Отпросившись в туалет, я выдохнула, припоминая все обиды, которые мне учинили Йорвет и Локи, пытаясь стать еще более злой и свирепой. Нильфгаард, хоть и обладал такими очаровательными провинциями, как Виковарро, которая больше напоминала облагороженную Турцию, курортом не являлся, и расслабляться, входя в поле зрения императорских очей, могло пустить все будущие планы по одному месту. Впрочем, не исключаю, что Эмгыр вар Эмрейс уже давно принял решение по данному вопросу, предупрежденный целой армией своих лазутчиков, и ждет меня только ради формальных подписаний бумажек в нужной графе.
Вывалившись на улицу, я устало рухнула на дворовую скамейку, деловито сложив ручки на коленках и, всем видом показывая, как я нетерпеливо жду поездки, а всякие там копуши, вроде магички, меня тормозят. Новая, не так давно купленная, Плотва, мирно жевала травку в окружении себе подобных лошадок. Её совершенно не волновало, что уже почти неделю лошадь влачила на горбу, да и продолжит это делать сейчас, не абы кого, а меня, грозную и могучую Анику Эмергейс ибн Тараканчикову, Посланца Асгарда, несущую волю царевича Тора Императору Нильфгаарда. Ей вообще было не до сантиментов. Плотва жрала, предчувствуя, что несчастную опять загоняют до семи потов, заставляя тащить на себе огромного стареющего мужика с обмундированием и пузатенькую шатенку с огромным, с планету Сатурн, но дающим трещины, эго.
Йеннифер и Геральт вылезли на свет божий минут через десять, мрачно поглядывая друг на друга. У ведьмака неожиданно прибавилось пару царапин на лбу и глазу, а у магички в фиалковых глазах скорбно залечивало раны родное самолюбие. Оба, не разговаривая, подошли ко мне, держа строгий, вооруженный нейтралитет и не комментируя боевые раны. Солдаты, взяв инициативу в свои лапы, забрались на коней, и один из них, быстро подавляя высокомерность в интонации, призывно проговорил чародейке что-то строгое, дичайшим образом мешая Старшую Речь и какой-то сомнительный диалект. Я улыбнулась «вояке», и подмигнула, легонько забираясь на седло. Следом на страдалицу транспортной индустрии плюхнулся Геральт, проклиная слишком мягкую задницу, и мозоли, вылезающие на стратегически важных местах.
Мы выдвинулись в путь. До Вызимы было меньше часов шесть лошадиного ходу, но чёрные черти так припустили, нарушая все устоявшиеся скоростные режимы, что парням только мигалки не хватало, чтобы им уступали дорогу. Магичка скакала во главе отряда на вороной, практически не оглядываясь на нас, но по её нервно дергающейся спине было понято, что ей дискомфортно и, вообще, она бы предпочла отлежаться дома, в объятиях накаченного красавца с исконно нильфгаардской внешностью, чем не плутать где ни попадя рядом с ведьмаком. Есть мнение, что именно из-за этой философии их отношения и проваливались с завидным упрямством еще на старте. Впрочем, у меня нет права их осуждать.
====== Глава 17. Как взять себя в руки и не потерять. ======
Церемониймейстер обладал не только страшным названием, выговорить которое с первого раза и без подготовки было сложно, но и упрямым, стойким к истерикам и женским закидонам, характером. Считая, что пред очами Императора нужно представлять только качественный товар, старик готовил меня к встрече с Эмгыром с подозрительной тщательностью, будто бы собирался фотографировать на паспорт. Я упиралась, вцепляясь в дверные косяки ногтями, когда меня тащили в горячую бадью с какой-то мутной жидкостью, мало напоминающей чистую воду. Я ревела, когда парикмахер пыталась причесать меня гребнем с мельчайшими зубчиками, выдирая и без того редкие волосы, и еще больше выла, когда он укладывал их, намазав какой-то пахучей субстанцией до твердости алмаза, а потом еще устроил кукольный завиток у виска. И я орала благим матом, обещая натравить все армии Мидгарда на одну только модистку за то, что она смела накрасить меня по последней нильфгаардской моде, намазам губы нежно-розовым цветом и подкрасив глаза толстой черной подводкой.
Я-то всегда искренне считала, что жить нужно так, чтобы в условиях без одежды, косметики, гаджетов и денег, ты оставалась красивой и интересной, иначе всё твоё существование сводится к бессмысленной раскраске лица, маскировке сала джинсами и фикции интеллекта в виде диплома об образовании. Но, видимо, мои принципы не интересовали никого. Казалось бы, после такого этапа личностной деградации, как стайка стилистов, наступил конец моим мытарствам во имя местного fashion-искусства, а внешность испорчена окончательно, но нет… Церемониймейстер, строго сверкая глазами в угаре стремления к своим сомнительным идеалам, притащил сразу три платья, заставив выбирать одно на свой вкус, лучшее на мой неискушенный взгляд. А выбор был богат, обширен и красноречив. Разгул местный дизайнеров я воистину оценила: черное, очень черное и вот-совсем-черное. Заявив, что я нынче не в трауре, я хотела одеться в обычные джинсы и футболку, но Геральт туманно намекнул, что такими темпами несчастного старика за мои выкрутасы могут и подвесить на шибенице. Пришлось сдаться, и, раз пошла такая пьянка, то гуляй, родная готическая душа! Я выбрала самый черный, вот прям ЧЕРНУЩИЙ, как душа Локи, вариант, умудрившись в процессе одевания не помять прическу и вообще выглядеть солидно, как взрослый человек, коим, я, разумеется, становиться прямо сейчас не собиралась.
Обратившись к зеркалу, вставленному в чугунную раму, я узрела чересчур пафосную, но пока еще расплывчато узнаваемую, себя. Темно-коричневые волосы собрали в подобие пышной учительской прически-пальмы, воткнув вместо украшений какие-то невесомые кружева. Их узор повторял завиток у виска, настолько твердый и несгибаемый, что им легко можно было бурить лед зимой на речке. Такой взрыв из волос особенно подчеркивал большеватый нос, огромной скалой ютящийся на лице и выделяющийся красным, от смущения, подобно знамени советской армии. Пусть Асгарду будет стыдно, за то, что мне никогда не хватало денег на ринопластику и самообладания, чтоб прекратить панические чихи. Зато глаза, светло-голубые, отлично маячили благодаря черной густой и широкой линии, окаймляющей их, и выделяющей на фоне родной бледномордости. Кожа, ровная, без намека на прыщики или неровности, дополняла статус благородной дамы, важной персоны и солидной дипломатки в одном флаконе.
И розовые губы с перламутровым блеском ко всему этому великолепию. Я просто в шоке от вкусов местного общества!
Черное платье прикрывало не только стратегически важные места, но и вообще всё туловище от горла до пяточек включительно. Мне всегда казалось, что своих дам нильфгаардцы одевали исключительно в латы, накидывая сверху для маскировки черное платьице, чтобы подчеркнуть прилежность и скромность. Серебряная цепочка аксельбанта, тянущаяся от наплечника до груди, оказалась единственным скромным, но всё-таки аксессуаром, дополняющим строгий внешний вид.
Повздыхав с того, насколько ж я офигительна и, указав ведьмаку, какую цыпу теряет, не понимая своего счастья, Йорвет, мне ничего не оставалось, кроме как двинуть к двери, и скромно возвестить церемониймейстера, что душа, которую украсить, к его сожалению, никак нельзя, жаждет встретить Императора. Старый мужчина, громкоголосо заметив, что я выгляжу намного лучше, чем по приезду, и более похожа на даму, повел нас по путанным коридорам Вызимского дворца, давая ценные указания и наставления — как правильно кланяться, когда сметь раскрыть рот и прочая-прочая-прочая.
Я понимаю, что мужчина боялся, как бы мы не накосячили, и к ведьмаковой бабуле не похерили славное дело презентации себя любимых на корню, но Эмгыр — далеко не первый верховный управленец на моем жизненном пути. Поэтому, я слушала старика в пол уха, искренне разглядывая пафосные стены дворца, отделанные зерриканским мрамором, привезенным когда-то по приказу почившего, причем, не без участия одного рационального скояʼтаэля, короля Фольтеста. Рисунок трещин на белоснежной поверхности, залеченный темноцветной органикой, расходился нечетким узором по каждой плитке, подобранной стык в стык, увеличивая изысканность и роскошь дворца разом пунктов на сто. Забавно, впрочем, что начальник Геральта, Трисс и Роше, незадолго до смерти, как раз во время ремонта после погромов мутантами Вызимы, нахваливал мрамор за его долговечность, стойкость к царапинам, и простоте ухода. Как ни странно, но Его Высочества Короля Темерии, князя Соддена, правителя Понтара, сюзерена Махакама, и сеньора-протектора Бругге, Ангрена, Заречья и Элландера уже нет в числе живых, а природный камень, как ни в чём не бывало, украшает стены его дворца, красивый, ухоженный, и почти без трещин.
