Глядя, как Люся покатывается со смеху, я не без злорадства отметила, что даже рада такой реакции. Провидение начало мстить трикстеру за все мои обидки еще до того, как я появилась на свет. Вот теперь пусть сам ходит и оправдывается, что он не зоофил, Сигюн ему даже не родственница, да и со страшной великаншей Ангебордой он тоже никогда и никаких дел не имел.

— А ныне ему сколько? — спросил ведьмак, посасывая вино.

— Где-то трояк с половиной. Тысяч лет, в смысле, — я последовала незаметному, но действенному совету ведьмака и залпом осушила всю кружку. Передавая по кругу пустую посудину с просьбой пополнить резерв дурманящего зелья, я обнаружила, что послушать асгардские сплетни сбежалась целая толпа, ненавязчиво рассевшаяся вокруг.

— Староват, — философски заметила Люся. — Но на обличье и не скажешь.

— А у них взросление и старение как-то от психологии зависит, — пояснила я. — Когда мы с ним познакомились, он едва выглядел лет на двадцать-двадцать пять, и то с очень большой натяжкой. А сейчас я бы ему и все тридцать дала.

«Пинков» — добавила я мысленно.

 — Тогда Всеотец, верно, уже появился старым, — хихикнула Люся. — А Тор, по-моему, застопорился в развитии и должен выглядеть, как подросток.

— Стероиды? — предположила я. — Не знаю. Там есть еще какие-то факторы. Но на самом деле, между Локи и Тором почти полтора тысячелетия разницы. Хорошо, блин, сохранился, царевич наш, — мне вернули кружку, и я отглотнула вина. — Возьми Фриггу, к примеру. Она — мать Тора, значит ей не меньше пяти-шести тысяч лет, а выглядит на десяток лет старше своего сына. Вот что значит «сердцем не стареть».

У меня завибрировал карман, в который я еще утром сунула почти бесполезный, отключившийся от недостатка электричества, телефон. Видимо, чтобы не распугивать местное население иллюзиями со своим участием, трикстер решил ограничиться звонком. Чует, зараза, когда о нем разговаривают! Помня, что в таверне телефон произвел фурор, я встала, прихватила кружку и коротко откланялась от собеседников, уверяя, что туалет — это Центр Мира. Убегая в сторону опушки, где мы с Геральтом вели заумные беседы по спасению мира, я сжала смартфон, дабы он не сильно шумел, и вприпрыжку ускакала в тени деревьев, оглядываясь и проверяя, чтобы за мной никто не пошёл. Мои друзья остались на месте, а Йорвет, который был недалеко, даже не кивнул, увидев меня, потому что это не царское дело. Вот разговаривать, поглаживая по бедру какую-то мадмуазель, страстно стреляющую в него глазами, он способен, а на элементарную вежливость — нет. Доскакав до лавочки-бревна, я с вздохом плюхнулась мягким местом на твердое дерево, и сняла трубку:

— Дурдом на выезде, психи на природе! — поздоровалась я.

— Почему так долго? — недовольно пробурчал в трубку голос трикстера. — По какому случаю веселишься?

— Есть один повод, — ответила я более угрюмо и тут же поправилась, стараясь быть бодрой: — Как дела?

— Лучше, чем у многих, — ответил принц. — Как твои успехи? Я нашел коридор, через который можно призвать Дикую Охоту.

— Хорошо, но… Я уже забрала ведьмака! Молодец, правда? — похвасталась я самодовольно. Трубка замялась. Принц, судя по кряхтению, оказался в нехилом смятении, не ожидая такого стахановского труда от бестолковой приятельницы. Наконец, взяв себя в руки, он проговорил:

— Как тебе это удалось?

Я вкратце пересказала историю о Маране, ведьмах, своих потугах свалить от Дикой Охоты в любом из возможных направлений, и грандиозном попадании в их лапы. И конечно о том, как эльфы умудрились убить кое-кого из народа Ольх, немного приукрасив детали в пользу местных. Как вишенку на торт, я поместила повесь о голубоглазом навигаторе Карантире, мечтавшем утащить за собой в Ольхомир, аки принц на белом коне, но умудрившемся уронить по дороге в лужу. О воспоминаниях, в которых сама была не уверена, я не стала распространяться, даже Локи, считая, что друга не стоит пока тревожить понапрасну, да и не телефонный это разговор. Не плохо бы обсудить это с глазу на глаз, бдительно следя за реакцией Лафейсона и направить его фонтанирующую злость в русло уничтожения виновника сдвига времени. Но для начала не плохо бы разобраться, как мне самой ко всему этому дерьму относиться.

Трикстер изредка задавал уточняющие вопросы, но с каждым из них его голос становился все более мрачным. Хель, как личность, ему не понравилась. Он долго ворчал о моей дурости, ругая на чем стоит свет за неосторожность и сообщив, что заточили Владычицу Царства Мёртвых в дуб, вообще-то, не просто так, молча дослушал рассказ и выдал:

— Стало быть, тебе пора возвращаться в столицу, — голос его не требовал пререканий.

— Почему это? Дай мне время побыть с друзьями, — я насупилась. — Я только-только вернула ведьмака.

— Успеешь ещё изувечить его бытие, не волнуйся, — туманно отозвался Локи. — Я не собираюсь забрать тебя навечно. Не сейчас, во всяком случае. Возвратишься на пару дней, уши проверишь у лекаря, — принц перевел дух и ехидно спросил: — Они у тебя там еще круглые? Не вытянулись, случайно?

— Нет.

— Впрочем, мне ещё нужно кое-что подготовить, — добавил собеседник. — Послезавтра в полдень я тебя заберу. Проверь часы. Сколько у тебя ныне времени?

— Местное время двадцать один час тридцать четыре минуты, — я глянула на экран.

— Тогда послезавтра в десять утра, — поправился трикстер. — Выйди на открытую местность и ожидай. Хеймдалль переправит тебя и транзитом вышлет в Мидгард. Ты поняла? — голос Локи был строгим и подозрительно недовольным. Значит, он просто уступил моей просьбе. Какое благородство, блин, а главное — как вовремя!

Принц отключился.

Возвращаться домой мне не хотелось. Ни сейчас, ни завтра, ни, возможно, и через пару месяцев — я слишком рада сейчас быть с близкими мне людьми. С другой стороны, оставаться здесь, прячась от трикстера по всем пещерам, вершина глупости. Локи всё равно меня найдет, сломает и, может быть, даже силой утащит домой, а после можно ставить крест на перемещении между мирами. Он слишком эгоистичен, чтобы отпустить любимую игрушку. Нашел бы себе, наконец, девушку, что ли. Тогда бы ни миры захватывать, ни меня доставать не имел бы времени и желания. Пеликан, живущий в голове любой особы слабого пола, клевал бы мозг возлюбленному круглосуточно, двадцать четыре часа, семь дней в неделю. Особенно, если девушка окажется больно страстной, ревнивой и не без изюминки. Вредность у Локи от недотраха, инфа 100%.

Что-то холодное и острое медленно приложилось к коже шеи, опускаясь по коже вниз легким движением, делая щекотно и вызывая мурашки. От неожиданности я бы подпрыгнула, да царапаться неохота, тем более, что я слышала шаги.

— Руки вверх. Живо! — скомандовал Йорвет.

— Ай, да сколько хочешь. Слушай: «Потому что есть Алё-ё-ёшка у тебя, об Алё-ё-ёшке ты мечтаешь зря, об Алёшке все твои мечты, только о Сереге позабыла ты-ы-ы…»

— У тебя непонятные и глупые шутки, — фыркнул скоя’таэль, пряча саблю в ножны и садясь рядом.

— Просто ты не рос в девяностые в России. Выучил бы весь репертуар, — вздохнула я. Мои шутки настолько тонкие, что лучше б это были ноги. — Что ты тут делаешь? — уж не трахаться ли он пришел? А то это уже становится славной традицией — приходить ко мне трахаться, пока я пьяненькая или просто потерявшая бдительность. Чем еще заняться, будучи вдвоем, когда я в глубоком раздумье о судьбах Родины?

— Тебя долго не было, и я решил проверить, что случилось, — миролюбиво сказал Йорвет. Кажется, от него пахнет немного алкоголем, лесом и запечённым мясом.

— А ты отслеживаешь мои перемещения? — удивилась я, вспомнив, что ему, вроде, и с девушкой было нормально. — Я думала, ты меня ненавидишь.

— Скорее, презираю, — поправил эльф ласково. Ладно, от ненависти до любви один шаг. А от презрения сколько?

— У тебя есть на это право, — согласилась я. — Теперь я понимаю, — под его недоуменным взглядом я пояснила: — Видишь ли, оказалось, что когда меня перекидывало в Асгард, память сыграла злую шутку. Я не помнила ничего из нашего последнего разговора и была свято уверена, что ты любишь Саскию, а я у тебя вроде халявной подстилки. А то, что ты меня переубеждал в обратном, и вообще клялся в вечной любви…