многообещающе.

А ведь и правда, Анджей учил меня стрелять в Афганистане, и выбор револьвера тоже объясним. У военного оружия, закрепленного за солдатами, велся учет, а револьвер он нашел в одном из зданий в Газни.

Воспоминания будто на мгновение вернули медсестру в прошлое, и она ощутила не только жар песков, но и тяжесть огнестрельного оружия. Сознание постепенно восстанавливалось, однако девушка не обрадовалась, а только с тревогой сжала кулаки. А затем с волнением осознала, что стискивала пальцами деревянную рукоять старого револьвера – черного, блестящего, с барабаном на шесть пуль.