А Йорвет, интересно, чем сейчас занимается? Также обнимает Саскию, как Локи — блондиночку? Или гоняется по лесам в поисках туманных идеалов? Вспоминает ли обо мне?
Определенно, нет.
Покосившись на пару, слившуюся в страстном поцелуе прямо около барной стойки, я резко встала. Негр, рассказывающий мне что-то забавное, оторопел. И спросил, все ли в порядке. Разумеется, я процедила сквозь: «Iʼm fine, thank you», точно зная, что америкосы такие вопросы задают исключительно ради такого вот ответа*. Коротко распрощавшись, я стала пробираться сквозь толпу, пытаясь определить, в какую сторону выход. Не исключено, что на сорок пятом этаже, являющемся по совместительству лав-отелем для любителей халявы, найдется маленькая комнатка, в которой я смогу отоспаться.
Однако, оказавшись каким-то мистическим образом в центре толпы, рядом с танцующим Тором и его девушкой (то еще зрелище, почти как медведь с балалайкой, простите, молотом, на ярмарке), я застряла. Дрыгающиеся под ритм люди окружили меня, мерцающий свет давил на виски, а музыка, громкая, почти насильно вливающаяся в уши, призывала блевануть где-нибудь.
Меня мутило. Алкоголь пошел вверх по течению, усталость текла по капиллярам, словно набивая их цементом. Жизнь замирала, почти полностью останавливаясь, и даже боль от оттоптанных кем-то ног докатывалась с задержкой. Сознание поплыло по волнам жизни, и его, подхватывая, понесла толпа, выдавливая меня к огромной стеклянной двери, ведущей к звездам. Ведомая их светом, я плыла сквозь танцующий океан, разгребая руками людей и, выбравшись из сплетения тел, с трудом вывалилась на балкон башни.
Он был огромен и совершенно пуст. Народу, отрывавшемуся на пати, было явно не до прохладного ночного воздуха Нью-Йорка этим вечером. С трудом шевеля ногами, я отошла в дальний угол, где уже почти не слышна была музыка и рухнула на пол, упираясь спиной в стену.
Выше, казалось, нет даже крыши и небо, раскинувшееся по полусфере, смотрело сверху вниз, сверкая каплями звезд. Никого, кроме меня и их, не осталось больше. Бесконечное, безмолвное, глубокое. В темно-фиолетовом, почти черном цвете, размазались едва различимые оттенки других цветов, сливаясь в одно полотно. Темнота, полная безмятежности, скрывающая в себе целые миллиарды лет и еще одно маленькое мгновение.
Космос смотрел на меня. Смотрел в меня, в самую душу, обнажая ее, искалеченную, израненную, болезненно вспыльчивую и воспаленную. Дарил свое спокойствие, в котором прятались тысячи галактик и биллионы звезды, протягивался ко мне и становился частью.
Там, в его пучинах, живет Йорвет.
Тот, кого я люблю.
Как он? Где он? Жив ли. Скучает?
Ждет?
Он.
Слезы пришли незаметно, но без стука и без приглашения, навалились разу, целым океаном, погребая под сотнями метров отчаянья и боли. Захотелось искусать себя, свои руки, губы, сломать все стекла балкона, а потом выпрыгнуть с него, лететь вертикально вниз и… проснуться, наконец! Проснуться там, во Флотзамской таверне, рядом с Трисс и Геральтом. Лютик будет рассказывать свои стихи и петь баллады, Золтан выдавать свои гениальные перлы, и даже Роше, хмурый, как обычно, будет ругать и называть дурой. А Йорвет… где-то близко. И мы будем видеться и ворчать друг на друга, драться, кидаться обвинениями, но он всегда будет близко, просто существовать рядом, такой красивый и вредный.
Йорвет. Возможно, проснуться не так трудно, знаешь?
— Ты опять рыдаешь? — раздался надо мной недовольный голос. — Я думал, что ты хоть тут немного развеешься и успокоишься. Твои сопли начинают входить в привычку.
Локи стоял, сложив руки на груди. Его недовольное лицо и скривленные губы указывали лишь на то, что он не очень рад был оставить свою блондинку. Я встала на ноги и, шатаясь из-за выпитого, попыталась соврать:
— Я не плачу, я потею слезами. Там жарко, знаешь ли.
— Не дури, — асгардец подошел ближе. — Боже, Анна. От тебя разит…
— Ну тебя, — фыркнула я и злобно прошипела: — Сидел бы там с этой силиконовой мымрой. От нее, небось, духами пахнет. И даже разговаривать особо не надо. Все равно у нее мозги гиалоурановые.
— Ревнуешь? — удовлетворенно протянул Локи и подошел вплотную, прижимая к себе.
— Нужен ты кому-то, — обняла я его, зарываясь ему в плечо лицом и нагло вытирая слезы об зеленый плащ.
Крепкие руки только сильнее прижали меня, гладили по спине и голове. Он стоял молча, слушая мои всхлипы и рыдания, равномерно вздыхая самым тяжким образом и излучая крайнюю заёбанность. Но даже едкого комментария не задвинул, смотрите-ка, молчит, как партизан. Привык, наверное.
Через пару минут я успокоилась и отлипла. Но Локи продолжал меня держать, вытирая тыльной стороной ладони мои слезы, размазывая их по горящим щекам и причитая что-то себе под нос. Я безвольно стояла, боясь вообще двигаться. Чего доброго, разорется и бросит меня одну совсем, уйдет к своей мымре и будет развлекаться до утра, а я спать хочу.
— Угомонилась? — фыркнул Бог, увидев смену настроений. — Проще стало?
— Не станет уж, наверное, — уныло пробормотала я, отворачиваясь. — Бросил одну… Дурак!
— Анна, я не могу быть все время рядом с тобой и кружить вокруг, — строго ответил трикстер. — У меня есть свои дела и свои потребности.
— Потребности, — хмыкнула я, убирая руки друга и отходя к перилам балкона. — Теперь это так называется, да?
— Вообрази, — Локи встал рядом, сложив руки и заглядывая вниз с башни.
— Ну-ну. Красиво вывернул.
— Анна, — асгардец нахмурился. — Секс — это плотская потребность. Мне тебе лекцию продекламировать? — я хихикнула, но как-то зло. — Я здоровый мужчина. Я хочу заниматься сексом с женщинами. Да чего я обеляюсь тут перед тобой? — Локи вдруг разозлился. — Твое-то какое дело?
— Ты…- я быстро искала аргументы, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь, но нового ничего не нашла и поехала концертом по старой программе: — Оставил меня там одну! В незнакомом месте, с незнакомым мужиком и…
— Мне чудилось, тебе весело. К тому же я слышал, что у темнокожих людей большой член, а ты страждешь всевозможной экзотики.
— Ой, Локи, да иди ты… к ведьмаковой бабушке, а? — Локи посмотрел на меня исподлобья, плотно смокнув челюсти. Я отвечала ему не менее злобно, пытаясь давить своим взглядом из-под очков и наказать сволочугу, которая окончательно утопила мое настроение. Трикстер победил, придушив свою агрессию и выкинув в мою сторону одними только глазами. Я сдалась и пробурчала: — Даже ты себе нашёл кого-то, а я только и могу на звезды смотреть.
Сын Лафея растерялся, озадаченно заморгав.
— Что значит «даже я»? Я весьма популярен у женщин, да и в едином не плохо умею справляться с вами, дочерями Евы.
— Ну-ну, — хмыкнула я.
— Хочешь проверить? — едко проговорил трикстер.
— А пожалуйста. Я девушка свободная, кого хочу, того и верчу, — ответила я, думая, как же сейчас будет выкручиваться Локи, какими фразочками отъедет и вообще забавно будет наблюдать, как он пойдет на попятную.
Мне всегда казалось, что Бог Обмана — бесполый. Как растение. Или вообще очень кособокая девушка, которой-то и стесняться особо не стоит. Ну или друг-гей, тоже вариант. А спать с ним, все равно, что трахаться с братом. Скорее противно от одной мысли, чем как-то еще. Но, видать, Локи моих «братских чуйств» совершенно не разделял.
Локи приблизился вплотную, в шаг преодолевая расстояние между нами. От неожиданности я отпрянула, выпучив глаза. Трикстер смотрел сверху вниз, будто бы размышляя о чем-то. Вот не люблю я, когда мужики так делают, особенно если они выше меня. Колени, почему-то, начали трястись, а в пьяном мозгу запоздало докатывалось понимание, что Локи нихуяшеньки не шутил. Он протянул руку к моему лицу, взял в ладонь и провел большим пальцем по щеке, едва-едва улыбнувшись кончиками губ.
— Какая ты всё же нелепая, Аня, — Локи потянулся, притягивая к себе и целуя в распахнутые от удивления губы. Не в силах дернуться, я даже не знала, что предпринять, а трикстер, видимо, обидевшись от моей пассивности, впился в рот какой-то обиженностью и яростью. Даже сейчас он пытался доказать что-то всему миру и мне тоже, до кучи. Стереть грани, заставить сразу сдаться и выдавить из головы совершенно другого мужчину.
